«Если их не будет, не будет и нас»: омичка с раком крови — о несправедливом отношении к врачам

В наше время врачи довольно часто подвергаются критике со стороны своих пациентов. Многие недовольны уровнем медобслуживания, работой омского минздрава или состоянием наших больниц. В прошлый раз NGS55.RU публиковал анонимную колонку читательницы, которая рассказала о возмутившей её ситуации в корпусе онкодиспансера на Учебной. Теперь с нашей помощью решила высказаться другая омичка — в своей авторской колонке женщина защищает врачей.

Меня зовут Инна Ластушкина, мне 46 лет. Моя трагедия началась в 2017 году, когда мне диагностировали лейкоз. В январе меня перевели ГКБ-1, в отделение гематологии. Меня подняли сюда в инвалидной коляске, в памперсах, измученную, всю трясущуюся, и с момента госпитализации я провела в больнице безвылазно пять месяцев. Затем вернулась домой на три дня, а потом снова сюда. На сегодняшний день я нахожусь в Кабанова около трёх лет и хочу рассказать, как на самом деле сотрудники этого отделения относятся к своим пациентам. Спойлер: прекрасно!

До моего заболевания я работала с людьми, по профессии я юрист, поэтому и видела, сколько дел заводят на врачей. Я тогда так удивлялась их количеству, а теперь, когда я сама стала пациенткой, это приводит меня в настоящий ужас! Когда я слышу, как жестоко люди иногда отзываются о медиках, мне становится страшно. Врачи делают всё, что в их силах, но даже они не всегда могут помочь. И когда люди начинают срывать на них свою боль, обиды, неоправданные ожидания, мне хочется сказать: «Уберите эмоции! Подумайте о врачах!» Доктора тоже люди. Негатив, который выливают на них пациенты, может сильно испортить настроение, может убить. Вот на весь наш город только два гематолога! Два! Что будет, если их не станет? Если они кому-то «перейдут дорогу» и кто-то решит на них нажаловаться? Их уберут! А если их не будет, не будет и нас, потому что мы все как две стороны одной медали. Они ведь и правда стараются ради нас! Мы в свою очередь тоже обязаны им помочь, а не хаять!

Я расскажу вам, как впервые проходила химиотерапию. Не могу этого забыть. У меня началась аллергическая реакция, я начала задыхаться, меня трясло. Прибежала заведующая нашим отделением гематологии Казанкова Татьяна Алексеевна и помимо медицинских распоряжений сказала: «Так. Надо налить горячего чая!» Она пошла и поставила чайник. Сама! А ведь она доктор! Сама налила мне чай, подала кружку, укрыла меня по-родительски одеялом, чтобы я согрелась. И у меня потекли слёзы. Не только потому что было страшно, а ещё и потому что доктор тут так тепло за мной ухаживала. Меня поразило это человеческое отношение.

Татьяна Алексеевна вообще рано приходит и уходит очень поздно. С семи утра и до восьми, до девяти часов вечера она здесь. Хотя так подумаешь — у доктора ведь официально рабочий день до четырёх часов. Вот оно ей надо? Ведь это подвиг — с больными общаться больше, чем с родной семьёй. В выходные и в праздничные дни, если у медсестёр появляются вопросы по поводу пациентов, они без проблем звонят ей, и она всегда отвечает. Когда я домой возвращаюсь, если у меня какие-то проблемы возникают, да хоть горло заболело — для нормальных людей это, конечно, пустяки, но для больных лейкозом это серьёзно — я не иду к терапевту, хотя имею право. Я звоню Татьяне Алексеевне. Телефон нашего отделения есть у всех. Я могу спокойно набрать ей прямо из дома, она обязательно возьмёт трубку, и я с ней посоветуюсь. У меня к Татьяне Алексеевне особое отношение ещё и потому, что она мой лечащий врач. Но она абсолютно со всеми налаживает контакт. Абсолютно со всеми! Она со всеми пациентами в отделении на короткой ноге. От неё никогда не услышишь: «Ой, мне некогда!» или «Подождите, выйдите!» Она всегда для тебя минутку найдёт. Отложит телефон, посадит рядом с собой, скажет: «Сиди, жди здесь, сейчас поговорим». Она очень трогательно к людям относится.

