«Медики думали, что я алкоголичка»: девушка подарила родной сестре половину своей печени

Преодолевая жуткую боль, Анастасия Ионина медленно хромает по больничному коридору с пакетом. В нём — далеко не гостинцы от родственников, а несколько трубок, которые выводят из ее внутренних органов ненужную жидкость. «Суровые реалии послеоперационной жизни» — так омичка назвала видео со своей «прогулки» по клинике, которое выложила в социальные сети. Она без стеснения рассказывает своим подписчикам о том, что с ней произошло, и искренне отвечает на все вопросы. Девушка уверена, что таким способом подарит надежду людям с тяжелыми или неизлечимыми болезнями. Год назад, когда ей было 26 лет, врачи обнаружили у нее цирроз печени. Если верить статистике, то более 60% людей после постановки диагноза живут не более десяти лет. Анастасия не могла в это поверить, поскольку считала, что такое может случиться только у алкоголиков. Ее жизнь кардинально изменилась: девушка стала пассивной и засыпала чуть ли не на ходу. Она не могла больше выходить на работу в туристическое агентство. Будни стали похожими на дни сурка из стандартных наборов дел: таблетки, сон, телевизор и снова таблетки — для того, чтобы не прогрессировала болезнь. После того как омичка попала в реанимацию, ее семья твердо решила — нужна пересадка печени. На помощь пришла родная сестра Юлия, которая легла под нож ради здоровья Насти. О больничном длиною в семь месяцев, депрессии и принятии ситуации Анастасия Ионина рассказала корреспонденту NGS55.RU.

Цирроз печени и другие неприятности

В ноябре прошлого года Анастасия Ионина готовилась к годовщине свадьбы родителей: гуляла по магазинам, выбирала подарки. В тот день она почувствовала сильную слабость и сонливость. С кем не бывает, особенно если учесть, что на дворе осенний период? Сославшись на авитаминоз, девушка отправилась на праздник. После торжества парень омички Максим заметил, что белки ее глаз стали желтыми, и посоветовал сдать анализы — на всякий случай. Сначала она не обратила на это внимания, но потом при хорошем освещении рассмотрела, что это действительно так. Правда, в больницу девушка не торопилась, пока буквально не начала засыпать на работе.

— Я сдала много разных анализов в больнице, где работает мама моего парня. Когда были готовы результаты, она позвонила мне и сказала, что есть подозрение на гепатит (воспаление печени. — Прим. ред.), нужно ложиться в больницу. Я не могла понять, откуда он взялся? В инфекционку мы не попали, потому что она была перепрофилирована под коронавирусных больных. Мест не было нигде вообще. В итоге родители парня договорились, и меня положили в ковидное отделение БСМП-1. Я там и спала в маске, и пыталась максимально себя отгородить от других пациентов, — вспоминает Настя.

У нее взяли кровь на все известные штаммы вируса гепатита, но результаты пришли отрицательные. Только через неделю врачи смогли поставить предварительный диагноз «аутоиммунный гепатит с исходом в цирроз печени». И то, по словам Анастасии, благодаря исследованиям, которые она принесла из частных клиник. Туда «под роспись» она отлучалась во время лечения в БСМП, поскольку считала, что оперативной помощи от медиков, которые заняты ковидными больными, не дождешься.

— Непонятно было, что стало причиной такого диагноза. У меня были страх и непонимание — как такое возможно? Я молодая, здоровая, занималась спортом всю свою жизнь, не вела разгульный образ жизни. Я до этой ситуации думала, что цирроз бывает только у алкоголиков. Я ревела целыми днями от бессилия, начиталась в интернете, что это смертельная болезнь и жить мне осталось максимум 5 лет, — с дрожью в голосе рассказывает омичка.

На фоне дисфункции печени у Анастасии развился асцит — скопление жидкости в брюшной полости.

— У меня была очень сильная отечность. Мне только на 10-й день стали давать мочегонные, чтобы вывести жидкость из организма. Живот мой был, как на 7-м месяце беременности.

