«Это подлое, злодейское дело»: интервью с Нателой Полежаевой

Бизнес-вумен, известная своими связями с семьёй первого губернатора Омской области и драматичными взаимоотношениями с местными силовиками и нынешним региональным правительством, согласилась рассказать подробнее о недавних бурных событиях.

— Давайте начнём с вашего задержания судебными приставами. Оно было, наверное, показательным и вопиющим для Омска… Расскажете о ваших ощущениях и о том, почему это так произошло?

— Это история давняя, и у меня уже выработался иммунитет к проявлениям силового воздействия. Моя деятельность давно уже под прицелом органов госбезопасности. И у нас уже были обыски, изъятие документов, взламывание дверей, какие-то другие репрессивные меры. Визиты Следственного комитета, приставов — для нас это, к сожалению, реальность. Я надеюсь, что это скоро закончится.

Меня в тот день остановили сотрудники ДПС, и я ещё обрадовалась, что наконец-то занялись проблемой парковок студенческих автомобилей, что у нас сейчас будет свободная дорога. Но радовалась я недолго, потому что в ту же секунду в машину проникли посторонние люди в чёрном. Это была служба судебных приставов, и, по-моему, я видела там лицо человека, который приносил сюда повестки от ФСБ. Дальше было как в плохом кино. Нас держали около часа на морозе, не давали закрыть дверь, пытались меня извлечь из машины.

— Вам не казалось, что это выглядело как показательная акция?

— Это давно так выглядит. А что я могу сделать? Только пытаться как-то отвечать и как-то эту ситуацию пережить.

— Что происходило дальше?

— Мой защитник убедил меня согласиться проехать на Ленина, 14, где находится управление ФССП. И там весь цирк и произошёл. Силой меня доставили в кабинет, где происходили… дальнейшие действия (не знаю, как их назвать). Доставили на стуле, потому что я отказывалась туда идти.

— Вас катили туда?

— Нет, меня несли на стуле. А после того, как закончились формальности, я сказала: «Как вы меня сюда занесли, так и выносите». Поэтому пришлось им ещё и проделать путь вниз. Такой вот интересный опыт…

История с долгами санатория «Рассвет» тянется довольно долго. И директор санатория уже оказывалась в своеобразных ситуациях — по вине приставов или по своей собственной (это зависит от угла зрения).

— В этом году произошла ставшая знаменитой история с арбузом и колготками. Можете рассказать, как это было?

— Это было в сентябре (было уже немного прохладно). И так совпало: у меня заболел ребёнок. Я решила, как нормальная мать, остаться с ней дома и за ней поухаживать. Но ничего не получилось, потому что в 8 утра начали ломиться в дверь и отключили электричество. Были угрозы сломать дверь — я сказала: «Ломайте». Больше всего меня волновало, что мы останемся без связи, потому что «айфон» быстро разряжается. Так получилось, что мне соседи снизу передали удлинитель. Кстати, я до сих пор не обзавелась верёвкой на такие случаи. (Смеётся.) Под руки мне не попалось ничего более подходящего, чем колготки дочери. В тот день я хотела что-то приготовить, но, поскольку электричества не было, и вариантов поесть было немного. Арбуз, хлеб, ещё какие-то вещи. Но ничего, обошлись.

— Долго это всё происходило?

— С 8 утра до 8 вечера. Вообще в этой ситуации логично было бы не форсировать события, а спокойно ждать, пока я рассчитаюсь с долгами, потому что кроме меня это не сделает никто. Разумно было бы курицу, несущую золотые яйца, не резать. Так что недавняя ситуация была, наверное, нелогична.

Впрочем, определённую логику в происходящем можно увидеть. Совсем недавно отправился под предварительный арест на время следствия главный судебный пристав Омской области Владимир Витрук — и люди из Следкома уверенно инкриминируют ему «покровительство физическим и юридическим лицам по неисполнению нескольких исполнительных производств». В числе «физических лиц» упоминается и Натела Полежаева. Если взялись за «покровителя», логично браться и за неё. Пока же Витрук сидит — а приставы работают над взысканием долгов с новой силой.

— Какая-то часть вашего имущества сейчас арестована?

— У нас часть имущества под арестом, часть мы уже выкупили, а эти средства пошли на погашение долгов.

— А личное имущество?

— Половина квартиры находится под арестом, но это уже мои личные долги, они тоже гасятся.

