«Нож в голове мешал причёсываться»: фоторепортаж НГС об одной ночи с хирургами

Хирург больницы имени Кабанова рассказал корреспонденту НГС.ОМСК о работе, беспечности пациентов и Николае Лемтюгове, которого видит чаще, чем жену

Хирург больницы имени Кабанова рассказал корреспонденту НГС.ОМСК о работе, беспечности пациентов и Николае Лемтюгове, которого видит чаще, чем жену.

Рядом с городской больницей на улице Перелёта холодной тёмной ночью очень тихо. Лишь изредка шуршат шинами машины «скорой помощи». Они озаряют фарами двери приёмной, скрипят тормозами, и оттуда сразу выскакивают медики. Одни открывают двери, другие выгружают из салона каталку с пациентом. Всё без слов. Со временем действия фельдшеров оттачиваются до автоматизма.

Корреспондент НГС.ОМСК отправился в городскую больницу имени Кабанова, чтобы провести ночь с дежурными хирургами и увидеть, как они спасают жизни людей.

Как только проходишь за дверь, на тебя обрушивается шквал звуков. Вдоль стен сидят люди с окровавленными головами, в бинтах, с синяками. Все стонут, кряхтят, говорят о чём-то. По коридору бегает крупный мужчина с заплывшим глазом и огромной гематомой на лице. Он врывается в каждую дверь и кричит: «Я хочу узнать, кто меня сюда привёз!». Люди в халатах пытаются успокоить его, но он, выругавшись, выбегает на улицу.

«Чистилище какое-то…», — тихо произносит новый посетитель. По его взгляду можно понять, что мужчина тут впервые.

— Сегодня пятница (съёмки проходили на прошлой неделе. — НГС.ОМСК), но пока, к счастью, мало пациентов, — сказал корреспонденту подошедший торакальный хирург Вадим Гершевич.

— Это мало?

— Да, они наплывами [поступают]. Сейчас пока еще «раскочегариваются», а вот позже пойдут — поножовщина, падения…, — взглянув на полтора десятка людей на скамейках ответил врач. По пути в кабинет он рассказал, что многие попадают на стол хирурга после лишней бутылки спиртного и с такими пациентами больше всего проблем, поскольку они всеми способами мешают медикам.

За кабинкой охраны начинается «чистая зона». Сюда можно заходить только врачам, поэтому вокруг снова воцарилась тишина…

— Что это за призраки тут на экране? — Вадим Гершевич недоумённо всматривается в монитор компьютера, на который выводится трансляция с камер видеонаблюдения. Благодаря им хирург видит, когда подъезжает следующая карета «скорой помощи». На одной из записей — странный полупрозрачный силуэт. Быстро потеряв к нему интерес, врач вновь переключается на автора.

— Почему я пошёл в эту профессию? Дурак потому что, — рассмеялся хирург.

— В школе ещё ударило в голову, что хочу быть врачом. Санитаром устроился тоже будучи ещё школьником. Вся жизнь с 16 лет вот в этом всём. Многие думают, что у хирургов заработки большие, на машинах ездят. На жизнь, конечно, хватает, но не роскошную. Да и машины у нас точно так же, как и у всех, — [взятые] в кредит.

— Пациенты к врачам нормально относятся?

— Приходя в больницу, пациенты уже ждут какого-то подвоха. Готовы к каким-то издевательствам со стороны врачей. Думают, что они начнут сейчас сидеть в очередях, что с них начнут требовать деньги, что к ним придёт пьяный врач. К тому же вся система здравоохранения в головах людей сейчас перешла в сферу услуг. Каждый пациент воспринимает себя не как человека, которому нужна помощь, а как потребителя услуг, со всеми вытекающими отсюда [последствиями]. Что ему турецкий отель, что больница — всё едино.

Я одно время записывал прихоти пациентов. Очень смешно. Например, «а что у вас пиво нельзя?» или «а можно я буду спать на балконе?». Один вообще попросил: «Можно, мне проституточку привезут вечером?». Они искренне удивляются, когда им говорят, что нельзя, и даже спрашивают, почему.

В этот момент на экране показалась очередная «скорая». Медики уже привычными движениями завозят каталку в приёмную и на минуту задерживаются у окошка регистратуры.

— С этого момента пациент считается принятым. Каждая секунда фиксируется. Когда прибыл, когда операцию начали, когда закончили, — показал пальцем в монитор Вадим Гершевич и надел свою шапочку.