Дни сурка

Через две недели Анастасию выписали из больницы. С собой дали рецепт на гору таблеток, которые нужно было принимать ежедневно до конца жизни, чтобы болезнь не прогрессировала. Будни омички стали настолько однообразными, что иногда она не понимала, какой сегодня день.

— Мне сказали двигаться по минималке плюс ко всему был огромный живот, который мешал ходить. Дома, если хотела что-то сделать по мелочи, делала два шага и ложилась обратно — на большее у меня просто не хватало сил, не говоря уже о том, чтобы какие-то прогулки совершать. Проснулся, позавтракал, выпил таблетки, полежал, поспал, посмотрел телевизор. В редких случаях читаешь, если ничего не раздражает, потом снова таблетки. И так по кругу. Меня не оставляли дома одну, потому что боялись, что со мной может что-то произойти — всегда рядом были либо мои родственники, либо парень.

Молодому человеку, признаётся Анастасия, досталось больше всего: каждый день ему приходилось наблюдать эмоциональные срывы — истерики и слезы. Девушка предполагает, что Максиму тоже было страшно, но он не подавал вида и всегда мог найти слова поддержки.

— Было странное состояние. Мне нужна была поддержка близких, и в то же время я вообще не хотела ни с кем общаться. Психологически давили все — родители переживали, близкие. Звонили мне постоянно и спрашивали каждый день и по нескольку раз в день — как я себя чувствую и так далее. Иногда меня это ужасно раздражало. Я понимала, что беспомощна и не могу ничего сделать сама, мне нужна была их помощь в этот момент, но при этом злило, что я должна отчитываться. Всё это очень сильно пошатнуло мою нервную систему. Если сначала у меня был боевой настрой, что я буду лечиться, что-то делать, куда-то обращаться, то потом наоборот наступила такая стадия, когда стало на всё плевать, когда ничего не хотелось, просто оставьте меня.

Через месяц после обращения к гастроэнтерологу, который назначил Анастасии строгую диету, ее огромный живот постепенно уменьшился — она сбросила 12 килограммов. За счет этого ее состояние улучшилось. Она стала выходить на прогулки во двор, появились силы на несложные домашние дела.

Реанимация, COVID-19 и жизнь в больницах

Но после Нового года снова начались проблемы. Утром 1 января девушке было не до подарков и веселья. У нее появилась сильная боль в суставах и высокая температура, а через пару дней после этого она очнулась в реанимации.

— Помню, что не могла встать, потому что руки были привязаны к кровати. Я интуитивно брыкалась, не понимала, где нахожусь, при этом у меня не было сил открыть глаза. Я слышала голоса. Сначала подумала, что я в дурке. Выяснилось, что снова в БСМП-1. Все озлобленные. Чего я только не услышала о себе: что такая молодая — медики думали, что я алкоголичка — попала в реанимацию, потому что не могу себя контролировать. Там было очень холодно — всё бетонное. Я попросила дать мне одеяло, а в ответ услышала, что их тут не печатают. Весь день пыталась вспомнить, что было перед этим. Потом узнала — утром я просто не проснулась, при этом реагировала на внешние раздражители. В скорой моим родным сказали, что я впала в состояние, которое называется сопор — оно схоже с комой, только непродолжительно. Все мои показатели резко упали. Я поняла, что должна бросить силы на то, чтобы выйти отсюда.

Из реанимации Анастасию перевели сначала в палату интенсивной терапии, а затем в общую. Позже выяснилось, что у нее диагностировали коронавирус. После месяца лечения в БСМП-1 омичку перевели в ковидный госпиталь больницы имени Кабанова, где она пролежала еще две недели. После выписки у Насти снова началась депрессия. Она перестала выходить на улицу, общаться с друзьями и ненавидела отражение в зеркале — ее тело из-за жизни в больницах стало тощим, но при этом щеки, наоборот, чересчур пухлыми — из-за гормональных таблеток.

«Я бы поступила так же»

Родители, видя, как мучается их дочь, предложили ей операцию по трансплантации печени. 31-летняя сестра Насти Юлия решила, что станет донором.

