В каменной чаще: рецензия на фильм «Последняя дуэль»

Назло ковиду финал 2021 года оказался богат на премьеры: не реже раза в месяц выходят фильмы, которые сулят не только простое зрительское удовольствие, но и ощущение большого события. В сентябре это была «Дюна» от Дени Вильнёва, в октябре — новый Бонд («Не время умирать» — отличный девиз для пандемийной эпохи). Ну а в ноябре и декабре нас радует Ридли Скотт, умудрившийся выдать целых две картины с минимальным интервалом. Детектив о мире высокой моды с роскошной Леди Гагой и полысевшим Джаредом Лето выходит на следующей неделе, а прямо сейчас можно идти на суровую историческую драму про рыцарство, насилие и специфику средневековой юриспруденции. Я воспользовался этой возможностью в первый же день и совсем не жалею. Но обо всём по порядку.

Дуэли и поединки

Сразу нужно определиться: в названиях самого свежего и самого первого из фильмов Скотта («Последняя дуэль» и «Дуэлянты» соответственно) никакой переклички, никакой словесной игры наверняка нет, и рассматривать новую картину как «завещание мастера» не стоит. Во-первых, дуэль последняя, а вот фильм — точно нет. И «Дом Гуччи» готов к премьере, и «Солдатский ранец» (картину, в которой Хоакин Феникс сыграет Наполеона) вот-вот начнут снимать. Во-вторых, слово в двух фильмах одно, duel, но дуэли очень разные.

В «Дуэлянтах» один офицер-гусар из наполеоновской армии преследует другого из-за причудившейся ему обиды. Это дуэль поздняя, продукт вырождения самой идеи. «Не сошлись во мнениях об одном месте из Блаженного Августина», «Я дерусь, потому что дерусь» — досужее занятие скучающей знати, доказывание себе и окружающим, что ты не трус, что знаешь этикет и при необходимости учтиво дождешься у барьера своей очереди стрелять. В случае с «Последней дуэлью» уже трейлер обещал нам совсем иное — проявление высшего суда, когда Бог направляет руку поединщика и показывает таким образом его правоту, а потом это решение высшей инстанции закрепляется в судебном протоколе.

Сюжет таков: двое французских рыцарей, Жан де Карруж и Жак Ле Гри, вместе сражаются с англичанами и дружат. Жан (герой Мэтта Деймона) — суровый и неуклюжий брутал, обезображенный шрамом; он не умеет читать и говорить речи, но храбр в бою и всегда готов отстаивать свои права. Жак (герой Адама Драйвера) — лощеный знаток латыни, бухгалтерии и искусства любви, покоритель женских сердец и задушевный друг сеньора, графа Пьера (этого героя играет Бен Аффлек). При таком различии в характерах, вкусах и умениях обаять начальство не мудрено, что друзья постепенно превращаются во врагов. Однажды жена Карружа, красавица с лицом жертвы, заявляет ему, что Ле Гри ее изнасиловал. Карружу остается только одно — вызвать преступника на судебный поединок, чтобы доказать его вину; если он проиграет, его жену сожгут заживо за лжесвидетельство.

Со сцены поединка фильм начинается. Той же сценой, продолженной до гибели одного из участников, он и заканчивается, а всё, что между (больше двух часов экранного времени), — рассказ о том, как до такого дошло. Причем это рассказ трех людей — сначала оскорбленного мужа, потом насильника и, наконец, жертвы.

В каменной чаще

Композиция «Последней дуэли» не нова. Рассказ об изнасиловании и убийстве, поданный в разных версиях, — основа фильма Акиры Куросавы «Расёмон», показанного в 1950 году и ставшего первым триумфом японского кинематографа. Куросаве очень помогла мощная литературная основа, новелла Акутагавы Рюноскэ «В чаще». У него получилась история о том, что правды, может быть, нет вообще: все люди лгут и совершают преступления, но некоторые из них при всём этом делают и добро, а значит, человечество небезнадежно.

У Скотта дело ограничивается внешним сходством. Да, мы видим одни и те же события разными глазами: меняется позиция оператора, звучат оценки происходящего из уст разных героев, мы узнаем новые подробности и от версии к версии меняем свой взгляд на события. Однако нам дают понять, что узнать правду вполне реально, и в названии третьей киноглавы, центральный персонаж которой — прекрасная Маргарита де Карруж, есть слово «истина», для Куросавы невозможное.

Я сам до премьеры «Последней дуэли» ограждал себя от информации о том поединке между Карружем и Ле Гри, который действительно произошел в Париже в декабре 1386 года. Я не знал, кто победил, не знал, досталась ли Маргарита палачу, и, самое главное, не знал, окажется ли в фильме ее обвинение в адрес Ле Гри правдивым. Будучи наслышан о концепции, я был готов к тому, что картина так и оставит меня в неведении, — но Ридли Скотт всё же расставил точки во всех нужных местах. Видимо, только в тропических лесах Японии можно оставить исход неясным: если действие происходит в каменной чаще зрелой европейской готики, нам нужна полная определенность. Это правильно, и любой другой финал выглядел бы, наверное, неоправданным с художественной точки зрения.