…Из-за двери, где скрылась каталка, доносятся всхлипывания и стоны. В палате собрались сразу несколько врачей — они в некотором замешательстве. Девушку изнасиловали, она сама вызвала «скорую», но как только оказалась в больнице, начала сопротивляться. «Не трогайте мои руки, уйдите от меня!» — вырывалась девушка. Возникло противоречие: врачи должны были помочь ей, но и не могли сделать этого без её согласия (исключение составляют случаи смертельной опасности).

Консилиум полушёпотом, чтобы не потревожить остальных пациентов, решает всё равно помочь пациентке, но без внутреннего вмешательства — когда она успокоится, возможно, сама вернётся в больницу.

— Эта ещё спокойная, — пожал плечами хирург.

Помимо хирургов в больнице круглосуточно трудятся десятки врачей и медсестёр. Они исследуют кровь, делают снимки, наблюдают за пациентами в реанимации. В одном из кабинетов девушке делают томографию головы. Всё как в фильмах. На мониторе перед сотрудником сразу появляется изображение черепа. Двигая бегунок из стороны в сторону, можно посмотреть каждый слой кости.

В другом кабинете врачи исследуют кровь. Несмотря на новенький аппарат, который может определить любую характеристику крови, врачи не пренебрегают аналоговыми методами — микроскопом. Не всё доверяют машине.

«Вот бывают клетки такие красивые, а иногда не так положишь и ядро смажется», — восхищённо делится одна из девушек-медсестёр, которая рассматривает в микроскоп чью-то каплю крови. Почти все стесняются фотографироваться, но не скрывают, что от своей работы в восторге.

Среди медиков много молодых. Почти все они наотрез отказываются фотографироваться в комнате отдыха. «Да что вы! У меня там кружка не помыта!» — машет руками медсестра, хотя в кабинете царит идеальный порядок.

В таких небольших комнатках медперсонал может в перерывах выпить чаю, собраться с мыслями, отдохнуть. Маленький островок домашнего уюта среди больничной стерильности.

— Жалко, не могу найти коробку. Мы коллекционировали вещи, которые доставали из пациентов: пули, ножи… Не всё забирают следователи, если им это не надо для дела. Однажды к нам поступила девушка. Ей в голову воткнули нож, а она даже не заметила — пьяная была. Обратила внимание только утром. Нож мешал ей расчёсываться. На снимке томографа было видно, как он прошёл через череп.

— Мозг не задело?!

— Задело немного, но, видимо, это ей не мешало, — ухмыльнулся врач. Нож, по его словам, вытащили, и позже пациентка ушла домой здоровой.

По коридору в операционную провезли еще одну каталку с мужчиной в возрасте.

— Видите, как всё тихо. Бывают дни, когда тут все бегают, кровь хлещет… весело, — с иронией говорит Вадим Гершевич. — Часто в работе сталкиваемся с человеческой глупостью. Вот скажите, просидеть с перитонитом, дыркой в желудке, дома и пить обезболивающее несколько дней — глупость? А напиться до такого состояния, чтобы выпасть из окна — глупость? Ну и ещё жестокости в людях очень много. Например, автомеханики перепились, поссорились и... засунули в одного… амортизатор. Тот даже не понял, что с ним — такой пьяный был.

Медик предлагает посмотреть, кого привезли, и по пути просит медсестру дать автору халат.

— У меня только секси-розовый, — хохочет девушка, но через минуту выносит белый, хирургический.

В операционной хирург интересуется у коллеги, что с мужчиной. Та отвечает, что он где-то упал, получил внутричерепную гематому и ходил с ней несколько дней. Вадим Гершевич сразу оборачивается на корреспондента, лишь взглядом говоря: «Вот! Я же говорил!».

Самые чистые руки в мире

Началась подготовка к операции. Пациенту придётся вскрывать череп, чтобы удалить кровоизлияние. Тонкая, ювелирная работа. Очень много времени уходит на мытьё рук. Это долго. Очень долго. От локтя до самых кончиков пальцев всё мылится, промывается водой и растворами.

— Сколько уже операций провели?

— Много, — буркнула женщина-ассистент, надевая полиэтиленовый передник.

— Я тоже когда-то считал, записывал…, — мечтательно сказал Вадим Гершевич, — а потом сбился со счёта.

