«К 2200 году дорогу сделают — подождём»: прогулка мимо заброшенной фабрики по 33-й Северной

У русских людей принято любить весну и осень. А я вот их не люблю. Хотя нет, осень я люблю, когда сухо, красивые листья, комары уже отошли, а дожди ещё не начались. А весну позднюю, когда грязь высохла, субботники прошли, пахнет шашлыком и свежей зеленью. К сожалению, до запаха шашлыка еще далеко. Поэтому, когда мы с фотографом Леной Латыповой решили изучить 33-ю Северную в районе старой мебельной фабрики (материал готовился еще до режима самоизоляции), я знал, что увижу там всё, что так «люблю» — тонущий по колено в грязи и лужах частный сектор. Ну и его окрестности. Мы уже бывали неподалёку, изучая глубину луж и плотность грязи. Но Северных мало не бывает. Омск является чемпионом среди городов России по их количеству — 36 улиц. В 2014 году в интернете подметили эту особенность и поспешили поделиться ей в социальной сети «ВКонтакте», где меньше чем за два дня посты с фрагментом карты Омска и припиской о «богатой фантазии» человека, дававшего названия улицам, собрали в сумме более 25 тысяч лайков.

Не заморачиваться с названием улиц решили в 1919 году. На территории Омска была создана специальная комиссия по переименованию улиц, председателем которой стал заведующий дорожно-строительным отделом Дмитрий Вернер. Именно тогда многим улицам города были присвоены новые революционные названия — Краснофлотская, Интернациональная, Осоавиахимовская, Ленина, Маркса. Окраинные улицы Вернер решил пронумеровать в соответствии с английской системой. Так появилось 36 Северных, 34 Рабочих, 27 Линий, 22 Марьяновских, 21 Амурская, 14 Чередовых и 10 Восточных. Словом, спасибо англичанам.

Северные тянутся на три километра, от первой до тридцать шестой, из центра Омска до самой его северной окраины. В районе улицы Герцена повсюду автосервисы и автомагазины, салоны ритуальных услуг и гостиницы, где можно снять номер на час. Но стоит свернуть с центральной улицы, как вы попадаете в деревню с колеями из грязи и стоящими по бокам частными домиками. Эти улицы никогда не считались в городе благополучными. Вот и мы, только вышли на остановке, увидели двух пацанов, которые тренировались перелазить через заборы. Ворота в двух метрах от них были открыты.

Чуть дальше от остановки «33-я Северная» начинается небольшой квартал с двухэтажными домиками. Судьба этих домов и их жильцов заранее известна. Я знал, что мне расскажут местные жители: домам около 60 лет, их построили для работников какого-либо предприятия как временное жильё. Но нет ничего более постоянного, чем что-то временное, и люди живут в них и по сей день. В них минимум удобств. За всё время дома обветшали, их никогда не ремонтировали, и отличаются они друг от друга только степенью ухоженности.

Но в каждом таком доме, несмотря на схожесть сотен подобных историй, есть своя изюминка. В этом подъезде явно жил фанат Эминема. Всё исписано названиями песен и строчками из треков американского рэпера. Как известно, Маршалл Мэтерс, который потом стал самопровозглашённым «богом рэпа», тоже когда-то жил не в самом респектабельном районе американского городка Сент-Джозеф. Может быть, парень, который оставил эти надписи, так же выстрелит?

А в соседнем подъезде решили бороться с обваливающимся потолком таким вот простым способом. Взяли щит фанеры и прижали его деревянной балкой. Дешево и сердито. Мачта проходит через весь подъезд, сквозь лестницу. Местами она трескается, местами её уже залатали, а выглядит всё очень ненадёжно.

С нами согласилась поговорить одна из местных жительниц. Компанию ей составили вездесущие мальчишки.

