Омский оазис: грушевые сады, коровьи стада и зелёные берега на Омке

Сегодня я решил показать вам место в Омске, в котором уже бывал не раз. Оно мне очень нравится. Я могу часами гулять там один или с верным псом, причём делать это в любое время года. Это место напоминает мне оазис, только находится оно не в пустыне. Его окружают свалка и частный сектор, но стоит их преодолеть, как вы попадете на прекрасный островок зелени и красивейшей природы, раскинувшийся вдоль реки. Сегодня я покажу вам это место с помощью ярких фотографий Елены Латыповой и надеюсь, что если вы захотите там побывать, то будете относиться к оазису бережно. В этом выпуске «Неизвестного Омска» мы отправимся на берег Оми, неподалёку от улицы Нейбута, и прогуляемся по небольшому посёлку, единственная улица которого названа в честь известного омского садовода Николая Штанина.

Попасть к заветному берегу Оми можно несколькими способами. Самый близкий, но не самый простой — это пройти через свалку, находящуюся в конце 20-й Линии среди частного сектора, и спуститься вниз с крутой горки, заваленной мусором. Дорожка тут напоминает, скорее, козью тропку в горах, и получится спуститься здесь далеко не у всех. Летом сухая земля осыпается, осенью и весной тропка покрыта грязью, а зимой здесь либо сугробы, либо лёд. Но место проходимо и натоптано. На свалке вам встретятся вороны, собаки, дети, а иногда еще и взрослые люди, рыщущие среди мусора в поисках наживы. Когда вы спуститесь, то увидите трубы, идущие вдоль всего обрыва, на котором стоит частник. Через них можно перелезть, а можно пройти и под ними. С моим ростом проще перелазить. Потом небольшое болотце. И вот вы на месте. На берегу Оми. Есть ещё пара тропок от частного сектора, но я их не очень люблю. Они проще, а всем известно, что путь в оазис должен быть непростым.

Так как в этот раз я был с Леной, мы решили культурно добраться к нужному нам месту на машине, доехав до улицы Николая Штанина. Улица раскинулась на целых 750 метров, и большая её часть тянется через густо заросший деревьями участок промзоны. Дорога тут такая, что эти 750 метров вы еще долго будете поминать, пуская слезу по подвеске вашего авто. Зато вокруг запах цветущих груш, яблонь и черёмухи.

Николай Филиппович Штанин, в честь которого названа улица, был садоводом. Благодаря ему, собственно, вокруг и раскинулась такая красота. Именно он стал создателем фруктового сада и плодово-ягодного питомника в пойме реки Омь.

Годы Первой мировой войны, революции, Гражданской войны и голода подавили развитие садоводства в Сибири. Многие сады были заброшены, хозяева погибли, государственные питомники остались без средств, без опытных руководителей — всё это не могло не отразиться пагубно на садовом деле. Но с 1925 года волна интереса к садоводству поднялась вновь.

На первом съезде сибиряков-садоводов в Новосибирске Николай Штанин рассказал о необходимости развития садово-ягодного хозяйства на левом берегу реки Оми.

— У нас укрепилось мнение, что в Сибири нет плодоводства и оно невозможно. Так думал и я даже лет пять тому назад и вёл культуры огородные и ягодные, но когда пришлось побывать в крестьянских садах близ Омска и видеть их здоровые яблони и плоды, выращенные совсем неграмотными крестьянами, и в садоводстве понимающими лишь снимать и продавать яблоки, то стыдно стало, что проспал и что безграмотный мужик опередил, и вот теперь хочется наверстать упущенное, — рассказал садовод.

И понеслось — в 1925 году в Омске разбили сад и организовали общество садоводов, проводившее выставки и ярмарки. Они поражали всех, кто разбирался в сути дела. Омские садоводы даже начали издавать свой журнал. Штанин непрестанно приводил коллегам в пример США, Канаду и Аляску, где цвели яблоневые сады. А чем Омск хуже? В своих докладах он писал, что «глухая Сибирь, место бывшей ссылки, страна слёз, всё же видела у себя культурных людей, заброшенных злой судьбой на радость и славу их новой родины. Эти культурные люди всегда несли с собой и стремление украсить свой дом, печальное место изгнания, ягодными кустами, плодовым деревом».

