На пластмассовых ногах: история омича, пережившего падение с шестого этажа, рак и ампутацию

У омича Евгения целый букет тяжёлых травм. А он живёт.

«Пацаны поддержали, на ампутацию даже внимания не обратили»

— Когда первые протезы получал, «чайником» ещё был — не знал, что с ними делать. Однажды спускаюсь по лестнице, чувствую, что одна нога отпала. На весу поймал, надел, на ступеньку надавил, чтобы обратно зашла. Вот этот ремешок теперь у меня скотчем обмотан, чтобы не отпотевал летом и не рвался, — делится опытом Евгений.

Сидим, пьём чай. Вспоминает события десятилетней давности, когда потерял ноги:

— Мне все после ампутации — «инвалидность, инвалидность»… Странно так было это слышать. За мной ухаживала хорошая медсестра, бабушка. Пришла в первый раз и спрашивает: «Ну что, сынок, ты туда (показывает пальцем в небо. — Прим. ред.) или дальше жить будем?». Конечно, жить, говорю. Дала мне такой заряд, пошёл настрой. И потом пацаны ещё поддержали. Они даже внимания не обратили, что я ноги потерял. Как общались наравне, так и продолжают: поначалу, когда ещё даже коляску не получил, приедут, я у одного на спине сзади как мешок повисну, и вперёд — хоть в лес на шашлыки, хоть куда. Тогда, правда, был похудее, это сейчас набрал, в жизнь вошёл нормальную, — улыбается Евгений.

Он выписал себе курсы китайского, учит. Была, говорит, мечта — начать разбираться в иероглифах, когда товары из Поднебесной потоком хлынули на прилавки. Признаётся, правда, что в последнее время подзабросил — а китайский такой язык: если день пропустил, всё надо начинать с начала. И на свою каллиграфию тоже смотрит критически.

С гитарой — ещё интереснее. Дело в том, что Евгений левша. Поначалу он просто перевернул инструмент и научился брать аккорды вверх ногами, точно как Джимми Хендрикс. Спустя полгода всё-таки переставил струны — как Пол Маккартни и другие нормальные леворукие гитаристы.

В общем, не скучает и не стонет — притом что поводов для этого было предостаточно.

«Не везёт мне на левую сторону»

В 19 лет Евгений упал с шестого этажа: отделывал балкон, встал на парапет, и нога соскользнула. Сломал седалищную кость с левой стороны.

— Мне доктор сказал лежать полгода, а я на следующий день попросил маму принести костыль и начал с ним вставать постепенно. Через неделю на танцы пошёл, — улыбается Евгений.

Реабилитировался, встал на ноги. Работал на железной дороге составителем поездов. Но в 2009-м за каких-то десять дней на шее выросла огромная каменная шишка — врачи поставили диагноз: онкология лимфоузлов. Направили на химию, но лечь в онкодиспансер Евгений не успел.

За несколько дней до госпитализации он пошёл искупаться на озеро. Переходил железнодорожные пути по высокой насыпи и попал между двумя встречными поездами. Расстояние небольшое — но для Евгения это были привычные условия. Спокойно между ними бы и простоял — если бы не свисающая с одного вагона проволока. Болтаясь в воздухе, ударила по голове.

— Вот шрам от неё остался на лбу. В общем, упал, замесило. Ноги отрезало. Что было потом — не помню, очнулся в реанимации БСМП-1, — рассказывает Евгений.

— Звонит доктор из онкологии — ты чего, говорит, на химиотерапию не явился? В больнице лежу, отвечаю, с травматической ампутацией ног. Онколог растерялся, конечно. Я к нему в итоге приехал ещё с незажившими швами в зелёнке. Он даже сначала отказался химию делать — иммунитет же убьётся. Но потом заведующий всё-таки решил рискнуть: говорил, что и на шее опухоль разрослась, и в лёгком, — вспоминает Евгений.

