«Знания о болезни ограничивались песней Земфиры»: омичка с ВИЧ стала миссионером

Эта история — о не совсем обычном человеке. Юлия, бывшая наркоманка с убедительным стажем, два года лежала при смерти со СПИДом. Выкарабкавшись, она начала помогать тем, кто оказался в такой же ситуации, и нашла в этом новый смысл жизни.

— Меня Юля зовут, мне 43 года, я имею положительный статус, у меня ВИЧ. Первый раз наркотики попробовала 25 лет назад — успела всё скурить и всё сколоть. Теперь я помогаю людям принять диагноз и научиться с ним жить, — приветствует корреспондента NGS55.RU девушка. Она нисколько не комплексует по поводу своего прошлого — что, мол, было, то было.

— В девяностые работала санитаркой, уже тогда начала употреблять. Перестали платить, осталась без работы. Развелась с мужем. Начала пробовать уже что потяжелее — и это длилось достаточно долго. Кололась в шею — когда в 2013-м её разбарабанило, всё-таки решила сходить в наркодиспансер. Там — привет: «Девушка, у вас ВИЧ». У меня тогда все знания об этой болезни ограничивались песней Земфиры: «Значит, мы умрём». Я подумала: зачем моему ребёнку такая мама. Села на синтетику. Думала, чем быстрее, тем лучше — чтобы не запомнил меня, пока маленький. Синтетика за два месяца убила мой организм, — рассказывает Юлия.

Мама Юлии через силу всё-таки запихала девушку в больницу. Двусторонняя пневмония, сепсис, эндокардит… Шансы на то, что выкарабкается, по словам Юлии, врачами оценивались процентов в десять.

— Выкарабкалась — благодаря маме, врачам, антибиотикам. Попробовала снова употреблять, но уже долго не продержалась: получила вторую пневмонию, перестала ходить, усугубились проблемы с суставами… В общем, собрала всё, что можно. Антиретровирусную терапию принимать, как все, не хотела. Мы же, дураки, боялись побочных действий. Но у бога были другие планы на мой счёт, — говорит Юлия.

Маленький ликбез: полностью уничтожить вирус иммунодефицита в организме сейчас неспособно ни одно лекарство. Если попал в кровь — это навсегда. Но есть антиретровирусная терапия — препарат, который максимально подавляет вирус. Вплоть до такого состояния, что ВИЧ перестаёт определяться. Соответственно, шанса заразиться от такого человека почти нет.

У антиретровирусной терапии есть побочные эффекты — в частности сыпь, рвота, понос… Парадоксально, но людей с ВИЧ эти эффекты часто пугают. Сейчас миссия Юлии — доносить до таких больных простую мысль: принимая терапию два раза в день, человек умрёт не от насморка, который станет смертельным в отсутствии иммунитета, а от старости.

— Моя доктор, Вера Михайловна, кнутом и пряником добилась того, что я начала принимать антиретровирусную терапию, — рассказывает Юлия. — Говорит — ты что, не хочешь увидеть, как ребёнок пойдёт в первый класс? А сустав по инвалидности тебе никто не поменяет, пока состояние не стабилизируется. Начала принимать. В общем, если мы сейчас сойдём с ума и займёмся сексом — риска заразиться почти нет. И ВИЧ у меня никто не определит, если только не брошу терапию, — рассказывает Юлия.

Однажды врач попросила её ответить добром на добро и поговорить на равных с одним парнем, который тоже отказывался от терапии. Поговорила. Попробовал. Пошёл на поправку. И Юлия поняла, что эта короткая история её вдохновила. Теперь постоянно делает то же самое, ездит по всероссийским форумам, сотрудничает с омскими больницами на правах вольнонаёмного сотрудника. То есть, безвозмездно.

