«Я по жизни немного отчаянная»: фельдшер омской санавиации — о сложностях работы

Рев вертолета, сотни метров над землей и пациент, чья жизнь зависит от правильных и выверенных действий врача и фельдшера санитарной авиации. У этих медработников нет четкого графика и выходных: по первому звонку бригада должна отправиться в дальний район Омской области. И здесь неважно — воскресенье это или праздничный.

Историей о том, как жить, когда тебя могут вызвать на работу в любую минуту, и чем приходится жертвовать из-за трудовых обязательств, поделилась фельдшер санавиации Ольга Щербинина. Как выглядит ее работа изнутри, рассказываем в нашей рубрике «Ангелы в белых халатах».

Ольге Щербининой 40 лет, 17 из которых она была фельдшером на скорой. Последние два года женщина работает в санитарной авиации в Областной клинической больнице. До этого — в неотложке. Женщина призналась, что с самого детства мечтала стать доктором. При этом в семье врачей не было, родители работали в совхозе.

— Всё идет из детства, все ребята играют в докторов, и я не исключение. Ближе к 9-му классу желание стать врачом только усиливалось. Конечно, мама предлагала пойти учиться на повара или кондитера, но никогда не настаивала. Она подчеркивала: «Главное, чтобы тебе нравилось». Я упорно хотела именно в мед.

Вместе с одноклассницей Ольга ездила на подготовительные курсы. Но после первых занятий девушка осталась одна, потому что одноклассница категорически отказалась продолжать подготовку:

— Она испугалась крови, а мне, наоборот, стало интересно. Медицина — та отрасль, в которой ты каждый день испытываешь себя, а начинается всё это еще с учебы. Мне здесь интересно, мне здесь нравится, я этим болею. Но, как и на любой другой работе, без стресса не обходится.

Ольга признается, что бывают психологически сложные дни, но в противовес этому есть моменты, когда ощущается эйфория от того, что пациент остался жив благодаря твоей помощи:

— Это ни с чем не сравнимые ощущения, когда понимаешь, что ты там, где нужен. Конечно, это можно сравнить с легкой эйфорией, которую вряд ли поймут другие люди. Я хотела этого с детства, и я сюда пришла. Я по жизни немного отчаянная, поэтому и нравится.

После колледжа Ольга хотела получить высшее медицинское образование:

— Но доктором стать не получилось. Попыталась один раз, но слишком поздно начала готовиться, поэтому поступить не смогла. А потом работа, которую не бросишь из-за учебы, да и своего жилья в Омске не было. Но о том, что я 17 лет проработала в скорой, совершенно не жалею.

Сначала женщина была в составе линейной бригады, выезжала на все звонки, которые поступали. Затем начала работать в более узкопрофильных бригадах: педиатрической и кардиологической. После получения вторичного сертификата медсестры-анестезиста перешла на бригаду реанимации интенсивной терапии на скорой помощи.

— В 2022 году встретила бывшего коллегу, который перешел в службу санитарной авиации раньше меня. Он рассказал, что у них освободилось место, и меня заинтересовала эта работа. Ничего сверхъестественного, чтобы сюда попасть, не нужно, всё, что необходимо, я и так знала. Высоты никогда не боялась, поэтому решила, что от такого предложения нельзя отказываться.

Она отмечает, что разницы в работе обычного фельдшера и фельдшера санавиации практически нет. Единственное, что бросается в глаза, — на земле кадры меняются куда чаще:

— Раньше за сутки у меня было много вызовов, сейчас это может быть один полет, но очень долгий. Всё из-за длительной транспортировки: пока доберешься, потом работа на месте, затем нужно доставить пациента к вертолету, и обратный полет — всё это занимает время. Потом мы переносим человека в машину скорой и аккуратно довозим до больницы. На один вызов может уйти весь день или даже ночь.

Со слов Ольги, различия между небесной и земной скорой небольшие, как и разница в зарплате. Считается всё немного иначе, но сильных изменений после перехода она не почувствовала. Здесь доход также зависит от количества смен, просто рассчитывается немного иначе.

Работа Ольги начинается с подготовки на выезд: она согласовывает с доктором состояние пациента и на основании этого собирает необходимое оборудование.

— Я подготавливаю укладку фельдшера, куда входят лекарственные препараты, проверяю оборудование, которое может понадобиться, и тестирую работу аппаратуры. Во время транспортировки пациента ведется постоянный мониторинг за состоянием и гемодинамикой пациента (общие показатели крови: артериальное давление, частота пульса и уровень насыщения кислородом) — этим занимаюсь я. Если в полете требуется проведение реанимационных мероприятий, то все аппараты, все инструменты должны быть подготовлены. Это моя зона ответственности.

Помимо этого, фельдшер помогает в транспортировке и постоянно контролирует состояние пациента вместе с доктором. Как правило, в вертолете нет сопровождающих, поэтому все нужные документы тоже проверяет фельдшер.

В вертолете есть всё, что нужно для правильной транспортировки лежачих пациентов. Мониторинг ведется на протяжении всего полета.

— У нас есть переносной аппарат для искусственной вентиляции легких, у которого присутствует функция дефибрилляции. Во время полета мониторинг за тяжелыми пациентами ведется непрерывно. В случае необходимости при длительной транспортировке не прекращается введение лекарственных препаратов.

Помимо Ольги, в омской санавиации работают еще два фельдшера. Выезды на вызовы распределяются поочередно — они могут одновременно разъехаться в разные районы как в составе бригад, так и самостоятельно. По мере необходимости коллеги подменяют друг друга, так как вызовы из 32 районов поступают неравномерно. Из-за этого сложно установить четкое окончание рабочего времени.