Через два курса шишка на шее исчезла. Больное лёгкое Евгений как не ощущал, так и не ощущает. Ремиссия продолжается восемь лет. И в этом году проходил диспансеризацию — говорят, что всё отлично. Но если рак победить можно, то с ногами этот номер не пройдёт.

— После ампутации мы развелись с женой. У нас девочка — вон фотография на полке. Я жену понимаю, конечно, тяжело так. Никто же не знал, что я на протезы встану. Когда выписали из травматологии — всё кругом в голове, такой кишмиш, не мог ничего сообразить... Вот закончится химия, что дальше делать, как жить? Но старший брат молодец — привёз мне телефон с «аськой». Я давай знакомиться с девчонками. Сразу писал: так и так, без двух ног. Ну а смысл — всё равно же известно станет. Двое ко мне в больницу приходили. В конце концов я с одной остался — сразу к ней домой выписался. У неё были две дочери — четырёх и шести лет. Вместе четыре года прожили, потом сюда переехали. Но в итоге с ней тоже не получилось немножко, расстались.

Полтора года назад Евгений поехал на коляске за продуктами. Пандус у крыльца больше годится для ребятни с ледянками, а не для инвалида. Евгений приготовился по привычке выбираться и подниматься по ступенькам на протезах, но его окликнула женщина и предложила помощь.

Евгений попросил её купить продуктов, дал денег. А она взамен предложила немного погулять. Вот и встречаются уже полтора года. Девушка живёт неподалёку и тоже работает на железной дороге.

— Эти редко надеваю — в гости, например, — показывает протезы Евгений. — Чаще пользуюсь вот этими маленькими. В них можно по лестнице спуститься-подняться, в автобус зайти и ездить на коляске. Из дома выходить проще — у самой ступеньки с коляски на ноги встал, одной рукой за перила, в другую — коляску, спускаюсь. Потом внизу обратно в неё сажусь — и полетел.

Со дня на день ему должны выдать коляску активного типа — лёгкую и удобную. Это для нас они все одинаковые. Вспоминая историю советского лётчика-истребителя Маресьева из «Повести о настоящем человеке»: кому, как не Евгению, её понять — взять хотя бы протезы того времени.

— Я ещё пацаном был, у нас в соседней квартире жил дедушка-ветеран. У него одной ноги не было. Протез вот такой: деревянное полено с железными кольцами — он их надевал на ногу. Я вообще не представляю, как на этом можно было ходить.

Самому Евгению ориентировочно до марта ещё предстоит жить без протезов — два месяца назад неудачно спустился по лестнице.

— Нога соскользнула со ступеньки. Вроде аккуратненько осел... Сначала думал, что просто ушиб. Но больно и больно… Скорую вызвал, они говорят: сломал шейку бедра.

А после такого перелома, как известно, кость очень плохо срастается. Повезло. В БСМП-2 омичу сделали остеосинтез: скрепили кость винтами. На рентгене выглядит страшновато, но на деле пациент через три месяца снова встанет на протезы и не будет прикован к коляске. Да и так ли важно, что там внутри, если сустав работает?

— Я очень благодарен заведующему травматологией БСМП-2 Александру Александровичу Положенцеву и врачу Дмитрию Александровичу Александрову. Внимательное, человеческое отношение — мне есть, с чем сравнивать, всякие больницы видел. Где ещё заведующий в семь утра обход делает?

Даже сейчас Евгений все домашние работы делает сам — и уборку, и ремонт, и лампочки меняет.

— Ставлю стол, на него журнальный столик, на него табуретку. Потом прыг-прыг, и наверху. А если что-то пониже — просто сажусь на подлокотник коляски.

Вот оно, оказывается, как всё просто.

— Как-то удалось понять, что жизнь продолжается. Тем более почти сразу познакомился с девчонками. Друзья опять-таки. Вот так, всего понемногу — понял, что, оказывается, можно вполне полноценно жить даже без ног.