— «У нее ведь есть маленький шестилетний ребенок!» — думала тогда я и не хотела, чтобы кто-то рисковал своей жизнью ради меня. Я не знала, какие могут быть последствия после этой операции. У меня был страх больше за нее, чем за себя. Но при этом также были мысли, что это совсем не та жизнь, на которую я рассчитывала в 26 (на тот момент) лет. Обычно пересадку делают при 20% поражения печени, у меня было 14%. Всей семьей мы подумали, что рано или поздно эта операция всё равно будет необходима. Зачем тянуть до последнего момента? Возможно, ты и вовсе до него не доживешь. У моей сестры даже не возникало вопроса — делать или нет, не было ни единого сомнения, идти или нет на этот шаг. Я бы поступила так же — не дай бог с ней что случись, — твердо уверена Анастасия.

Девушки поехали в московскую клинику. По словам омички, для пересадки печени должна быть одна и та же группа крови. Так вышло, что у обеих сестер она первая положительная. После, казалось бы, нескончаемых обследований наступил день Х.

12-часовая пересадка печени

Первой оперировали старшую сестру Юлию — на протяжении семи часов. Ей, говоря простым языком, отрезали половину печени и пересадили Анастасии — вместо больного органа.

— Как я могла не помочь своей родной и единственной сестре? Конечно, я боялась, но понимала, зачем это делаю. В этот момент не думаешь о своем страхе, а только о том, чтобы всё получилось, — рассказала старшая сестра.

Операция Насти длилась 12 часов. Первое, о чём она подумала, когда открыла глаза: всё ли хорошо с Юлей. Хирургическое вмешательство для обеих сестер прошло успешно. Дальше началась реабилитация.

— Очень сильно болело в местах, где были трубки. Врач сказал: надо ходить через боль. Я пять дней не ела ничего, мне ставили капельницы с глюкозой. Потом можно было бульон пить. Я себя настроила, что чем быстрее восстановлюсь, тем раньше поеду домой. Я по больничному коридору и день, и ночь гуляла — туда-обратно, — вспомнила Анастасия.

Ее сестру Юлию выписали из больницы раньше на неделю. На сегодняшний день ее печень почти полностью восстановилась до прежнего размера. С ее здоровьем всё в порядке.

Обычная жизнь

После больничного, который длился семь месяцев, Анастасия Ионина наконец смогла вернуться к обычной жизни. По рекомендации врачей перешла на правильное питание, которое исключает всё острое, жирное и соленое. Первое время физические нагрузки ей были запрещены. Всю работу по дому на себя взял молодой человек Максим. Постепенно омичка вернулась на свою любимую работу в туристическое агентство.

— У меня наконец-то появились силы. Конечно, моя жизнь уже не такая, как была раньше — теперь на постоянной основе прием лекарств, контроль здоровья раз в месяц. Я задавалась тысячу раз вопросом: «Почему я?». Ответа на него я, наверное, никогда не найду, поэтому перестала спрашивать себя об этом. Если это случилось — значит так было нужно. Теперь я могу ходить на тренировки, гулять, встречаться с друзьями — казалось бы, простые вещи, но раньше этого делать я не могла. А через какое-то время снова смогу путешествовать! А мой парень? Он ни на секунду не отступил и не признался, что ему тяжело. Ни разу не сказал, что я как-то не так выгляжу, хотя выглядела я просто отвратительно, и я это знаю. Он поддерживал меня максимально. У меня теперь огромный шрам — напоминание о том, что случилось. И я его нисколько не стыжусь, даже наоборот. Я принимаю полностью всё, как есть, и с помощью социальных сетей призываю других к этому. Конечно, осознание пришло постепенно. Понятно, что первое время ты напуган. Я даже к психологу хотела обратиться с этим, но отошла сама благодаря поддержке семьи, моим родным, которые не спали и не ели, а таскались со мной по больницам. Только благодаря им я смогла выйти из этой ситуации. Если бы не они, не знаю, сидела бы я сейчас рядом с вами.