«Смерть — это праздник»: омичка рассказала, как каждый день хоронит людей

В небольшом ритуальном зале едва слышна спокойная фоновая музыка. В центре стоит подиум с гробом. Вокруг близкие, родственники, друзья, коллеги покойного. Кто-то плачет, кто-то просто молчит, глядя на усопшего. Горят свечи, в руках у людей венки и живые цветы. За кафедрой в стороне от гроба стоит женщина в черном.

— Смерть близкого несет нам важное послание, урок для всех нас. Время задуматься о вечном, о смысле жизни, — говорит она.

Ее поставленный голос, меняющаяся интонация заставляет людей проникнуться таинством похорон и задуматься о вечном. Это организатор траурных процессий, а точнее — церемониймейстер Юлия Селедевская.

Образ

Юлия притягивает к себе взгляды не только поставленной речью. Выглядит она крайне необычно — на голове шляпка с вуалью, на груди цветок глубокого фиолетового цвета. Всё в ее образе подобрано не просто так.

— Вообще, церемониймейстер должен быть в униформе. Для похорон есть определенный стиль одежды как для мужчин, так и для женщин. Вот, например, женщине-церемониймейстеру недопустимо быть в брюках. В короткой юбке и белых носках, считаю, также нельзя вести церемонию. Женщина должна быть с покрытой головой, с покрытыми руками, обязательно должен быть шильдик или траурный цветок, — объясняет она.

Но все ведут церемонии по-разному. Юлия рассказывает, что предпочитает классическую схему, которой придерживаются в Москве и Санкт-Петербурге. Оказывается, есть три протокола процедуры прощания, которые содержатся в законе о похоронном деле от 1996 года. Это государственный гражданский и деловой протоколы.

Прощание проходит по определенному сценарию. У родственников заранее спрашивают, какие сферы жизни и события нужно осветить, и учитывают их пожелания. Важно вероисповедание усопшего. На похоронах люди зачастую не знают, как вести себя. Задача Юлии — помочь с организацией процесса.

— Не каждому дано работать с людьми, которые находятся в горе, в трауре. Думаю, научиться этому нельзя. У нас вообще тема смерти табуирована. Она не освещается, хотя это такой же естественный процесс. Мы все, рождаясь, 100% умрем. Еще никому не удалось этого избежать, — продолжает она. — Большинство людей не знает, как себя вести. [Моя] цель — погрузить людей в церемонию — они в последний раз видят этого человека. У нас рождение ребенка, день свадьбы, день рождения — это праздник. А день смерти — это праздник для души по православным традициям. Переход в другой мир, в вечную жизнь. Горе — это у нас, у ныне живущих.

Юлия отмечает, что долго оплакивать человека нельзя.

— Почему в других конфессиях по-другому провожают? Почему у нас эти все рыдания, падания в обмороки? Всё это так пасмурно. Это праздник [в некоторых религиях]. Люди радуются. Конечно, им жалко, что его с ними теперь нет. Но я разговаривала с нашими батюшками. Скорбь — это наш эгоизм. Библия гласит, что нельзя долго оплакивать умершего. А мы сидим, рыдаем месяцами и годами. То есть мне плохо без тебя. Это эгоизм.

Но есть и другая крайность. Далеко не все на похоронах погружены в процедуру прощания, большинство, по словам Юлии, относятся к ритуалу формально.

— Большинство людей приходят [на похороны] для галочки — коллеги, друзья. Постояли две минуты, потом вышли на крыльцо, и начинают разговоры: «Что, ты колеса-то поменял?». Сидит семья, для кого-то это был отец, сын, и слышат: «Взошла у тебя рассада или не взошла?». Им это приятно? Для близких — это оскорбление чувств. А организация церемонии направлена на то, чтобы сосредоточить внимание на прощании. Задумайтесь, что вас связывало. Вспомните эти моменты, потому что это последние часы и минуты, когда вы находитесь рядом.

Церемониймейстер замечает, что искренне горюющих много, но бывает и такое, что в зале остаются 2–3 человека, а остальные уходят на улицу.