Когда те пять месяцев, что я лежала в больнице после приезда в 2017 году, закончились, мне предложили на несколько дней съездить домой, повидать семью. Ко мне пришла Татьяна Алексеевна и спросила меня: «Ну что, домой пойдёшь?» А я ответила: «Нет!» Потому что мне было страшно. Ты привыкаешь к этим стенам и боишься социума, боишься выйти в это пространство, боишься, что физически не справишься самостоятельно, боишься эмоций. И она мне сказала: «Разве ты не хочешь с семьёй повидаться?!» А я: «Не знаю…» И тут она мне дала волшебный пендель: «Иди!» Она хотела, чтобы я увидела родных, своих детей. Она понимала, как это важно, и говорила со мной, пыталась меня убедить. А могла просто развернуться и уйти. Когда встал вопрос о том, чтобы отправить меня на амбулаторное лечение (чтобы наблюдаться уже не здесь, в больнице, а в поликлинике), я ей говорю: «Татьяна Алексеевна, я не хочу на амбулаторное лечение!» А она мне: «Ты что?! Всё будет хорошо!» — успокаивает.

И вообще не раз было такое, что врачи или медсёстры вмешивались и помогали принять правильное решение. Сколько раз они меня спасали! Я помню, у меня как-то поднялась температура в выходные, Татьяны Алексеевны не было в больнице. Приходит ко мне врач дежурный и спрашивает: «Пойдёте на рентген?» Я отказалась. Подумала, всё равно мне антибиотики назначат, так какой смысл? И тут медсёстры подлетают и проводят со мной воспитательную беседу! Так и так, лучше перестраховаться, ну почему же ты о себе не заботишься? Я поплакала и согласилась. А потом переосмысливала тот разговор и подумала: «Вот оно им надо было?» Тот рентген был необязательным. Просто этим людям было не всё равно.

Я давно за ними наблюдаю. Они так не только ко мне относится. Между врачами нашего отделения и пациентами нет барьера. Многие доктора в перчатках с пациентами общаются, а наши просто руками могут погладить, одежду поправить. Никогда в их глазах нет ни отвращения, ни боязни.

И такое отношение не только, когда речь идёт о лечении. Медсёстры и санитарки здесь очень опытные. Они помогают и психологически настроиться. Каждый день. Каждого пациента называют по имени, всех абсолютно. Это очень трогает, потому что всех трудно запомнить, пациенты то всё-таки меняются. К каждому они находят индивидуальный подход, знают, как поднять настроение или утихомирить разгорячённую натуру. Часто заглядывают без повода. Где-то подшутят, подбодрят, что-то спрашивают, интересуются: «Что ты читаешь? Это не надо, это не читай. Это нехорошо. Лучше это читай!» Меня спрашивают про семью, моих детей, мужа и родственников по именам выучили! Всегда спросят: «Ну что ты такая грустная?» И, бывает, даже приобщают к труду: «Может, вы нам поможете бумажки разрезать?!» Это помогает отвлечься от плохих мыслей и немного размяться. В общем, не дают нам впадать в депрессию. А на Новый год мы отделение и палаты все вместе украшаем, снежинки вырезаем. Разговариваем обо всём: про рецепты, про религию, про жизнь, про дачи, про цветы, про огороды, про интерьеры, про детей, внуков и так далее. Здесь в отделении плохой интернет, поэтому персонал сам рассказывает нам все новости внешнего мира, новости больницы. Всегда очень быстро меняют бельё, не услышишь от них ни одного резкого слова, ни раздражённого тона, хотя пациенты здесь тяжёлые, настроение тяжёлое. Сами понимаете — отделение химиотерапии. Но медсёстры все умелые, внимательные. Мгновенно реагируют на любую проблему. За те годы, которые я провела здесь, бывали проблемы с питанием, какие-то проблемы с кроватями, освещением. Но всё всегда решается молниеносно! Без скандалов.

Я абсолютно не жалуюсь. Моё мнение: если жалуется, значит, выздоравливает!

