Это не просто сон: разговор с психотерапевтом

Сновидениям посвящена отдельная наука, но они по-прежнему остаются белым пятном среди процессов, происходящих в голове человека. О природе этого явления мы поговорили с омским психотерапевтом Дмитрием Четвериковым.

Часть первая. Где-то в моей голове

Почему, когда весь организм отдыхает, только голова не может успокоиться? Как люди во сне создают такие миры, которые никогда бы не смогли придумать наяву? Наконец, человек там и здесь — это один и тот же человек?

Дом, в котором…

Пустая, холодная, жуткая комната.

Захламлена, грязная, очень бездомная.

Уйти — не уйти, кто же мне посоветует?..

А.Розенбаум, «Бездомная комната»

Я люблю и не люблю этот дом. Вернее так: люблю и боюсь. Сейчас не могу заставить себя дойти от одной моей квартиры до второй. Она недалеко ведь, в этом же доме, в нескольких десятках метров — сколько там от торца до торца типовой панельной пятиэтажки?

Я здесь живу, но... Почему так давно не бывал во второй квартире? Не помню. Что увижу там? Не знаю. Нет у меня никакой уверенности и в том, что ключи подойдут. А вдруг это уже давно вовсе не мой дом, и там живут другие люди? Пытаюсь понять, откуда берутся такие подозрения, но ответа не нахожу. Ведь никогда не видел в той своей квартире чужих — вообще никого не видел, всегда был в ней один.

Закрыть одну дверь в четвёртом подъезде и открыть другую, в первом. На улице сумрачно, безлюдно, только под ногами шуршат листья. Но беззвучно зайти в подъезд не удаётся — ржавые пружины двери рвут тишину, словно крича: «Он здесь, он вернулся!». Облупленная ручка оставляет мне на память кусочек растрескавшегося сурика.

— Здравствуйте, — звучит из-за спины.

Взявшаяся из ниоткуда незнакомая женщина в светло-сером пальто скрывается за углом, не дожидаясь моего ответа. Не разглядел, но, кажется, красивая. Захожу в подъезд.

Лестница, ну конечно. Наполовину обвалилась, перила оторваны. А между третьим и четвёртым этажами и вовсе нет пролёта — лишь перекинута пара досок. Последние метры до квартиры кое-как преодолеваю на четвереньках. Вот и моя дверь — хлипкая, деревянная, со стеклянной вставкой — межкомнатная, по сути. Ключ подошёл.

Внутри ничего не поменялось — запылённые советские полированные шкафы, ковры на стенах… Всё это досталось с квартирой. Если разобраться, моё здесь — только засохшая грязная тарелка. Но почему же так стыдно? Почему горло давит беспричинная тоска? Почему, как у Розенбаума, «хочется крикнуть: "За что же? Что сделал я?.."».

Я открываю глаза. Возникают уже другие вопросы. Почему, когда весь организм отдыхает, только голова не может успокоиться? Почему я вижу этот сон уже почти полгода? Откуда берётся детальная проработка, на которую у меня никогда не хватило бы фантазии наяву? В конце концов, я там и я здесь — это один и тот же я?

Сегодняшняя наука в состоянии дать ответы на многие из этих вопросов, но сновидения всё равно остаются одним из самых туманных и плохо изученных явлений. О том, что же это такое, НГС.ОМСК рассказал Дмитрий Четвериков, доктор психологических наук, заведующий психотерапевтическим отделением омской клинической психиатрической больницы имени Н.Н. Солодовникова.

С широко закрытыми глазами

Итак, все мы знаем, что сон нужен организму как питание, секс, стремление к безопасности… Многие что-то слышали о двух фазах — быстрой и медленной. На этом теоретические познания чаще всего заканчиваются.

— Эти фазы отличаются друг от друга примерно в той же степени, как сон отличается от бодрствования, — рассказывает Дмитрий Четвериков. — Медленная стадия занимает около восьмидесяти процентов всего цикла сна. В это время органы подстраивают программу своей работы до эталонных значений. Что касается психологического плана — происходит усвоение опыта и перевод из краткосрочной памяти в долгосрочную.

На этом свойстве, кстати, основываются многочисленные методики экспресс-обучения во сне. О том, работают они или нет, расскажем чуть позже. Самое же интересное заключается в быстрой стадии или так называемой REM-фазе.

— Главная её «фишка» — это, по сути, состояние бодрствования, но бодрствования во сне. В это время активизируются внимание, восприятие, воля… Но человек недоступен для контакта. Если брать формальную сторону дела, он где-то находится, но мы не знаем где.