— И хочется сказать: «Вы зачем вообще пришли? Вон там ваш друг, сосед». А задача церемониймейстера как раз погрузить пришедших в эту обстановку. Помогаю людям вытаскивать из памяти хорошие моменты, связанные с усопшим человеком. Потому что в стрессе многое забывается.

Где этому учат?

На процедурах прощания нередки и обмороки, но Юлия готова и к этому. Перед обрядом в траурный зал приносят нашатырный спирт и воду. У Юлии даже есть профильное среднее специальное образование — она много лет работала медсестрой. Профессии церемониймейстера тоже нужно обучаться, но для этого придется ехать в другой город.

— Я училась в новосибирском похоронном доме «Некрополь». Это русско-немецкий центр похоронного бизнеса. Они выдавали удостоверение, сертификат. Обучение на церемониймейстера проходит около недели, по 12 часов в день. Рассказывают про психологические моменты, как к этому относятся близкие, выделяются стадии горя. Отрабатываются интонации, где выше, где ниже, с позиции человека, который находится в состоянии горя. Можно сказать одно и то же слово с разной интонацией, и человек его воспримет или критично, или как бальзам на душу, — поясняет Юлия.

После обучения в Новосибирске она освоила профессию менеджера ритуальных услуг при «Центре повышения квалификации работников здравоохранения». Среди ведущих церемоний прощания проходят конкурсы профессионального мастерства и курсы повышения квалификации. Совсем недавно в Новосибирске состоялись соревнования по скоростной копке могил.

Свою первую ритуальную церемонию Юлия провела более трех лет назад. До этого она несколько лет занималась организацией похорон. Как и любой человек, в первый рабочий день Юлия, конечно, волновалась. Но с тех пор она провела не одну сотню обрядов — в день бывает до трех траурных церемоний.

— Волнение, конечно. Интересно было, как отреагируют родственники. В разных учебных заведениях, начиная со школы, я старалась участвовать во всевозможной самодеятельности. Вообще, профессия церемониймейстера скорее что-то постановочное, но главная задача — донести значимость события.

По словам Юлии, суть ее работы порой неправильно понимают даже ритуальные агенты, которые преподносят церемониймейстера как тамаду.

— Профессия востребована в более развитых городах: Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Новосибирск. Это (низкая востребованность. — Прим. ред.) связано с низким уровнем информированности населения в этой сфере. Люди не знают, что это такое и для чего это нужно. Воспринимают как тамаду. Думают, ну что там, песни, конкурсы. Люди не понимают, — сетует омичка.

По ее словам, в Омске она единственная работает церемониймейстером при зале прощания. NGS55.RU обратился в несколько ритуальных залов и агентств города, но выяснилось, что услуги церемониймейстера в них действительно не оказывают. По словам Юлии, есть похоронные агенты, которые обучались профессии и частично могут соблюсти ритуал, однако в основном это касается траурных речей. Количество похорон в месяц, разумеется, непостоянно, поэтому зарплата церемониймейстера всегда разнится. Но за одну церемонию организатор ритуала в Омске получает около двух тысяч рублей.

Будущее профессии

В профессии организатора ритуала Юлия видит перспективу, ведь прощание в домашних условиях проводят всё реже, чаще прибегая к услугам профессионалов. Раньше ведущие были, как правило, на похоронах высокопоставленных лиц и известных людей. Но с начала 2000-х в России стала формироваться культура траурных процессий с участием церемониймейстера.

— Церемония проходит не только в зале, выезжаем и на кладбище. Есть зимний образ [одежды для обряда], есть летний. Люди сейчас отходят от того, чтобы прощаться с усопшим дома. Это удобно, более современно. Отходят от того, что усопший должен одну ночь провести дома. Каждый человек достоин того, чтобы его проводили в последний путь красиво. Неважно, кем он был, дворником или профессором.

Если вам интересны необычные и редкие специальности, почитайте материалы из нашей рубрики «История одной профессии». Вы узнаете, чем занимается «змееуст» и как работают метеорологи.