Средневековое Me too

Скотту уже изрядно досталось от критиков из-за некоторых особенностей картины, которые созвучны современным трендам. Истинную версию случившегося здесь озвучивает женщина; одна из центральных тем — борьба с сексуальным насилием, что не слишком соответствует реалиям XIV века, а в Маргарите де Карруж можно при желании увидеть феминистку, бросающую вызов мужскому миру. Даже ее супруг и защитник предстает (по крайней мере, в ее версии) эгоистом, затевающим поединок исключительно ради себя. Жену сожгут заживо, если он проиграет? Что ж, значит она сама будет в этом виновата. Сир Жан и сам оказывается в глазах Маргариты почти что насильником — бесчувственным, грубым, вызывающим страх, готовым ударить или придушить в случайном порыве.

Здесь интересно сравнить «Последнюю дуэль» с другим фильмом Ридли Скотта о Средневековье — «Царством небесным», снятым 16 лет назад. Его герой, светлый юноша с лицом Орландо Блума, ставший неожиданно для себя самого воином и политиком, сохраняет способность жить в полном согласии с универсальным нравственным законом. Если этот закон надо нарушить, чтобы спасти страну и сохранить любимую, он не колеблясь забудет про первую и откажется от второй. Герои «Последней дуэли» совсем другие. Они принадлежат своей эпохе, разделяют ее убеждения и предрассудки, следуют своей выгоде и при этом всегда уверены в собственной правоте. Эти люди не отступают и берут, не спрашивая; характерное доказательство тому — длинная и мучительная сцена в спальне Маргариты, которую нам показывают целых два раза.

Кстати, свекровь мадам де Карруж вообще уверена, что не из-за чего было поднимать шум. «Меня тоже насиловали в молодости. Всех насилуют, и ничего. А ты самая умная, что ли?» — примерно такое говорит она невестке. В соседнем эпизоде Жаку Ле Гри советуют передать дело в духовный суд, объясняя это тем, что священников часто обвиняют в насилии, но они всегда избегают сурового наказания (так сценаристу удается отметиться в еще одной актуальной теме). Оба персонажа остаются глухи к увещеваниям. Маргарита продолжает свою борьбу, Ле Гри соглашается на суд поединком, и зритель в результате получает эффектный финал.

Степень обоснованности всех этих вольных или невольных отсылок к темам Me too и католических священников-педофилов можно оценивать по-разному. «Ну да, насиловать — плохо, — признает среднестатистический зритель. — Раньше за такое не сажали, а сейчас сажают, и это правильно. Маргариту жалко, если дело было вот так, но ведь не все мужчины — насильники, обобщать-то зачем?» Среднестатистическая зрительница на это возразит, что никто не обобщает беспричинно и что на словах «насиловать плохо» можно остановиться. Я бы ограничился констатацией того, что анахронизмы в «Последней дуэли» едва намечены, что постановка вопроса обусловлена самим сюжетом и что все 150 минут фильма слишком хороши, чтобы робкое желание главной героини самой распоряжаться своим телом могло их испортить.

Дела экранные

Рассуждая о главных идеях, важно не забывать, что кино — это в первую очередь зрелище. «Последняя дуэль» в этом отношении обходит и Бонда, и даже «Дюну» (да простят меня фанаты Шаи-Хулуда). Максимально достоверны и эстетичны средневековые замки, улицы городов, строящиеся соборы, сцены застолий и схваток. В батальном жанре сэр Ридли, кажется, достиг совершенства: сцены, в которых закованные в железо герои с остервенением убивают друг друга, — главное украшение фильма. Специалистам стоит использовать их как учебное пособие и пример для подражания или искать себе новую работу.

Отдельная история — актерская игра. Здесь, кажется, всех обошел Бен Аффлек, перекрасившийся в блондина и создавший очень обаятельный образ графа Пьера Алансонского — бабника, пьяницы, коррумпированного судьи и просто отличного парня. Его задушевный друг Мэтт Деймон играет заклятого врага Пьера, что само по себе интересно и создает какое-то дополнительное напряжение в кадре. Если не верите, смотрите внимательнее на сцену вассальной присяги с ударной репликой «Ближе!».

Звероподобный и неуклюжий вояка Жан де Карруж со шрамом на правой щеке — еще одно украшение картины. Удивительно, как Деймону удается, делая в разных киноглавах почти одно и то же, создавать новые оттенки смысла, из-за чего порядочный семьянин и достойный рыцарь превращается на наших глазах в домашнего тирана и недотепу. Задача Адама Драйвера, кажется, была более скромной, но и его герой, книгочей и насильник Жак Ле Гри, весьма убедителен.

В итоге «Последняя дуэль» оказалась (по крайней мере, для меня) наиболее увлекательным из фильмов 2021 года. Без шероховатостей, конечно, не обошлось, но здесь мы, по традиции, многим обязаны горе-переводчикам на русский. Если герои картины, французы, воюющие с англичанами, вдруг оказываются «сэрами» и «милордами», если оруженосца именуют «сквайром», а женщину — «леди», значит, локализаторы совершают самую примитивную ошибку. При желании можно найти и другие глупости, недочеты, малоправдоподобные реплики и не самые логичные сюжетные ходы, но делать это не хочется: конечный продукт для этого слишком хорош.

Остается надеяться, что Ридли Скотт успеет еще хотя бы раз обратиться к средневековому материалу. Снимать дорогое и качественное кино о Средних веках сейчас может, кажется, только он.