Омичка живёт с больным сыном в 60-летнем бараке. Власти не могут определиться, есть ли у неё жильё

Недавно сайт «Православие и мир» расспросил малоимущих жителей России, о чём бы они попросили президента. Одной из героинь этой публикации стала омичка Анисья Гомонова. Корреспондент NGS55.RU Вячеслав Дрезглов решил узнать, в каких условиях живёт семья, и отправился к ней в гости.

Анисья Гомонова с 15-летним сыном Сашей живут в старом сыром бараке без фундамента в посёлке Карьер, на самой окраине Омска. Здание построили в 1959 году, капитальный ремонт с того времени не проводился. Анисья с сыном переехали в него, когда Саше было два года. К тому моменту мальчик уже успел перенести две операции на позвоночнике и потерять чувствительность половины тела.

— Мы работали в совхозе «Армейский», нам [с мужем] дали бесплатно барак этот ещё в 85-м году. Тут старшая дочь живёт за стенкой. Потом я развелась с первым мужем, уехала в Горьковский район жить. Тут Владимир, сосед, жил. Когда Саше было два года, говорит: «Я болею, ты приходи, живи тут, я с Сашей понянчусь. Может, на работу устроишься». Мы приехали в сентябре, а в октябре он умер. С того времени и живём тут, — рассказала женщина.

Барак без фундамента стоит на земле, по полу дует, окна снаружи заклеены плёнкой. Нет водопровода и канализации.

— Территории — одна сотка, ничего не посадить. У нас на стороне дочери баня, колодец, туалет. Мы с дочерью живём как в одной ограде. Раньше стояла печь, но тепло до Сашиной комнаты не доходило, поэтому дочь установила у себя котёл и теперь греет и себя, и нас.

У Саши страшное заболевание — остеомиелит. Это некротический процесс, развивающийся в кости и костном мозге, а также в окружающих их мягких тканях, его вызывают патогенные бактерии.

— Он пяточную кость уже съел у нас, теперь до колена добрался. Кость распадается, разрушается.

Некроз ноги начался ещё в 2008 году, когда Саше было три года. С тех пор ему провели огромное количество операций — удаляли отламывающиеся от пятки осколки кости и откачивали скапливающуюся жидкость.

Болезнь не терпит холода, поэтому женщина купила сыну специальный коврик для сна, который можно включать на ночь, чтобы он держал постоянную температуру тела.

Пришлось купить и небольшой обогреватель, чтобы ногу сына обдувал не только ощущающийся ближе к полу сквозняк, но и тёплый воздух.

Сколько всего операций провели за эти годы на ноге мальчика, женщина не помнит: они шли одна за другой.

— С восьмого по шестнадцатый годы нас «пластали». Я только почувствую — у Саши опухло, мы сразу в больницу в Нефтяники: откачивать жидкость. Полторы недели дома, и опять. Нас не успевали там потерять. В итоге мы от знакомой узнали о клинике Илизарова в Кургане, списались с «Радугой» (омский благотворительный центр. — Прим. ред.), и они нас отправили туда на месяц.

Проблема остеомиелита в том, что, помимо разрушения кости, жидкость тормозит рост ноги, поэтому она уже отстала от здоровой на 12 сантиметров. Саше на заказ шьют специальную обувь с крепким задником и высокой стелькой, но он всё равно хромает.

Когда Сашин организм перестанет расти, будет надежда на то, что в клинике Илизарова ногу смогут привести в нормальное состояние.

Но это в будущем. А пока семье необходимо разобраться с серьёзной проблемой. Спустя несколько лет затишья остеомиелит снова обострился и теперь с голеностопа переключился на колено.

Инфекцией, которая до сих пор преследует парня, Саша заразился ещё на первом году жизни. Тогда они жили в Горьковском районе. В 10 месяцев у него внезапно поднялась температура до 40 градусов. Местные врачи не знали, что сделать, решили взять на анализ пункцию спинномозговой жидкости и занесли инфекцию, после чего Анисью с Сашей отправили в Омск.

— Саше везде трубки понапихали. Водитель едет, повернётся: «Дышит?». Мы приехали и три недели лежали в реанимации.

После реанимации Саше провели первую операцию по удалению позвонка, в который была занесена инфекция. Всего же за первые годы жизни парень перенёс пять операций на позвоночнике, и сейчас у него в шрамах вся спина.

После первой операции вся правая сторона тела стала нечувствительной.

— Я вообще переживала, что он не пойдёт, но он в 1,5 года встал в кресле и пошёл. Я разревелась.

Сейчас чувствительность постепенно возвращается и уже спустилась до середины бедра. Но у отсутствия чувствительности есть свой плюс — нога, которую пожирает остеомиелит, пока не болит.

После следующей операции по удалению грыжи позвоночника у мальчика появились проблемы с органами малого таза. Саша месяц был между жизнью и смертью.

— Видимо, остался этот микроб, и он шёл по позвоночнику и зацепил все жизненно важные органы: сердце, печень, лёгкие. У нас в лёгких дренажи стояли, остались отметины. Тогда, помню, [врач] Валерий Иванович зашёл, встал у косяка и стоит. Я говорю: «Валерий Иванович, говорите как есть, не надо ничего скрывать, мы уже ко всему готовы». — «Реаниматологи сказали — 99 из 100 не выживают». — «Но процент-то есть один! Значит, будет наш». — «Ну молодца, Гомонова». Он меня часто вспоминает: «Однопроцентный человек».

Несколько лет назад женщина начала писать во все инстанции, в том числе Путину и Жириновскому, с просьбой улучшить условия их проживания. Но оказалось, что барак как объект недвижимости на учете не стоит, поэтому признать его аварийным невозможно. А вот в социальной защите женщине сообщили, что за ней с сыном на двоих числится 32 квадратных метра и улучшение жилищных условий им не полагается. Тем более что к малоимущим семья не относится: пенсия женщины 10 тысяч, а Саша по инвалидности получает ещё 15.

Справедливости ради нужно отметить, что чем-то государство семье помогает. Саше, который увлекается съёмкой мультфильмов и в следующем году, после окончания 9-го класса, планирует поступать на мультипликатора, для домашнего обучения приобрели компьютер. Также он регулярно ездит на обследования и лечение в клиники и санатории по всей России. Но вот жилищный вопрос всё ещё в подвешенном состоянии.

— Мы и бьёмся, и бьёмся. Буду биться, пока не получим квартиру. Дочери у меня пристроенные, а что с сыном будет, если со мной что случится? Буду везде писать. А как? Если не стучать, двери не открываются. Хоть мы и стучим уже года 3–4. Но что-то никакого сдвига ещё нет.