«Мы думали, что это кошмар, но сейчас стало еще хуже»: история медсестры омской скорой

NGS55.RU продолжает рубрику «Ангелы в белых халатах». Сегодня — материал о молодой медсестре-анестезисте, которая работает в реанимационной бригаде, а также приезжает на вызовы к пациентам с коронавирусной инфекцией.

Отдельно подчеркнем, что материал был подготовлен до запрета Минздрава РФ врачам давать комментарии по ситуации с коронавирусом.

Юлии Тихоновой 27 лет. Она трудится на подстанции № 4 скорой медицинской помощи в Омске. Девушка рассказала, как медики переживают смерть пациентов, почему люди часто негативно к ним относятся и из-за чего у сотрудников скорой притупился страх перед коронавирусом.

Хотела стать следователем

— В детстве я не мечтала стать медиком. Хотела быть следователем в прокуратуре, как мои родственники, но родители меня упорно отговаривали, приводили ко мне специалистов из этой сферы. Они убеждали не идти в эту профессию. Мне говорили, что девочек не берут на такую работу, им лучше идет сидеть в кабинете в белом халате. В итоге я согласилась. В медицинский университет поступить не получилось, и я пошла учиться в колледж. Думала, что после него снова попробую в вуз. Но так сложилось, что во время практики нас отправили на вызов с реанимационной бригадой, хотя обычно студентов не брали. Был тяжелый пациент, без сознания. Тогда я в первый раз увидела всю «кухню» и подумала, что это интересно. Тогда твердо решила, что буду работать в реанимации и спасать людей.

После колледжа я сразу же устроилась в скорую помощь на подстанцию № 4 на Левом берегу. Здесь я уже шесть лет. Сначала я работала фельдшером, потом в спецбригаде, сейчас два года тружусь в реанимации медсестрой-анестезистом. Для этого я дополнительно окончила специальные курсы.

Сейчас тяжело стало работать, потому что люди очень агрессивно воспринимают работников скорой помощи. Как только заходишь в квартиру — в тебя швыряют бахилы, мол, надевайте. Если что-то не так, по мнению пациента, сразу достают камеры, и начинаются конфликты с порога. То в домофон вы мне не так ответили, то еще что. Я не знаю с чем это связано, может, потому что в СМИ сейчас много скорую хают.

Года три назад люди с благодарностью относились к нам — не как к сфере обслуживания. Сейчас могут сказать: «Это ваши обязанности, делайте свою работу молча и всё». Однажды на вызове мы дали куртки, чтобы их повесили, а их взяли просто в коридоре кинули на грязную обувь. Я говорю: «Вы что делаете?» А мне отвечают: «Вы ходите непонятно где, что мы будем в чистый шкаф вешать?» Такое отношение, к сожалению, сейчас очень часто можно наблюдать.

Страшных случаев в работе очень много. К ним привыкаешь. Смерти, реакции родственников. Бывает, после вызова до утра никто ни с кем не разговаривает, каждый переживает молча.

Бывало такое, что приезжаешь, пациент вроде нормальный, с тобой разговаривает, стабильный. Ты на секунду отвернулся, и всё. Например, летом мужчина сам шел к машине, а потом резко упал. У него пневмония была, показатели были нормальные, а он умер.

Страшна даже не сама смерть, а обстановка. Родственники плачут, кричат — умирают и маленькие дети, и молодые люди. Я не знаю, что сказать в такой ситуации и как донести, что его родного человека больше нет. Тут уже ничем не поможешь. Бывает, до конца смены осадок остается, стараешься не принимать близко к сердцу. Эти моменты нельзя пропускать через себя, иначе можно эмоционально сгореть.

Благодарности не нужны

Самое приятное в работе, когда ты понимаешь, что помог, довез до стационара, привел в стабильное состояние пациента. Особенно когда какие-то сложные вызовы — травмы, ДТП, инфаркты. Ты оказываешь помощь и видишь результат. Здесь даже благодарностей не надо. Помню, когда еще только устроилась работать, поехала с педиатрической бригадой. На восьмимесячного ребенка пролили кипяток, у него был обширный ожог — руки, ноги, грудь. Образовались пузыри. Мама его успокаивала, качала и содрала их — там всё просто лохмотьями висело. Прямо при мне у него остановилось сердце. А я только после колледжа — взрослым-то реанимационные мероприятия не оказывала, а тут ребенок. Хорошо, что со мной был очень грамотный врач. Мы справились, передали его в реанимацию. История закончилась хорошо, он выжил.

Когда была первая волна коронавируса, мы думали, что это кошмар, но сейчас стало еще хуже. Количество вызовов увеличилось. Омичи очень долго ждут скорую помощь. Мы можем на следующий день приехать. Люди не понимают, что это организация медицины страдает, что не хватает стационаров, что не мы их определяем в больницы, а только везем туда, куда нам скажут. А так как мы приезжаем первые, то и отдуваться приходится нам. Жалобы все летят на нас.