— Я с самого начала знала, что я в группе риска. Знаю, когда и от кого заразилась. Зато в тот момент не знала, что достаточно просто обдать тот шприц крутым кипятком. Но мне жалко девушек, которые заразились во время одного случайного секса. Или совсем нелепо — в маникюрном салоне, например. Если раньше СПИД был болезнью социально опасных слоёв населения, то сейчас всё в корне изменилось. Вот, пожалуйста, 30-летняя девушка. Где заразилась — неизвестно. Или маникюрный салон, или татуаж. Если бы с кем-нибудь случайным переспала — мне бы сказала, мы с ней в доверительных отношениях. В итоге заразила свою 70-летнюю маму — одной бритвой побрились. У бабушки сахарный диабет. Но ничего, принимает терапию и живёт, — говорит Юлия.

По её словам, самому пожилому ВИЧ-инфицированному в области — 86 лет. Заразился так же, в быту — скорее всего, от сына. Тоже лечится. Но убедить удаётся не всех. Сегодня к Юле обращаются лечебные учреждения и просят пообщаться с людьми, которые отказываются принимать терапию. Ездит с соцработниками по колониям. Если посчитать всех, ей довелось поработать уже примерно с тысячей человек. С кем-то один раз говорила, с кем-то созванивается по нескольку раз на дню. Кого-то водит за руку. Использует самые разные рычаги воздействия — те самые кнут и пряник, угрозы и жалость…

— Вот сегодня одного молодого человека буквально за руку довела до поликлиники. Некоторым вру: доктор не даст мне сильнодействующих обезболивающих, если ты не начнёшь принимать терапию. И иногда срабатывает. Или вот девушка, месяц у неё таблетки лежали. Как только её ни… убеждала. Боялась, говорила — вот как будут проявления, тогда и буду пить. Звонит сегодня, говорит — спасибо, Юля, уже нос задышал. Я-то понимаю, что за два дня ей могло помочь только самовнушение. Но это всё равно классно, и миссия выполнена.

— Просто я с ними из одного мира, в отличие от врачей, — объясняет Юлия. — Например, врать мне по поводу наркотиков бесполезно: я сразу понимаю, что человек принимал, когда и сколько. Больше беспокоит другое — ВИЧ-диссиденты. Это так гордо звучит, я их называю «отрицателями». Это, извиняюсь, так же тупо, как стоять на рельсах, смотреть, как на тебя несётся поезд, и думать, что он тебя объедет.

Диссиденты или отрицатели — те больные, которые не верят в существование вируса иммунодефицита. Справедливости ради, автор сталкивался даже со своими коллегами-журналистами, которые, работая в серьёзных городских изданиях, уверенно заявляют: на самом деле никакого СПИДа нет, выдумки всё.

— У одного жена начиталась, что отвар овса от СПИДа надо пить. Тот попил и решил, что антиретровирусная терапия лучше. Радиоволнами лечат, горячими ваннами, серебряными клизмами... И ладно если только себя убивают — есть у нас в городе женщины, которые знают о диагнозе, но терапию не принимают и рожают больных. По самым разным соображения — от идейных до меркантильных. А бывают и такие: положительная, рожает здорового ребёнка, но кормит грудью и заражает его — да, представляете, и такие есть! Сорок тысяч за двух детей плюс бесплатные препараты — конечно, чего бы так не жить.

В общем, клиенты у Юлии разные. Одна девушка, «божий одуванчик», не целует дочку — боится заразить. Другой, узнав о диагнозе, всерьёз подумывает убить заразившую его женщину где-то в деревне. Третья — бизнес-вумен, небедная, в разводе, идёт на пластическую операцию — и здравствуйте.

— У народа до такой степени сформирован негатив по отношению к болезни… Увы, повторяюсь, сегодня ВИЧ — это не только про наркоманов и проституток. Но люди воспринимают его как позор от сифилиса и триппера в советское время. Вот у меня ребёнок ходит во второй класс. Я, естественно, не скрываю, но и не афиширую — по той самой причине.

... И так бывает: человек находит себя, только потеряв всё и основательно постояв одной ногой в могиле. Зато сейчас энергии и жизнелюбию Юлии можно позавидовать. И безо всяких там преувеличений её можно назвать счастливым человеком.