Продавать яблоки в Омске было выгодно. Цены на местные яблоки в 1926 году были от 4,80 рубля до 6 рублей за пуд, причём потребители предпочитали местные яблоки привозным.

— Мы, общественная организация, ставили себе задачей всеми силами стремиться к тому, чтобы яблоко, слива и земляника не были лакомством обеспеченного класса, а как здоровый, питательный и приятный продукт стали доступны рабочему и крестьянину, наравне с огородным овощем, а сад — культурным уголком отдыха для семьи, — говорил Николай Штанин.

Сады и вправду разрослись, на них работало множество людей, а рядом даже образовался небольшой посёлок из нескольких домиков, среди которых было жильё и самого Штанина. Правда, сейчас неизвестно, где именно стоял его дом, — старожилы до сих пор об этом спорят. А сам Николай Штанин, несмотря на то, что его сады росли, а груши и яблоки давали урожай, в январе 1931 года был репрессирован и выслан из Омска. Садовод умер в 1933 году, а реабилитирован был лишь в 1959-м. Люди работали на разбитых им садах до перестройки, а потом, как и тысячи других хозяйств в стране, они оказались заброшены и теперь растут сами по себе. Никому ненужные.

На улице Штанина есть куча мест, где могут играть хулиганистые мальчишки, — тут и дикие сады, и озеро, и Омка с её диким берегом. Но встретили они нас, играя на помойке. Детской или спортивной площадки, к слову, на улице нет. Если не считать самодельную, для малышей.

Когда мы приехали на улицу возле сада, то увидели, что практически все местные жители стояли на берегу озерца, находящегося метрах в тридцати от посёлка. Оказывается, женщины собрались ругаться с рабочими, которые подключают к идущему до посёлка водопроводу дачи и частные дома, находящиеся поблизости. Жительницы рассказали, что это не единственная проблема. Дорога на улице никак не освещается, а остановка находится почти в километре от домов. Поэтому идти вечером или ранним утром по этакому тёмному лесу им страшновато. Женщины вспомнили и наркоманов, оставляющих в садах и поблизости закладки, а одна из них даже рассказала, как на её подругу напали, чтобы ограбить. Местным школьникам тоже невесело: ближайшая школа — на 20-й Линии. Неблизкий путь.

Рабочие, стоящие у самосвала, не сильно переживали по поводу стихийного митинга, образовавшегося из-за прокладки водопровода. Женщины уверяли, что на эти работы нет никаких разрешений и документов. Но работы всё равно велись, и из трубы бил фонтанчик воды.

Вспомнили жительницы и положительные моменты. Им очень нравится жить в собственных домах на земле, около озера и реки.

— Место здесь очень красивое. Сами посмотрите: какая природа, какие сады... Жаль, что всё забросили. Такое место... Будь оно в Европе, так тут бы заповедник был или дом отдыха. А у нас оно стоит ничейное. Нам дорогу провести не могут. Ещё и люди всякие нехорошие приезжают, отдохнут и мусор оставляют. Хуже свиней. И не только рыбаки. Бывает, грузовик приедет и целый воз мусора выкинет здесь. Наверное, водитель деньги за свалку себе в карман положил, а мусор сюда. Ну уроды, что с них взять. «Сибирский бройлер» сливает сюда нечистоты. Мы же в низине. Нашу остановку даже называли «у Ямы». К нам всё течёт. Как на такую красоту можно так плевать? — сказала одна из женщин.

Мы с Леной послушали её, оглянулись и согласились. И хоть нас и тянуло к реке, мы решили сначала пройтись по самому небольшому посёлку, где когда-то жил омский садовод.

