Жизнь после Зиты: мать сиамских близнецов приехала к омским больным детям

Зумрият Резаханова живёт третью жизнь. Первая закончилась в 25 лет, когда у неё родились сиамские близнецы Зита и Гита. Вторая — когда спустя 19 лет умерла одна из них. Третью женщина посвятила другим больным детям и их родителям. Узнав о том, что в Омске открылся детский паллиативный центр «Дом радужного детства», женщина захотела в нём побывать и пообщаться с матерями больных детей из Сибири. Зумрият Резаханова рассказала им и корреспонденту NGS55.RU о том, что ей пришлось пережить.

— Когда Зита умерла, я много плакала. Ложилась на её кровать, нюхала её одежду. Гита разговаривала с зеркалом. Мне писали даже незнакомые люди из Северной Африки: говорили, что снилась Зита в розовом платье и просила передать мне, чтобы я не плакала. За три дня до смерти мы нарядились, делали селфи и веселились, — рассказывает Зумрият.

До последнего момента женщина возила Зиту и Гиту к людям, которым тяжело. На вопрос, чем она сможет помочь омским больным детям, женщина ответила: хотя бы просто обниму каждого. Сейчас в её центре 18 детей, из них половина — тяжёлые инвалиды.

Природа, как известно, компенсирует недостатки. Гита стала хафизом — это человек, который не просто знает Коран наизусть, но и умеет его трактовать. Таких мало — за онлайн-консультациями к девушке стоит очередь. Три года Гита преподавала в местной школе, раз в месяц стрижёт детей в центре матери, умеет танцевать лезгинку на одной ноге… В общем, живёт полноценной жизнью, насколько это возможно. Правда, никто, кроме Зумрият, не видит, как Гита вечером снимает свой протез, вымазанный в крови — сильно натирает, и ничего с этим нельзя поделать.

— Все родители детей-инвалидов знают цену счастью. Ребёнок неожиданно сказал слово. У ребёнка нет температуры. Вопреки всем прогнозам, ребёнок в 11 лет вдруг сделал первый шаг. Нам говорили, что одна не выживет, что обе год проживут... Нам тяжело, да. Но мы не несчастны, как о нас думают. Дети подарили мне столько... А в какой-то момент вообще взяли надо мной шефство, — рассказывает Зумрият.

— Мои дети могут для себя что-то сделать. Вот этот ребёнок (показывает на мальчика из «Радуги» с тяжёлой формой детского церебрального паралича) — нет. Его мама — она же не живёт свою жизнь. Ещё хорошо, когда ребёнок понимает, что это его мама. Есть ведь такие, которые не понимают. Мама не получает своей любви — постоянно отдаёт и ничего не получает. У нас есть двойняшки, с ДЦП у обеих. Их мама — маленькая такая, не знаю, где берёт силы, — говорит Зумрият.

Что делать, когда тяжело, совсем невмоготу? Когда ей становится совсем плохо, она делает маску, наносит макияж, фотографируется и находит в этом успокоение. У Зумрият очень много таких фотографий. Кроме того, она постоянно писала — и скоро эти заметки, написанные за много лет, выйдут отдельной книгой.

Многие вещи Зумрият не хочет рассказывать и вспоминать. Как им завидовали, когда им выдали квартиру. Им — завидовали. Как в группе «Зита и Гита Резахановы», которую с любовью вела Зита, после её смерти начали писать в комментариях: «Наконец-то эта тварь сдохла».

— Представишь, насколько человеку плохо жить, если он нам завидует, и страшно становится. Мы видели тех, кому гораздо хуже, чем нам. И я верю в людей. Добра больше. Вот удалось помочь одной женщине с пороком сердца. Кинула клич: если не поможете, умрёт. И вот сегодня её оперируют — меняют клапаны. Причем россияне собрали, не наши. Киргизия собрала 2100, остальное — россияне, простые люди. Я не знаю, почему так.

— Когда мне сообщили по телефону, что Зита слепнет, я была в метро. Я начала задыхаться. Смотрела на людей, мне хотелось крикнуть: «Господи, да помогите же мне!». Почему вас так много, почему мне так тяжело? Приехала в гостиницу, села в кресло. Не позвонила ни мужу, никому. Сидела и скулила. Как так, имея полтела, мой ребёнок ещё и ослепнет? Я возненавидела солнце, царапала стены. А на следующий день, когда пришла к ней, поняла: ночь, которая меня чуть не убила, ничего не изменила в жизни моего ребёнка. У каждого — своё испытание: она должна это пройти, а я — это.