— Я старожил, но не с самого начала, конечно, здесь живу. Сначала построили этот дом, один подъезд только был на восемь квартир. Поэтому нумерация справа налево у нас. Потом строили уже другие дома. Их строили сразу целиком. Строили так, что они уже сразу начали разваливаться, стяжки, тросы, подпорки. Потом другие дома построили. Их уже снесли и построили садик. Вы зайдите в подъезды. Посмотрите, как люди ужасно живут. Дом разваливается, крышу подпорка держит, а им говорят, что он не аварийный. Расселения нам ждать сказали к 2045 году. Условия у всех были одинаковые — малюсенький туалет, холодная вода, газ в баллонах. Позже кто-то комнаты расширил, газ провели в 1976 году, котлы поставили. Ремонта никогда тут не было. Нам сделали крышу, проводку, а отчитались, будто капитальный ремонт сделали, — рассказала Ольга Семёновна.

По словам женщины, ей бы очень хотелось остаться жить на 33-й Северной, где всё уже стало родным, но заселиться в новое жильё. Пока мы общались, рядом играли дети. Они органично смотрелись на фоне здешних стен. Хулиганистые пацаны сначала послушали взрослых, а когда надоело, сделали фонтан из газировки, да такой, что обрызгало обоих.

Гуляя по подъездам, мы заметили, что местные школьники трепетно относятся к учёбе.

Не пропадать же добру после фонтана? Тем более, что нужно запить «Доширак», который пацаны съели как чипсы — высыпали в пакет приправу и разломали лапшу, после чего съели её сухой. Прямо 90-е один в один.

— Район отличный. Отсюдова никто съезжать не хочет. Я видела генплан застройки, но потом мы остались на бобах. Жильё очень плохое. В наше время нереально в таких хибарках жить. Построили бы тут девятиэтажку и переселили бы всех нас туда. Здесь удобно, всё рядом, до города 15 минут. Все друг друга знают, как в деревне. Не криминальный район. Я кондуктором работаю, в 4:00 иду на работу, мне навстречу мальчишки: «Здравствуйте, тётя Оля, вы на работу?» Девушка спокойно может вечером гулять. У нас домофонов нет и всё нормально, ни наркоманов, ни воров. Уезжать мы не хотим. Нам всё нравится. Дом бы другой, — призналась Ольга Семёновна.

По соседству стоит необычный дом за бетонным забором. Как рассказала Ольга Семёновна, раньше в его стенах была кочегарка, потом спортзал, а после этого дом достался многодетной семье.

— Они сделали коттедж, ремонт внутри. Жилой дом, в общем. А сейчас не знаю даже. Хозяин вроде умер, — рассказала женщина.

Дом сейчас и вправду жилой. Мы хотели поговорить с нынешним хозяином, но он, сославшись на дела, отказался.

Неподалёку стоит ещё один необычный дом. Сначала мы подумали, что он заброшен, но верёвки с детской одеждой и объявление о продаже развеяли наши сомнения.

Нам открыла женщина, представившаяся Мариной. Она рассказала, что раньше здесь было овощехранилище садика. Марина объяснила, что она музыкант, а её сестра художник. Однажды, когда они с сестрой были ещё совсем молодыми девчонками, мэр Рощупкин решил улучшить жилищные условия талантливых девочек и подарил их семье этот дом. Вот вам, юные таланты, овощехранилище! Переделывайте его в дом и живите. Только вот у здания нашёлся собственник, и семье Марины впоследствии пришлось выкупать жильё. Они сделали в нём ремонт и живут большой семьёй. Рощупкина тоже вспоминают. Только неизвестно, по-доброму или по-плохому.

Мы решили отправиться к местной достопримечательности — старой мебельной фабрике. А что стоит рядом со всеми предприятиями, построенными в СССР? Правильно — общаги. Заглянули мы и в местную. Собственников в ней живёт мало. Всё больше комнат сдаётся студентам, которые учатся в разных колледжах поблизости. Стоит съём комнаты в таком общежитии от трёх тысяч рублей в месяц, а купить её можно примерно за полмиллиона.