Дома, стоящие на улице, привезли сюда в шестидесятые годы в разобранном виде. По слухам, раньше они размещались в других районах города. В них поселили работников плодово-ягодного питомника, а затем здесь сделали второе отделение совхоза «Декоративные культуры». Всего у него было четыре отделения: первое — у Старозагородной рощи, второе — здесь, третье — в деревне Берлинка и четвертое — у ТЭЦ-5. На Штанина выращивали саженцы деревьев и кустарников, цветы, а за рассадой приезжали даже из других городов. «Декоративные культуры» несколько раз переименовывали, реорганизовывали, а закончилось всё банкротством. Лет десять назад здесь пытались работать китайцы. Работники из Поднебесной жили в бывшей конторе и в палатках. Но некоторые юридические вопросы наладить не получилось, и они отсюда уехали.

Здесь живут всего 15 семей. Создаётся впечатление какого-то абсолютно обособленного от Омска посёлка. Местные и сами признаются: они не чувствуют, что живут в городе. Кругом совершенно не городской пейзаж — огороды, картофельные поля у домов. Вид портят только торчащие вдалеке трубы ТЭЦ. Жительницы домиков похвалили чистоту воздуха и тишину, но при этом отметили, что «в деревнях люди и то живут лучше, а про нас никто и не знает, ни Фадина, никто». Скотину местные жители не держат, если не считать «стада курей», пасущихся на задах.

— Цивилизации мы не чувствуем. Чтобы до Омска добраться, нужно километр пройти через лес, а потом на транспорте ехать. За хлебом поездка обходится в 100 рублей. 60 рублей проезд в два конца, ну и хлеб сам. И так всё время. Скорые, такси сюда не вызовешь, — признаются женщины.

Мы с Леной решили, что нужно дойти, наконец, до Оми, и двинулись дальше. Окружающая картина напоминала мне рисунки в учебниках, иллюстрирующие истории про жизнь древних людей. Зелёное поле, раскидистые деревья. Вдалеке, словно индейцы в прериях, бродила местная ребятня. Для полноты картины недоставало только стада животных, пасущегося вдалеке.

Наконец-то мы вышли к реке. Омь, как всегда, была прекрасна. Особенно в обрамлении высоких берегов. А тем, кому не нравится цвет воды, спешу сообщить, что всё дело в дне, по которому течёт речка. Оно глиняное, из-за этого и создается такой вид.

Но наслаждались красотой мы недолго. Оглянувшись, мы увидели горы мусора, которые кто-то привёз сюда и выбросил. Я никогда не смогу понять таких людей. Надеюсь, что когда-нибудь у нас начнут серьезно штрафовать за такое. Я даже не могу представить человека, который специально ехал сюда, чтобы так нагадить. Местные жители периодически убираются здесь, но многие леса завалены мусором, а рыбаки, которым вроде как нужно следить за природой, устраивают у берега свалку.

Но несмотря на такие поступки людей, большинство мест здесь очень живописны. Погода была отличная, поэтому тут и там отдыхали семьи с детьми.

Не пустовал и берег. Река разлилась, поэтому подходящие для рыбалки места были на вес золота и на каждом были мужчины с удочками. А там, где не рыбачили, жарился шашлык.

Несмотря на режим самоизоляции, людей было на удивление много. Я очень часто гулял здесь в разное время года. Но такой ажиотаж увидел впервые. Хотя, скорее всего, именно самоизоляция и стала причиной того, что множество людей смогли позволить себе провести будний жаркий день в компании друзей и близких на речке.

На противоположном берегу виднелись построенные на самом обрыве дома. Они опасно нависают над рекой, словно «Ласточкино гнездо» над морем. Непонятно, как эти коттеджи закреплены на постоянно оползающем берегу. Постройки серьёзные, а их владельцы, видимо, очень бесстрашные люди.

А вот и стада коров! Для меня они не были в диковинку. Мы не раз видели их вместе с моим верным псом Рексом. Он даже делал попытку познакомиться с одной тёлкой, но не преуспел. Да и рогатые женихи тут же прибежали её защищать. Стадо растянулось от реки по полю, а ноздрей коснулся запах, знакомый любому, кто хоть раз бывал в настоящей деревне.

Дальше мы увидели их хозяйку, с которой я уже был немного знаком. Весёлая женщина по имени Лариса остановила одну из своих коров и решила её подоить.