— Константин Леонидович вам помогает?

— Нет. С бывшим мужем мы полностью прекратили все отношения. Он отбывает дома 10 минут в год на дне рождения нашего общего ребёнка.

— И что обычно дарит?

— Что-то съедобное. Набор пряников, конфет и какая-нибудь недорогая брошка, украшение. Я даже не понимаю, к чему эти визиты, потому что дочка после них выбивается из колеи. Если год папы нет, а потом он вдруг появляется — ну это тоже, наверное, какой-то стресс.

Напомним нашим читателям: Константин Леонидович Полежаев — муж Нателы Полежаевой, сын первого губернатора Омской области Леонида Полежаева, главврач областной клинической больницы на Берёзовой и депутат второго подряд созыва Законодательного собрания Омской области. Сейчас он женат повторно, у него есть сын от второй жены.

— Почему вы не меняете фамилию? Или это какая-то визитная карточка в Омске?

— Ну а зачем её менять? Я живу с ней уже дольше, чем с девичьей. Менять её сейчас, наверное, не очень достойно. Когда всё было хорошо, я её носила, а потом решила от неё отказаться. Но я на этом не зацикливаюсь

— Так фамилия вам помогает?

— Нет, конечно. Это проклятие какое-то. И я рада, что в СМИ меня перестали называть экс-невесткой экс-губернатора.

— Просто это слишком длинно звучит.

— Да, слишком длинно… Вообще я отношусь к своей фамилии просто как к фамилии.

— Обстоятельства, при которых вы бы её сменили, есть?

— Ну, если появится прекрасный принц… Но думаю, это просто шутка.

— Вы сказали, что долги гасите за счёт доходов от нового бизнеса. А «Рассвет»-то приносит доход?

— Конечно. «Рассвет» работает, просто мы сейчас сжались до небольшого объёма. У нас нет того потока, который традиционно был. От нас достаточно быстро отвалились наши крупные заказчики, это была искусственно созданная экономическая блокада, и вот перед нами встал выбор: или упасть на колени и умереть, или пытаться выжить. И мы выжили. Сейчас мы из той битвы выходим, покрытые шрамами, многие раны ещё кровоточат, но тем не менее мы живы, мы выполняем свои обязательства и, самое главное, мы сохранили нашу уникальную реабилитацию — кинезотерапию в костюме «Атлант», которая уже многих детей поставила на ноги.

— А кто вас заблокировал?

— Заблокировали нас рейдеры. Два года назад я подавала заявление о преступлении, на которое не было никакой реакции. Рейдерами я там обозначила вице-губернатора Бондарева, руководителя нефтезавода Белявского, министра здравоохранения Стороженко и бизнесмена Фридмана. Как я предполагаю, эта группировка имела интересы на мой актив — «Рассвет». Реабилитация их меньше всего интересовала, а интересовали их восемь гектаров земли в центре города, на берегу Иртыша в заповедной зоне.

— А как у вас получилось в своё время купить эту землю за шесть миллионов рублей?

— Нет, шесть миллионов — это другое. За шесть миллионов я приобрела поликлинику. Но она была в промзоне, была независимая оценка, и это было в 2004 году.

В 2004 году давним и бессменным губернатором Омской области был Леонид Полежаев — тогда ещё свёкр Нателы Полежаевой. Понятно, что предположения о прямой причинно-следственной связи между этим родством и успешно заключённой сделкой возникали. И понятно, что даже заявления о «независимой оценке» мало что решают в этом контексте.

— Вы много контактируете с Георгием Бородянским, с оппозиционерами Ириной Дроздовой, Валентином Кузнецовым. Какие у вас цели?

— Построение гражданского общества, социальной справедливости. Сейчас мы с ними занимаемся темой строительства городка для вахтовых рабочих из Китая. Когда этот клубок стал разматываться, выяснилось, что участок под будущим посёлком не переведён из земель с сельхозназначением; между тем там уже снят плодородный слой почвы, эта земля продаётся всем желающим по полторы тысячи рублей за КАМАЗ. И самое главное: протесты жителей посёлка Омский, не желающих жить рядом с китайцами, игнорируются. Был избит Валентин Кузнецов... В тот же день жители посёлка подали заявление о проведении референдума, но через месяц им было отказано. А группа журналистов, приезжавшая на митинг, сняла фильм, который набрал сотни тысяч просмотров и восемь тысяч комментариев. Комментарии очень резкие, против разбазаривания родной земли. Российская земля — для российских граждан.