Сама мебельная фабрика сейчас выглядит удручающе. Она заброшена, внутри цехов голые стены и висящие с потолков остатки проводов. Большое бетонное крыльцо проходной, которое встречало и провожало рабочих, обвалилось. Но оно служит добрым делам и сейчас — под ним живёт собака. Вся территория рядом сильно замусорена, а в стенах хозпостроек расположились разные небольшие предприятия.

Красивые бетонные кольца у входа на фабрику еще целы, но металлическая конструкция, на которых они держатся, проржавела, и не ровен час кольца обрушатся. Через них видно ту часть фабрики, которая сохранилась. Я посмотрел на эту картину, и в голову пришла Москва и остальная часть России.

Напротив фабрики частный сектор, утопающий в весенней грязи. Жаль, что весенняя грязь превратится здесь в летнюю, потом осеннюю, ну а зима уже спрячет её на несколько месяцев под своим белым ковром.

Местных детей грязь не смущала. Они наслаждались весенним солнцем, каникулами и остатками снега. Одна девочка лепила снежки на всех с помощью какой-то хитрой игрушки, а остальные закидывали ими всё вокруг, включая и нас с Леной. Я в долгу тоже не остался.

— Какие тут плюсы могут быть? Одни минусы. Дороги нет, грязь круглый год. Детских площадок нет. Вот — посреди дороги играют. Остановку который год не могут сделать. Стоишь в грязи у канавы. Всё самим приходится делать. Тут начали грузовые машины по дороге ездить, к фабрике, гоняли прямо. Мы сначала шлагбаум сделали, потом перекопали всё. Кирпич повесили. Тут же дети, а они носятся. У нас в домах аж дрожало всё от них. Сейчас не ездят, объезжают. От государства никакой помощи. Единственный плюс только в том, что мы от него далеко, сами по себе, — признались Лида и Валя, следившие за детьми.

Мы пошли дальше, а я не переставал любоваться красотами частного сектора. Есть игра «Найдите котика». А вы попробуйте найти меня среди этих завалов. Если честно, я не понимаю, почему люди так живут и не хотят ничего менять. Более того — многие говорят, что им нравится этот район. Непролазная грязь везде. И так практически круглый год. Кругом мусор. Его же выкидывает не кто-то, а сами местные жители.

Перед некоторыми домами есть чистые асфальтированные или бетонные площадки, но остальные заросли черноземом и лужами, впору рисовые поля возводить. Я понимаю, что не всем по карману заасфальтировать землю перед своим домом, но что-то мне подсказывает, что почти никто и не пытался решить этот вопрос.

Чего стоит только этот заваленный столб. Присмотритесь. Он специально так завален — по нему проведены провода. Сам он нависает над тротуаром, по которому ходят люди, а держится он на одной скобе. Электроэстетика.

Охраняют здешние улицы огромные волкодавы. Они так громко лаяли и рычали на нас, что едва сами не взорвались от страха и ненависти. За одним из грозных охранников с интересом наблюдал кот. Он выглядел как мужик с похмелья и будто бы ждал, когда пёс уже заткнётся. Но карликовая лайка провожала нас рычанием и визгливыми гавками очень долго.

Её коллеги размером побольше, наоборот, были рады нас видеть и всячески это демонстрировали. А мы мимо таких хороших псов не проходим. Собака сама себя не погладит.