— Вода кончилась у меня. Жарко, пить хочется. Вот решила подоить, — сказала хозяйка бурёнок и начала жадно пить из банки.

Я тут же вспомнил детство, проведённое в деревне. Вкус парного молока... И по моей бороде чуть не побежала слюна.

— Вкусно, наверное, — тонко намекнул я.

— Хочешь?

— Ну, а кто же от такого откажется.

Молоко было очень вкусное. Утолять жажду тёплым напитком было непривычно, но это, наверное, очень полезно. В общем, если у вас кончилась вода во фляжке — ищите корову. Под одобрительные взгляды коровозаводчицы я выпил полбанки. Лена от дегустации отказалась. Она пьет только кумыс.

Мы решили немного поговорить о месте, где встретились. Лариса рассказала, что проводит здесь целые дни вот уже 20 лет, присматривая за своими коровками и гуляя от садов до Горбатого моста.

— Тут кто-то все камыши спалил. Жечь-то по осени надо. А сейчас утки уже на гнёзда сели. И тут пал начался. Потом вороны летали, собирали птенцов. А так, здесь и болото, и поле. Целый заповедник. Я осенью цапель видела даже. Только «Водоканал» всё загадил. Не следит за своими трубами. Тут с одной постоянно течёт, да так, что здесь целое озеро уже. Раньше луга были, а сейчас заболотило всё и камышом заросло. А так, здесь кого только нет — кулики, совы, утки. Если бы коровы тут не ходили, тут бы трава была в рост. Это они её полируют. Как газонокосилки. Если бы коровы не ходили тут, то питомник давно бы сгорел. Они траву съедают, и пал не идёт. А место мне очень нравится. Ещё бы не мусорили всякие. Тут не только отдыхающие мусорят. Все кому не лень. Этикетная фабрика тут вывалила машину этикеток и жгли их. Я один раз увидела, как на машине мусор вывозят. Подхожу, говорю: «Я тебе сейчас шины проколю». Он испугался, уехал. В лесах я прибираюсь периодически. Не дай бог, если здесь ещё и застройку начнут. Хорошее место. Я его зову Подгорка, — с улыбкой сказала Лариса.

Подгорка. Хм, хорошее название для такого места. Звучит лучше, чем Яма. Теперь я знаю, как его называть. Спасибо Ларисе и её коровам за сохранение Подгорки. Надеюсь, люди начнут относиться к таким местам бережнее.

Попрощавшись с Ларисой, мы двинулись через поле, вслед за стадом. Луг оказался сильно залит водой, и нам пришлось свернуть. Зато благодаря этому нам попались небольшие кустарники дикой вишни. Я бы не понял, что это за цветочки, но всезнающая Лена помнит названия всех трав и растений. Ягод я не обнаружил. Ещё не сезон. А может, коровы обгрызли.

Тем временем нас догнали коровы. Мне стало интересно, получится ли у меня внедриться в стадо. Сами посудите — от этого сплошные плюсы. Целыми днями гуляешь по Подгорке в окружении тёлок, пьёшь парное молоко, любуешься видами и гоняешь хулиганов. Неплохо! Я замаскировался и двинулся к бурёнкам. Но меня почему-то сразу рассекретили, и затея не удалась.

— Смотри, это же верблюжья колючка, — сказала мне Лена, и мы двинулись к кустарнику, который выглядел опасным даже на расстоянии. Я попробовал колючку на остроту, а продираясь через кусты, не раз зацепил несколько из них одеждой и руками. Не очень приятно. Не понимаю, почему верблюдам они так нравятся.

Наконец, продравшись через терновые кущи и попрыгав по кочкам, мы вышли к месту, которое выглядело так, что я бы не удивился, встретив здесь караван с верблюдами и погонщиками на отдыхе. Но, к сожалению, а скорее, даже к счастью, тут никого не было. Полюбовавшись оазисом, мы двинулись дальше. Нам предстояло пройти через болото, перелезть через трубы и подняться на крутую горку у свалки. Но это того стоило.

Мы шли по зелёному лесу, а я думал: хорошо, что человек забросил сады. Природа отлично справляется и без него.