«Они приехали туда от безысходности»: откровенный разговор с омским фельдшером

Вчера, 27 октября, бригада омской скорой помощи, отчаявшись найти в омских больницах места для пожилых пациентов с высокой степенью поражения легких, приехала к зданию омского Минздрава. Машина стояла рядом с ведомством, периодически включая маячки и сирену, до тех пор, пока медикам не сообщили о том, что больных готовы принять в БСМП-2. Скорых было три — в одной из них лежала 70-летняя женщина, во второй — пожилой мужчина. На третьей машине медики подвезли кислород для пациентов — дышать самостоятельно они не могли.

Сразу после этих событий корреспондент NGS55.RU пообщалась с одним из фельдшеров, знакомой с ситуацией, — медик рассказала о реальных проблемах, с которыми ежедневно сталкиваются сотрудники омской скорой помощи в условиях пандемии коронавируса. В том числе стали известны причины, по которым скорая может ехать к пациенту несколько суток.

— Почему медики поехали к Минздраву? Проблема назревала давно?

— Медики приехали к Минздраву от безысходности. От бессилия. Они уже не знают, что делать. Одна из фельдшеров бригады однажды уже была вынуждена оставить больного в аналогичной ситуации и в итоге осталась крайней. А в этот раз она сказала, что не хочет снова оказаться виноватой. Такова предыстория этой ситуации.

— Омичи в последнее время часто жаловались на то, что скорая едет к ним очень долго. С чем это связано?

— Бригаде скорой приходится по два, по три часа договариваться, в какую больницу везти пациентов. Сейчас это самая главная проблема. Поэтому мы не успеваем. В результате одна бригада может приехать за сутки всего к двум или трем пациентам, только потому, что не может найти место для госпитализации. Драгоценное время ускользает, как песок сквозь пальцы. Сначала фельдшеры с пациентом приезжают на компьютерную томографию — отстаивают огромную очередь. По несколько часов стоят. Потом отъезжают и ждут еще два часа, пока им найдут место для госпитализации. Процесс согласования может тянуться очень долго.

— А это согласование — какой-то бюрократический процесс? Или из-за нехватки мест в больницах всё так происходит?

— Это исключительно бюрократический процесс. Я лично не могу поверить, чтобы в омских больницах не было мест. Вы даже не представляете, насколько все фельдшеры выдохлись, насколько это морально тяжело — оставлять пациента в таком состоянии дома. Они не только физически выдыхаются из-за больших нагрузок, они эмоционально выгорают. Мы люди. Такие же, как и все. И когда мы оставляем людей умирать дома, это на нас сказывается.

— А что происходит во время вызова? Куда направляется карета скорой помощи после КТ?

— Если по результатам КТ пациенту необходима госпитализация, нам нужно дозвониться до старшего дежурного врача. Старший дежурный врач созванивается с администрацией. А администрация ищет место в больнице. И вот здесь начинается проблема. Это может длиться часами. Потому что у нас нет информации о доступных местах в омских больницах — это не входит в компетенцию сотрудников скорой помощи. И никогда не входило.

— А что, на ваш взгляд, могло бы ускорить поиски свободного места в омских больницах? Можно ли как-то изменить ситуацию?

— Нужна четкая координация. У фельдшеров должны быть данные о наличии свободных мест, и они должны обновляться каждое утро. И, в первую очередь, нужна честность главных врачей стационаров. Даже в этой ситуации в итоге нашлись места — значит, они есть. Вопрос только в том, почему это замалчивается. Я считаю, что при наличии такого огромного количества стационаров всех пациентов можно разместить. Но все боятся руководства Минздрава и молчат. А министру некогда — она с парашютом прыгает.

— Какую-то помощь получаете? Помню, по весне медикам скорой выдавали бесплатные обеды в заведениях сетей фастфуда. Как с этим сейчас?

— Сейчас такого нет. И никакой гуманитарной помощи мы не получаем. Кажется, что о нас теперь все забыли...

— В каких условиях работают сотрудники скорой помощи? Фельдшерам приходится сталкиваться с агрессией на вызовах?

— Конечно, приходится. Это просто кошмар какой-то... Претензии высказывает каждый второй. Люди возмущаются, мы постоянно слышим от них упреки. Одна женщина говорит: «Почему я должна вам, медикам, рассказывать, что вам нужно делать?» А я смотрю в ее в глаза — она скорую прождала трое суток. У ее папы поражение лёгких — 70%. Я ее понимаю. Но она нас не может понять. Не может осознать, что мы в данной ситуации не виноваты. Мы вышли от нее оплеванными, абсолютно. А нам к другим людям на вызов ехать. У нас, бывает, заявка на вызов лежит трое суток. Максимальное количество времени на моей памяти — пять суток. Но мы всё равно приедем. В ста процентах случаев. Пусть и с опозданием.

Ранее мы вели стрим с места событий у здания Минздрава и, в частности, записали несколько реплик самих фельдшеров, которые решились на такой поступок.