Когда из дома больные возвращаются, персонал всегда радостный: «Как мы рады тебя видеть! Ну ты что? Не отчаивайся! Посмотри на себя: ты жива, здорова, цветёшь!» У меня сильно выпадают волосы после химиотерапии, поэтому приходится носить парики. Я первое время сильно комплексовала, но медсёстры меня подбодрили: «Ты что? Тебе так идёт! Посмотри, какая ты красавица!» Они меня переубедили, так что я себе аж три разных парика купила. Два под каре, а у третьего волосы длинные-длинные, как у русалочки. И сейчас они всегда подскажут, идёт тебе причёска или не идёт. Я с ними посоветуюсь, мы пофотографируемся. По традиции отмечаем все праздники. На 9 Мая мы все вместе выходили на балкон в нашем отделении и смотрели салют. И медсёстры, и врачи, и пациенты. Так радовались! Вспоминали военные истории. А ещё у нас бывают посиделки. Собираемся у поста регистрации, разговариваем с медсёстрами. В последний раз собирались и обсуждали нашу больную тему, вечную тему больных после химиотерапии: «Как поднять показатели?» Кто-то из пациентов вычитал, что нужно пить пиво. И сидели, смеялись. А можем заказать в отделение пиццу! Захотелось — вместе берём и заказываем пиццу, особенно на праздники. Сотрудники отделения не отказывают ни в чём. Придёшь к ним, скажешь: «Мы хотим с девочками вечером поделать маски на лицо! Можно нам перчатки?» Всё без проблем выдадут, посудой снабдят без лишних разговоров. Нет такого: «По палатам! Закрылись! Спать!» Если есть время, сами зайдут, подскажут, посоветуют, похохочут.

Это наш отдельный маленький мир.

Пациентов по лечению иногда перемещают на время в другие отделения, у кого-то, например, лёгкие отказали, у кого-то — почки. Потом они возвращаются и говорят, у нас лучше всего.

Мы здесь, медики и пациенты, как настоящая семья. До того привыкаешь к ним, их чаще видишь, чем свою семью. Приносишь им из дома пирожки, угощаешь, а они не брезгуют! Пациенты им пирожки с шоколадками несут. Часто с таким сталкиваемся: людям от души хочется персонал отблагодарить, сделать приятное! Ручку подарить какую-нибудь, шарик, неважно. Просто охота отдавать. А почему это возникает? Потому что они так к нам относятся. Отдают своим чувства. Эти медсёстры, санитарки, врачи, весь медперсонал — это свет!

У меня тут даже нету любимой сестры. Они все хорошие. Здесь, кстати, даже два медбрата есть. Одному из них 50 лет, но он такой молодец. Он всегда нам: «Давайте, барышни! Зарядка! Двигайтесь, дамы! Не лежите!» Про спорт нам рассказывает. Задорно, весело. У одной медсестры, у Ольги Николаевны, голос такой поставленный, я ей говорю: «Вам бы творческие вечера вести!» Он у неё такой ровный, звучный, очень красивый. Она если по коридору ходит и с кем-то разговаривает, своим голосом прям убаюкивает, как кот Баюн. А какая у нас сестра-хозяйка! Наша Нина Романовна! Она татарочка, кажется, её как-то не по-русски зовут, но мы все зовём её просто Нина Романовна! Она душа отделения! Она сама онкологию перенесла, знает, каково это. Если она услышала, увидела, что кто-то заплакал, она даже не бежит, она летит! Вот оно ей надо? Ей, наверно, уже под шестьдесят, а она такая душевная! Что бы ты у нее ни попросил — достанет, сделает. Одна женщина у нас здесь ходила, плакала: «Вот, я похудела! Всё на мне висит!» И гундела, и гундела. Так Нина Романовна пошла, взяла у неё эти вещи и все их ушила. Принесла, отдала, у той настроение сразу взлетело! Она ведь женщина! Для неё главное, чтобы костюмчик сидел! Вот скажите: Нине Романовне это надо? Просто она такой человек. Такая милая! У неё постоянно какие-то отвёрточки, шурупчики. Если вдруг что-то где-то сломалось, кран, например, она тут же летит чинить! Сама, не дожидаясь, пока придёт сантехник. Никогда не пройдет мимо. Кому-то доброе слово скажет, кому-то подушку поправит, кого-то погладит, улыбнётся.

Я не могу отвечать за другие поликлиники и больницы и не могу сказать, что везде так, как у нас. Не всем людям нравится лежать в больницах, это и понятно. Как говорится, «на всех и солнышку не угодить». Но многие врачи хорошие. Они не заслуживают всего этого негатива, и это правда. Просто нельзя забывать, что врачи нам нужны. Нужно теплее друг к другу относиться, проявлять больше уважения. Проявляя бестактность, мы, пациенты, тем самым отказываемся от помощи, сами возводим барьер.