Хирургу помогли надеть халат. Он операционный, поэтому завязки находятся сзади, — без посторонней помощи его не надеть. На лбу появляется специальный фонарик. Маска и повязки так плотно облегают голову, что видно лишь глаза, и те — за специальными очками.

В это время анестезиолог погрузил мужчину в сон. Пациенту обработали часть головы, где нашли кровоизлияние. Операционная заполнилась незнакомым запахом медикаментов.

Возле операционного стола появилась специальная подставка. На неё встали ассистенты и медсёстры, чтобы им было удобнее. Когда операция началась, корреспондент ушёл, чтобы не мешать врачам.

— Сейчас на этаже задействованы только две неотложные операционные. Всего их пять. Бывает так, что все уже заняты, но не скажешь же пациенту: «Погодите, не умирайте от кровотечения». Тогда задействуем комнаты плановых операций, — рассказал, открывая очередную дверь, Вадим Гершевич.

— Вот когда казарма обрушилась, помню. Меня подняли ночью, вызвали в больницу. Такое было… Всё, что можно, задействовали... У всех политравмы.

В одной из таких пустых комнат Вадим Гершевич показал, как выглядят аппараты и приборы для операций: аппараты для анестезии, приборы уровня сердечной деятельности (мониторы, где показывают сердцебиение), огромная операционная лампа и куча всевозможных ёмкостей для медикаментов и инструментов.

— Не желайте спокойного дежурства! Желайте такого, какого хотят, — пожурил корреспондента Вадим Гершевич после знакомства с очередными врачами. — Хирурги — страшно суеверный народ. Вот знаете, если инструмент упал во время операции, его нельзя просто так поднять с пола. Сначала его надо ногой вот так (слегка пнул воздух ногой). Иначе — плохая примета.

Стрелки часов перевалили за полночь. В приёмной стало ещё меньше людей. Лишь несколько человек (уже других) ждут осмотра. Только сейчас стало заметно, какое уставшее лицо у хирурга. Как оказалось, вчера он дежурил, а сегодня его вызвали на консилиум.

— Бывает ещё, пациенты ночью звонят. «Вы не спите? У моего ребёнка живот свело, подскажите, что делать?». Ну как что? В больницу ехать, конечно! Я же не могу диагноз по телефону поставить, — поделился врач.

— Николая Лемтюгова видели?

— Да я Николая вижу чаще, чем свою жену, — рассмеялся Вадим Гершевич. — Всё с ним в порядке. На поправку идёт (на сегодняшний день, его перевели в стационар. — НГС.ОМСК).

— Видели видеоповтор его столкновения? Лёгкий удар вроде бы, а селёзенку порвал...

— Да этого не предугадаешь. Удар в правый бок — печень, в левый — селезёнка. Печень сшивают, селезёнку удаляют. У селезёнки ткани такие... эфемерные — нитками не сшить, — задумался, глядя в окно, хирург и внезапно продолжил на другую тему.

— Нитки, кстати, хирургические отечественные начали просто отличные делать. Не то, что раньше. Вот плюс от импортозамещения...

— К ВИПам, к популярным личностям особое внимание?

— Да как бы сказать... А, собственно, какая между ними разница? Медпомощь-то всем одинаковая оказывается.

По коридору провезли ещё одну каталку. У мужчины оказалась непроходимость кишечника. В операционной снова начали собираться дежурные хирурги. В это время охранник за шкирку выталкивает из чистой зоны на вход очередного пьяного мужчину. Тот вырвался и демонстративно сел на скамейку неподалёку. Охранник осудительно посмотрел на него и оставил в покое — лишь бы не мешал врачам. На холод выгонять его тоже нельзя — может упасть где-нибудь и замёрзнуть.

— Недавно женщина попала к нам. Разрезали её, а там в матке гнойник размером с кулак. Оставлять нельзя — умрёт. Яичники тоже не спасти. А она потом на нас в суд подала. Из-за того, что не разрешала яичники удалять. Вот как в таких случаях быть? — по дороге на улицу поделился Вадим Гершевич.

Проходя с хирургом на улицу мимо приёмной, корреспондент заметил, что у кабинетов осталась лишь пара человек. Затишье перед возможной бурей.

— Отношение поменялось, конечно, — глядя в ночь, повторил врач. — Большинство через пару дней уходит. Молча. Нам же не надо вот этих коньяков всяких. Куда их нам? Достаточно простого «спасибо» и «до свидания».