Например, как-то вызов у меня был поздно ночью: человек болел три дня, никуда не обращался, решил позвонить в скорую. МСКТ тогда можно было сделать только в МСЧ № 4, мест в больницах нет. Людям задаешь вопрос: «Почему вы не обратились в поликлинику?» Я сама болела. Тебе дают направление на КТ, идешь спокойно и делаешь, где нет очередей. А они отвечают: «Ну как почему? Потому что мы работаем и нам некогда, у нас появилось время полечиться». Хоть у пациента нет ни температуры, ни показаний, конечно, везешь его, но объясняешь, что так не делается, что нужно идти в поликлинику. И сразу начинается: «Вы обязаны! Вам деньги сейчас платят, а вы работать не хотите!» Ну, а что делать? Потом выслушиваешь от начальства, почему повезли, если нет показаний.

Первое время мы сильно боялись. Нам говорили, что в наличии есть только 20 костюмов. Был дефицит, мы их стирали. Одеваешься на подстанции, заматываешься скотчем: очки, респиратор. Всё это запотевает, людей не видишь. А летом так вообще жара под 40 градусов. Когда всё снимаешь — весь отекший, под глазами следы. Это ужасно. У меня руки после перчаток были, как после ванны, — обмякшие и облазили. Потом уже привыкли к этому делу. Когда нам выдавали костюмы, говорили, что их нужно надевать только на выезды к «подтвержденным». А как ты узнаешь? Он только в стационаре или поликлинике сдает тест. Когда знали, что у больного температура, кашель, мы надевали их. Правда, потом получали за это, потому что нам говорили, что и так костюмов не хватает, что мы их транжирим на всё подряд.

Потом у нас переболело очень большое количество сотрудников скорой. Начинаешь воспринимать как обычную ОРВИ. На работе брали у всех ПЦР раз в неделю, но тесты почему-то отрицательные были даже у тех, кто заболевал.

Валишься с ног

Все стали злее: медики устают — по 200 вызовов «лежит», не успеваем обслуживать. Много сотрудников скорой на больничном. Народ просто выползает с работы. Когда стоим с пациентами в очереди на КТ по несколько часов — кто спит, кто в телефоне сидит, а что там еще делать? Когда ночь отработал, то уже совсем не до разговоров. Пациенты начинают выражать свое недовольство. И не всегда ты готов это слушать, когда ты уставший. Можно поговорить, когда ты выспался, поел, у тебя первые вызовы, но когда ты не ешь сутки и не спишь — уже не до таких разговоров. Тут массовая переработка, люди уставшие. Тяжело соблюдать самообладание и спокойствие, а еще кому-то оказывать помощь, когда ты сам валишься с ног.

Не каждый сможет работать в скорой. Первый год обычно показывает, кто способен это вынести, а кто нет. Пациенты часто агрессивные. Бывают нападения на бригаду. Лично мне не попадалось, но за период моей работы было такое, что кидались, пинались. Медработники не защищены. Мы не можем оказать никакого противодействия. Пациент считается прав, потому что он в состоянии аффекта из-за болезни находится, а то, что ты под горячую руку попал, это твои проблемы. Человеку, который не работает на скорой, иногда даже трудно представить, в каких условиях нам приходится трудиться, — это и бомжатники, и улицы, и квартиры не совсем чистые. Бывает, что пациент обмочился, обделался и лежит, а ты должен вставать на колени и на полу всё сделать. И это нужно воспринимать как рабочий момент. Должны быть спокойствие и чувство отрешенности, всё воспринимать нужно с холодным умом, потому что если только в работе появляются какие-то эмоции, то сразу голова не так работает и руки. Надо более спокойно ко всему подходить, чтобы трезво оценить ситуацию и своевременно оказать помощь.

Я недавно вышла замуж. Муж у меня тоже фельдшер, работает на скорой со мной на подстанции, поэтому так же занят, как и я. Мне кажется, медику тяжело искать половину с другой специальностью. Мы где-то собираемся, дома или в кафе с друзьями — у нас всегда разговоры о медицине. Мы даже пытаемся перевести тему: кто-то приехал из отпуска, мы спрашиваем: «Расскажи, как отдохнул?» «Да у нас все нормально. А вот на работе…» Разговоры только о работе. Наверное, если бы мой муж был не медиком, нам бы не о чем было разговаривать. (Смеется.)

Летом мы ездили в свадебное путешествие в Турцию. Там всё намного спокойнее. На анталийском побережье мы спрашивали у местных, как у них дела обстоят с коронавирусом. А нам говорят, что тест спокойно можно сделать. Тот, кто считает себя больным, может пойти и сдать его бесплатно. И у них со скорыми проблем нет.