Юрьев день, или «Да здравствует Гобсек!»

13 ноября сего года ростовщики могут смело причислить к своим профессиональным, чуть было не сказал праздничным, датам. В этот день в Госдуму должны были поступить поправки к закону «О потребкредитовании», касающиеся ограничений сверхрычночных или, попросту говоря, ростовщических ставок потребительского кредитования. Однако они… не поступили. И в нынешней сессии при втором и третьем чтении многострадального закона уже не появятся.

Впрочем, обо всем по порядку.

Туманные слухи о возможном «силовом ограничении» ставок по кредитам начали бродить еще летом. В августе эти слухи вышли из тумана, оформившись в официально высказанную главой Банка России Эльвирой Набиуллиной (на встрече с президентом страны) «серьезную озабоченность растущей закредитованностью населения». Эксперты и банкиры дружно выстроили планы по срокам и масштабам грядущих ограничений, особо подчеркивая, что речь идет о так называемых ростовщических ставках. То есть ставках, которые более чем на тридцать процентов превышают среднерыночный показатель и ложатся непосильным бременем на доверчивых граждан.

Казалось бы, вариант беспроигрышный и ничего, кроме пользы, принести не может – население, уже задолжавшее банкам девять триллионов, будет избавлено от «процентов сверх процентов». Банки получат менее рисковых заемщиков, будут создавать меньшие по объемам резервы, а усилившаяся конкуренция в рамках допустимых кредитных ставок заставит их более активно внедрять цивилизованные способы борьбы за клиента. Кроме того, введение ограничений могло дать банкирам очень серьезный плюс в общественном сознании – улучшение репутации, поскольку их уже не смогли бы обвинять в завышении процентов по кредиту. Нарушать запрет никто не рискнул бы, поскольку это чревато отзывом лицензии. Рыночных проблем вроде бы не ожидалось. Например, вице-президент Ассоциации региональных банков Олег Иванов убежден, что «подавляющее число банков уложится в предлагаемый диапазон ставок». Этого же мнения придерживались и такие известные в финансовом мире эксперты, как Эльман Мехтиев и Михаил Хазин.

Пресса активно муссировала проекты и варианты предлагаемых поправок в закон «О потребкредитовании», сравнивала английские, французские, немецкие и израильские варианты решения схожей проблемы. Создавалось впечатление, что вопрос (как минимум принципиально) уже решен. Тем более, что в основе такой уверенности лежало официальное поручение президента России Владимира Путина до 1 октября проработать вопрос о «целесообразности введения прямого административного регулирования процентных ставок по необеспеченным потребительским кредитам и займам».

Но уже в начале октября мудрый и опытный Гарегин Тосунян, глава крупнейшего финансового объединения страны – Ассоциации российских банков, – высказался куда более осторожно: «На сегодняшний день внятной политики и понимания того, как это организовать в целом, пока нет…»

Как в воду смотрел. Хотя, скорее всего, уже понимал и силу неназванного лобби, и определенный люфт в поручении президента – не было же четко сказано «ограничить», сказано было «проработать вопрос о целесообразности».

Центральный банк – проработал. Свел воедино свои предложения и своевременно, по графику, направил их в Министерство финансов. С тем, чтобы поправки к законопроекту «О потребкредитовании» успели попасть в профильный комитет и выйти на обсуждение Госдумой на втором чтении законопроекта. Принять их обещали до 15 декабря.

Однако грянул бесшумный гром – 13 ноября на заседании комитета Госдумы по финансовым рынкам выяснилось, что этого не произошло. Более того, присутствовавшие на заседании представители Минфина и ЦБ, ранее активно обсуждавшие этот вопрос, по нему даже не высказывались. «Коллеги сняли свою поправку», – сообщила глава комитета Наталья Бурыкина.

Изменения в ходе этого практически решенного вопроса произошли буквально за последнюю неделю. Краткий комментарий Министерства финансов на официальном сайте ведомства сводился к тому, что «ограничение высоких процентных ставок по кредитам – нерыночная мера».

Другого шанса внести их в законопроект в эту сессию Госдумы уже не будет. «Сбор поправок завершен, остались только редакции», – уточнила Бурыкина. «Исходный законопроект не наш, депутаты и сенаторы эти предложения не поддержали, и правительство не стало их вносить», – сообщил в свою очередь замминистра финансов Алексей Моисеев. В ЦБ комментировать ситуацию не стали, а часть комментаторов сразу переложили ответственность на банки.

Однако куда делась объективная заинтересованность большинства банкиров? Никуда. Она просто-напросто не была услышана чиновниками министерства – для примера, при введении французской антиростовщической системы были тщательно опрошены свыше 300 банков, у нас же – только ведущая десятка. А зачем таким монстрам, как Сбербанк или ВТБ24, бороться с ростовщичеством? Их ставки в любом случае как раз и определяют среднерыночный показатель – как в силу масштабов, так и в силу лидирующих позиций. И в превышении они никогда замечены не были – как заметил один из региональных банкиров, «они со своими ставками и сами толком не зарабатывают, и нам не дают».

Вновь обратимся к проекту официального отзыва правительства: «Принятие законопроекта может привести к сокращению количества участников рынка и снижению доступности финансовых услуг для населения. А сейчас высокая доходность займов привлекает на рынок большое количество новых игроков. Высокая конкуренция между ними в итоге и гонит ставки вниз».

Не гонит она ее вниз. Никак не гонит. По той простой причине, что даже если грабительскими процентами увлекаются от силы десяток банков из первой сотни, все остальные ростовщики вовсе не в банках. Они прочно окопались в сегменте МФО, кредитной кооперации и теневого кредитования, объявлениями которых обклеены все стенды, столбы, лифты, заборы и калитки. Формирование мегарегулятора, под надзор которого теперь попадают те же действующие лица, очень сильно ударило бы как раз по этим любителям заоблачных процентов.

Так чье же лобби столь активно поработало, за неделю загубив многомесячный и действительно нужный труд специалистов? Эксперты называют целую гамму возможных источников такого давления, но что нам толку от того, даже если их в итоге назовут поименно? Ставка по кредитам от этого вниз не пойдет.

Утешение чиновников о том, что «идея не умерла» (замминистра финансов Алексей Моисеев), или о том, что «…проект еще пройдет дополнительное изучение в администрации президента» (официальный сайт Минфина), после такого внезапного умолчания выглядит слабовато. Чуть более оптимистичен зампред правления Альфа-банка Владимир Сенин: «Я бы не заявлял столь категорично о том, что регуляторы отказались ограничивать ставки. Изменения могут произойти в любой момент, если на то будет политическая воля».

Для полноты картины осталось добавить, что вместе с идеей ограничения ставок из проекта исчезли и прочие поправки, защищающие права заемщиков по размеру штрафов, ограничению взаимодействия с коллекторами, защите прав ипотечных заемщиков и так далее. Целый комплекс мер, реализация которых помогла бы решить целую связку как экономических, так социальных проблем.

Нам остается лишь ждать политической воли.

P.S. Бальзаковский Гобсек «…ссудил молодого соседа деньгами, взяв с него «по дружбе» только тринадцать процентов – обычно он брал не меньше пятидесяти…». Да он же душка, этот легендарный ростовщик! Наши-то берут по тысяче годовых «до получки».

День рождения Гобсека история не сохранила. А нынешнее 13 ноября по своим последствиям может стать такой же датой, как старинный Юрьев день, когда крепостной мог уйти к доброму барину от злого.

Не уйдете: царь Иоанн Федорович в конце 16 века Юрьев день взял и отменил.

А спустя 400 лет – «коллеги сняли поправки».