— Что вызывает у протестующих главный негатив — перспектива жить рядом с китайцами?

— Китайцы здесь вообще ни при чём. Некоторые журналисты сразу это опрокидывают в плоскость национализма, но это совсем не так, и в посёлке мог жить кто угодно. Власть ведёт себя слишком одиозно, не прислушиваясь к жителям, не отвечая на запросы, на официальные письма. Местные жители написали официальное письмо Буркову, которое подписали 250 человек, но оно было проигнорировано.

— Не было никакого ответа?

— Никакого. Факт продажи чернозёма никак не был отмечен. Это нарушение всех законов! И власть пытается все эти нарушения прикрыть и замолчать и совсем не слышит население.

Совсем никакого национализма? Возможно, если задать наводящий вопрос среднестатистическому митингующему из посёлка Омский, он даст совсем другой ответ; но организаторы, конечно, при любом раскладе будут напирать на политическую сторону: главное не в том, кому именно отдали поселковую землю, а в том, что отдали её, не спросив местных. И пока продолжаются протесты, будет продолжаться это (осознанное или нет) двоемыслие.

— Открытие штаба Навального на территории «Рассвета» связано с вашей позицией?

— Нет, это была обычная аренда за 15 тысяч рублей. Глава штаба Ольга Картавцева нашла вначале другое помещение, но решила подстраховаться, встретилась со мной в зрительном зале «ТОП-театра», я согласилась на два часа его сдать.

— Взглядов Навального вы придерживаетесь?

— Так я сказать не могу. Сторонники Навального мне интересны как проявление оппозиции, как люди, которые хотят что-то изменить. Кстати, за полтора года до этого события Мизулина вручила мне корочки своей помощницы. Больше мы с ней не виделись, но после того, как штаб Навального открылся в «Рассвете», меня срочно лишили этих корочек и последовала серия истошных звонков от Елены Борисовны.

Тут надо констатировать, что Полежаева плохо просчитала риски от кратковременного заселения оппозиционного штаба на свои квадратные метры. В результате её «подвинули» не только на экономическом, но и на политическом поле: корочки помощника депутата — штука полезная, хотя только ими серьёзную проблему не решить.

— Однажды от вас прозвучала фраза «Господин Стороженко, куда мне засунуть ваши пушки?». Вы не могли бы рассказать подробнее? И в целом какие у вас сейчас отношения с минздравом?

— С минздравом отношений никаких. С начала года мы находимся в состоянии тяжбы с правительством области. Мы участвуем как третье лицо, а спор идёт между правительством и ФАС. Даже ФАС усмотрела в действиях правительства дискриминацию «Рассвета», но Бурков и Стороженко продолжают делать всё, чтобы этот суд мы не выиграли.

Компания, которая снабжает нас теплом, собралась нас ограничивать среди зимы, а параллельно нас пытались отключить от электричества из-за долгов. Стороженко предложил прислать нам тепловые пушки. Но они ведь должны включаться в розетку — и поэтому я, может быть, резко задала вопрос.

— А сейчас как у «Рассвета» дела с этим?

— Мы закрыли долг по теплу, систематически гасим по электричеству и воде, гасим налоговую задолженность, рассчитываемся с поставщиками. И тут логично было бы «Рассвет» не трогать, дать ему встать на ноги — без помощи правительства и бюджета.

— Давайте всё-таки к Буркову вернёмся. Вы с ним встречались?

— Встречались один раз. По-моему, это было связано с моей гражданской активностью, с митингами за построение гражданского общества.

— С какими именно?

— С февральским митингом. «Вся власть народу!» — такой лозунг у нас висел. И Бурков захотел со мной встретиться. Мы с ним разговаривали один на один в течение часа. Я ему спокойно описала ситуацию, рассказала, что мне нужна помощь в виде кредита, и Александр Леонидович пообещал помочь, но обещание не исполнил.

— После этого не встречались с ним?

— Нет.

— И вы говорите, что Бурков лично против вас что-то предпринимает.

— Ну как… Бурков — это правительство. А оно судится с антимонопольщиками, чтобы не дать «Рассвету» финансирование по ОМС. И правительство побеждает.