Посреди частного сектора находится адаптивная школа-интернат № 14. В 1922 году в Омске по решению губернского народного комитета образования было открыто первое в сибирском регионе образовательное учреждение «Детский дом для слепых детей имени Семашко». Находилось первое здание школы на улице Коммунистической, 45. В школе обучались 15 детей. Она давала образование в рамках двух классов. Работали в ней два педагога — воспитатель и инструктор по труду. Тогда не было твёрдого учебного плана, программ, в качестве профильного обучения практиковалось корзиночное дело. В 1925 году школа переехала в здание на улице Рабиновича, 77. На фоне тогдашнего Омска это был настоящий дворец. В классах и спальнях — новая мебель, имелись оборудованный пищеблок, столовая, внеклассные комнаты. С 1934 года заведение стало называться «Школа-интернат для слепых детей № 27». Здесь были оборудованы трикотажная, столярная, щеточная мастерские. Они работали и в военные годы. После войны в школе было уже 90 обучающихся. Осенью 1965 года школа переехала в новое здание, где находится и по сей день. В связи с карантином она была пуста, а внутрь нас не пустили.

Грустно, что к школе, где обучаются слепые дети, ведёт такая дорога от остановки.

На пересечении улиц Красный Пахарь и 30-я Северная находится очень интересная детская площадка. Интересна не столько она сама, сколько стена, которой она окружена. На стене с удовольствием играют дети, бегая по ней в стиле заправских ямакаси, а само сооружение испещрено библейскими высказываниями. Правда, и без СССР не обошлось.

Надписи очень жизнеутверждающие: «покайтесь», «грех», «возмездие», «смерть», «царство небесное». «Возмездие за грех — смерть» и рядом «Бог любит тебя». Обожаю религию.

Я решил не вдаваться во все эти дела, а просто покататься на карусельках. Дети, играющие неподалёку, смотрели на меня с интересом. На надписи они внимание не обращали. Это всё они уже видели тысячу раз. Лично я считаю, что такие граффити на детской площадке — это перебор. Но стена, как и площадка, принадлежат церкви «Новое поколение». А в чужой монастырь со своим уставом, как известно, не ходят.

Люди, живущие неподалёку, называют прихожан церкви сектантами, но отмечают, что ничего плохого за ними не замечено. Наоборот, дескать, и детскую площадку поставили, и за порядком по соседству следят.

Мы зашли внутрь церкви в разгар общего обеда. Нам предложили присесть, но потом объяснили, что никого, кто мог бы рассказать про историю церкви в этом здании и чем собственно занимается паства, нет на месте.

Поблизости с церковью стоят старые добрые колледжи: Омский областной колледж культуры и искусства, Омский строительный колледж, Торгово-экономический колледж имени Зуйковой. На любой вкус. Все профессии важны, все профессии нужны. Студентов мы не увидели — коронавирус в стране, дистанционка.

Пройдясь по Северным, я вдруг почему-то очень сильно захотел в страны, которые сейчас под запретом. Там, где море, пальмы, коктейли и пляжи. Чтоб вернуться в Омск, а уже лето. Лена моё желание разделила. Я искренне не понимаю, почему тут годами не меняется ничего. От людей это зависит или от администрации города, но Северные, как и практически весь частный сектор, стоят в грязи, пыли, слякоти. Из года в год. А местные жители в стиле сантехника Марио прыгают с камешка на досточку, чтобы не провалиться в грязь, носят с собой сменку и бахилы, ругают власть, выталкивают автомобили из ям и любят все свои 36 Северных.

— Я здесь родилась, жила здесь. Здесь у меня сын вырос, женился. Сам здесь живёт неподалёку. Я не собираюсь и не планировала никогда переезжать. Зачем? Где-то лучше? Нет. Чем лучше-то? Мне нравится этот район, тут всё, что нужно, есть. Да, грязно бывает. Так это люди сами и свинячат. А мы у дома строительным мусором посыпали, щебнем, у нас чисто. Все ждут, пока Бурков лично приедет и асфальт им застелет. Ага, растворяй ворота! Всё можно сделать, если захотеть. А у нас все привыкли ждать. Им сказали, что к 2200 году сделают — подождём. Вот тут так живём. Кто хочет — сам делает, а кто не хочет — сидит, ручки сложив, — поделилась Тамара, спешившая в магазин.