— Работаем 24/7, и бывает так, что я ухожу с работы, но не проходит и пары часов, как поступает срочный вызов. Бывает, что за день можем облететь два или три района и вернуться домой ближе к 22 или к 23 вечера.

С коллегами у Ольги складываются теплые отношения.

— Здесь коллектив дружный, я бы даже сказала, родственный. Если возникают какие-то трудности, то в любой момент я могу позвонить и заведующему отделения, и старшей медицинской сестре, и любому из докторов, и они мне помогут, проконсультируют. Каждый наш вызов — командная работа.

Причем это касается не только врачей, но и пилотов, с которыми она проводит большую часть рабочего времени. Например, Ольгу они всегда называют ласково Оленькой. При встрече обнимаются и обмениваются хорошим настроением или чем-то вкусным. По словам женщины, у пилотов иногда нет перерыва на обед: после одного вылета — сразу другой. В такие моменты она берет для них какой-нибудь перекус.

— Мы же все люди и должны поступать по-человечески. В районах посадочная площадка находится чаще всего где-то в поле, там нет никаких кафе или столовых, где можно пообедать.

Легких пациентов нет, признается фельдшер. Часто вызывают вертолет для транспортировки пациентов, находящихся в тяжелом состоянии. Среди них есть и дети, недоношенные или родившиеся в срок, но из-за врожденных патологий или функциональной незрелости находящиеся в тяжелом состоянии.

— Мы вылетаем, врач принимает решение, стоит ли переводить ребенка на искусственное дыхание. Затем проводится необходимое лечение, чтобы стабилизировать состояние, и только потом решается, транспортировать ребенка в городскую больницу или нет. Всех пациентов мы берем только при условии, что во время транспортировки им не станет хуже. Если мы не можем это гарантировать, то тогда наши врачи работают на месте.

Часто бывают срочные вызовы, из-за которых бригаду поднимают раним утром.

— Однажды нас подняли в 5 утра, очень срочный вызов: молодая девочка упала с капота машины, перелом позвоночника. Мы вылетели раньше времени, вообще вылеты начинаются после 8 утра. Но здесь ее нужно было доставить как можно быстрее, чтобы избавиться от негативных последствий.

Бывает и так, что погода нелетная, в таких случаях вызов может поступить, но поднимать вертолет в воздух нельзя.

— Конечно, стараемся всё сделать как можно быстрее, но не в наших силах менять погоду. Если она нелетная, то тогда выезжаем на машине в те районы, которые доступны. Многие наши специалисты — хирурги, акушеры-гинекологи — могут выехать в районную больницу, чтобы провести экстренную операцию на месте.

Часто такие ситуации случаются с роженицами, рассказывает Ольга. Когда нельзя транспортировать женщину из района в Омск, ее состояние не позволяет, тогда собирается бригада разных специалистов, и они выезжают в область.

— Мы выезжаем вместе с гинекологами и неонатологами, чтобы провести операцию. По возможности сразу после родов забираем ребенка в город. Маму транспортируем после стабилизации состояния, это может быть на вторые или третьи сутки после родов. Сильнее всего я реагирую на деток, за них страшно. Если после транспортировки они остаются в нашей больнице, я всегда интересуюсь их состоянием, переспрашиваю. Взрослые пациенты тоже врезаются в память, и так или иначе я беспокоюсь обо всех, кого мы привозим из области.

Много вызовов поступает из Крутинского района, мимо которого проходит «трасса смерти». При этом вертолет не приземляется к месту аварии, чтобы забрать пострадавших. Пациентов сначала отвозят в ближайшую больницу, а оттуда их транспортируют воздухом в Омск.

— Отличие скорой, которая на земле, от нас — там больше стресса из-за количества пациентов, причем иногда они не отличаются адекватностью. Здесь поспокойнее, потому что мы приезжаем сразу в ЦРБ. Пациент находится в лечебном учреждении, а не где-то на улице, на полу или в канаве. Наша работа — оценить состояние пациента, его транспортабельность, подвести подготовку к полету и транспортировать человека, поддерживая его жизнь и не усугубляя состояние пациента. Потому что состояние людей бывает очень опасное.

Ольга считает, что работу нужно любить, для того чтобы испытывать меньшее психологическое воздействие. Необходимо быть готовым к любым ситуациям.

На работе она фельдшер, но за ее пределами Ольга — жена и мама двух детей. В 2024 году дочка пошла в первый класс, а сыну исполнилось пять лет.

— Порой ругаешь себя за то, что недостаточно уделяешь им времени. И бывают такие ситуации, когда мы настроились и собрались провести время вместе, но поступает вызов, и тебе нужно ехать. Конечно, дети начинают спрашивать: «Мама, а может, ты никуда не поедешь? Давай ты подменишься?» Бывают такие ситуации, но я объясняю, что меня ждет маленький ребенок, которого нужно спасти. Или это кто-то другой — тетенька, дяденька, бабушка. Стараешься донести до детей, что это необходимо. И они стараются с пониманием отнестись к моей работе.

Женщина отмечает, что дома до конца абстрагироваться не получается, потому что она привыкла жить в режиме боевой готовности.

— Но всё равно, когда приходишь домой, конечно, переключаешься на какие-то дела, их никто не отменял. Выхожу с работы, и в голове сразу список того, что нужно сделать дома: приготовить еду, сделать уроки с детьми, поиграть с ними, провести время с мужем.