После очередной смены власти в регионе положение Полежаевой и в самом деле не улучшилось — скорее наоборот. Возвращать ей выгодные контракты люди в областном правительстве явно не намерены (да и Стороженко держится во главе миздрава, несмотря ни на что). С другой стороны, что это за бизнес, если он может быть по-настоящему доходным только благодаря содействию чиновников?

— Не на свои митинги вы ходите? На те, которые организованы другими?

— Да. Например, приезжал Василий Мельниченко, мы его на митинг сопроводили.

— А на митинге у Музыкального театра 9 сентября были?

— Нет, не была. Кстати, на этом митинге как раз пострадали Георгий Бородянский и Лика Кедринская, журналисты «Новой газеты».

Корреспондент NGS55.RU Александр Зубов, кстати, тоже пострадал во время сентябрьского митинга. Пострадало и его журналистское удостоверение, разорванное полицейским.

— Вы сейчас являетесь директором «Новой газеты», правильно?

— Да, так получилось. Сюда пришла «Новая Газета», в «Рассвет» пришёл Гражданский совет. Его юридический адрес — Правый берег Иртыша, 153.

— Это адрес «Рассвета»?

— Да.

— У вас тут полноценный штаб оппозиции, получается.

— Люди тянутся ко мне. Я не делаю ничего, чтобы они сюда пришли, но они приходят и здесь остаются.

Судя по последним новостям, в числе «оставшихся» — бессменный активист и правдоборец Валентин Кузнецов и сельский депутат Ирина Дроздова, когда-то добившаяся с помощью голодовки прокладки дороги до Верхнего Карбуша. Иные комментаторы так и пишут: «Эти двое уже поселились в «Рассвете».

— Какие вопросы в «Новой Газете» вы решаете?

— Я директор, и моё дело — печатать газету и давать людям зарплату. Я никаким образом не вмешиваюсь в редакционную политику, но моя точка зрения совпадает с мнением главного редактора. Я думаю, что творческим людям не надо указывать, что им делать: надо поддерживать и помогать.

— В СМИ появлялась информация, что вы актёрам «ТОП-театра» не платите зарплату. Так действительно было?

— Это вбросы. Я вообще считаю, что это подлое, злодейское дело. Одно дело — рейдерский захват «Рассвета», а другое — накладывать грязную лапу на «ТОП-театр». Летом все актёры получили зарплату и отпускные, но ещё за несколько месяцев до этого начались непонятные мне изменения в атмосфере театра. Внедрили в коллектив пару человек, которые начали раскачивать ситуацию…

— А кто внедрил?

— Я думаю, что вице-губернатор Владимир Компанейщиков.

— А зачем ему это?

— Ну это же удар в самое сердце. Если «ТОП-театр» закрывается, то моя дочь автоматически садится дома, и ей остаётся только существование в четырёх стенах. «ТОП-театр» — частный театр, который возник вокруг личности моего ребёнка. Дочка у меня особенная, ей нужен особый окружающий мир, она недееспособна. Сейчас она актриса, она трудоустроена, участвует в каждом спектакле. И на сцене она, наверное, нормальный человек.

Часть полежаевской труппы ушла в другой театр, и там её почтил своим посещением тот самый вице-губернатор Компанейщиков, курирующий вопросы внутренней политики. По мнению директора «Рассвета», это не случайность, а что-то вроде признания.

— Константин Леонидович на спектакли не ходит?

— Когда мы ещё были вместе, он приходил. Нечасто, но больше и этого нет.

— В прессе всплывало, что вы обращаетесь к сотрудникам «челядь».

— Ну, это вообще смешно. Как можно обратиться к человеку «челядь»? К тому же это слово Леонида Константиновича. Когда я прочитала это слово в чьей-то публикации, у меня вопросов не было, откуда это слово взялось.

— Какие у вас планы на будущее?

— Планы у меня прекрасные, большие и хорошие. В первую очередь возобновить в полном объеме деятельность «Рассвета» как реабилитационного центра. А моя общественная позиция растёт и крепнет, в планах в марте провести на базе нашего Гражданского совета съезд участников гражданского общества в масштабах России. Сейчас мы занимаемся этой работой, создаём сайт Гражданского совета.

— Спасибо за интервью.

В заключение заметим, что будущее Нателы Олеговны необязательно зависит сейчас только от неё самой. Судя по событиям последних недель, за «Рассвет» и его директора компетентные органы взялись очень основательно.