Эпизоды этого скрытого бодрствования и называют сновидениями. Да, мы видим их каждую ночь, просто запоминаем далеко не всё. Проверить легко: нужно лишь разбудить человека во время быстрой фазы, когда под закрытыми веками у него двигаются глазные яблоки. Человек, конечно, будет сердиться. Но расскажет: только что видел сон. И скорее всего, даже опишет его в общих чертах. Собственно, для сомнологии, науки о снах, это самый простой эксперимент.

— Безумно интересное направление — если бы я не занимался тем, чем занимаюсь, то открыл бы кабинет сна, — улыбается Дмитрий Владимирович. — В Торонто, например, их больше, чем стоматологических. В России же полноценные центры можно пересчитать по пальцам одной руки.

Исследование происходит так: человек приходит со своей подушкой в центр. Засыпает. А врачи в это время проводят разнообразные мониторинги активности, жизненных функций, кровенаполнения сосудов головного мозга, частоты сердечных сокращений, напряжения мышц, выраженности медленной и быстрой фаз…

По дедушке Фрейду

Однако идею разобрать по винтикам сюжеты сновидений, которые я перед встречей собрал по знакомым и коллегам, Дмитрий Владимирович с ходу зарубил: это вам не к врачам — к гадалкам.

— Мы работаем в традиционной медицинской плоскости — занимаемся нарушениями сна, а не их интерпретацией, — рассказал психотерапевт. — То есть лечим кошмары, но не их содержание. Есть и ещё один момент: обращаясь к сонникам, мы сразу выходим в области мистики, фантастики, — той психологии, в которой человек слышит только то, что хочет или, наоборот, не хочет. К тому же сновидения — такое явление, в котором максимально проявляется индивидуальность человека, соответственно один и тот же символ может иметь у двух людей разные значения. Если вы придёте с одним сюжетом к двум толкователям, легко можете получить противоположные интерпретации.

Зато легко, почти сразу нашёлся ответ на вопрос, который казался мне самым сложным: какой «я» более, условно говоря, настоящий — тот, что во сне, или этот, наяву?

— Мы сейчас с вами разговариваем, и на нас влияет куча внешних факторов: это и социальный долг, и ролевое поведение, и разные стимулы со стороны внешней среды. Когда человек спит, на него ничего не воздействует — он отключён даже от физиологии. Наш всеобщий дедушка, Зигмунд Фрейд, впервые ввёл понятие подсознания и показал, что внутри у человека есть кипящий котёл. Мы с вами сейчас находимся в зоне сознания. Вы, когда сегодня опоздали на нашу встречу, что испытали?

— Стыд.

— Мне тоже было стыдно, когда я отменил наше интервью в прошлую пятницу. Это уже надсознание, наше социальное «я», основной регулятор социального поведения. Определённые морально-этические принципы, если хотите. Нас же интересует третий уровень — подсознание. Но как его изучать, если мы тут же перейдём в область сознания? Королевской дорогой к подсознанию Фрейд назвал именно сновидения. Есть только одно «но»: информация проходит не в явном виде, а в виде символов, которые нужно правильно интерпретировать. Но тут мы возвращаемся к вопросу индивидуальности трактовки. Поэтому, повторяюсь, сегодня я не могу сказать, что толкование снов имеет под собой научную основу.

Следствие, а не причина

Сон с двумя квартирами в одном доме с неровной периодичностью повторялся на протяжении полугода. Сценарий оставался почти тем же, а вот хрущёвка менялась. Нет, лестницы никто не починил. Зато со временем появился лифт — который, правда, останавливался на полкорпуса ниже пола — в кабину приходилось спрыгивать, свешивая ноги.

Хрущёвка подросла на два этажа. Раньше стояла на отшибе, но постепенно её окружили такие же дома. Двор постепенно заполнился автомобилями — в одном из последних снов я уже не мог найти во дворе место для своей машины. Но главное — вторая квартира, в которую мне снова и снова так нужно было попасть, со временем переместилась в центральный подъезд, а в одном из последних снов исчезла вовсе.

Расшифрован ли этот сон? Конечно. Такие сериалы-тяжеловесы в общем-то даже не требуют посторонней помощи. Человек, которому снится что-то подобное, без труда сопоставит увиденное с проблемами, которые мучают его в жизни. В нашем случае невооружённым взглядом прослеживаются муки тяжёлого морального выбора и последующей утраты. Женщина? Родные? Работа? Город? Пусть пока это останется со мной.

Однако расшифровка сюжета сновидений — совсем не главное. Ведь в этом случае мы имеем дело лишь со следствием, но не с причиной. Дмитрий Четвериков рассказал о гораздо более интересных вещах: примерах патологий, спекуляциях на искусственном сне, который в народе называют гипнозом, попытках людей изменить себя в этом состоянии... Однажды омский психотерапевт плотно пообщался с тем самым Анатолием Кашпировским — дабы развенчать его. О том, что из этого вышло, читайте завтра на нашем сайте.