Экономика Спецоперация на Украине подробности «В счет зарплаты выдавали макароны, пряники, муку»: омичи вспомнили кризисы разных лет

«В счет зарплаты выдавали макароны, пряники, муку»: омичи вспомнили кризисы разных лет

За последние три десятка лет россиянам пришлось пережить не одно экономическое потрясение

Оптовка на стадионе «Трудовые резервы» в 1998 году

В кризис новостные заголовки становятся особенно тревожными. «Немереный рост цен на кофе». «Израиль пригрозил России санкциями». «Жизнь во мгле. Чего ждать от кризиса?» «АвтоВАЗ повышает цены». «Чубайс возвращается». Или как вам такой отрывок из статьи: «Как только прошел первый шок от финансового кризиса и мужская половина населения страны вновь с головой окунулась в бизнес и с удвоенной энергией принялась зарабатывать деньги, женская вдруг пришла в ужас от мысли, что носить скоро будет нечего: фирменные магазины и бутики закроются и в продаже останется только отечественный и турецкий ширпотреб».

Думаете это свежие сообщения российских СМИ? Все эти материалы публиковались в газете «Коммерсант» в 1998 году — в самый разгар кризиса.

Кризис — это всегда шок, страх перед будущим и неизвестностью. Он накрывает нас каждый раз, когда экономика дает трещину (а в современной России такое происходит как минимум раз в 10 лет — пора бы и привыкнуть). Но привыкать к плохому гораздо сложнее, чем к хорошему.

Весной 1999 года информационно-социологический центр РАГС провел опрос: «Опасаетесь ли вы потерять нажитое вами или вашей семьей из-за каких-то неблагоприятных изменений или потрясений в обществе?» Большинство респондентов выбрали ответ: «Не опасаюсь, так как терять нечего». Словом, через все эти страхи мы уже проходили. На календаре — весна 2022 года. Самое время вспомнить, как россияне переживали кризисы разных лет.

Кризис 1989–1991 годов

Первый экономический спад, о котором заговорили именно как о кризисе, случился во время перестройки. К нему привело сочетание нескольких факторов — падение цен на нефть, снижение поступлений в бюджет из-за горбачевской антиалкогольной кампании и больших расходов на войну в Афганистане. Рост валового национального продукта сменился его падением. Возрастал дефицит бюджета и уровень безработицы. В магазинах не хватало продуктов, и правительству пришлось ввести талоны. Вскоре экономический спад усилился из-за распада СССР. Падение в бездну стало неизбежным.

В начале девяностых нынешний глава холдинга «Завод сборного железобетона № 6» Юрий Гуринов работал заместителем начальника по строительству и капитальному ремонту в подсобном производстве (ПП-1). Он вспоминает, как в то время стали популярны бартерные сделки.

Улицу Ленина в 1991 году заполняли автомобили отечественного производства

— Больше всего мне запомнился кризис 1991 года. Самый тяжелый. Он свалился как снег на голову. Борис Ельцин подписал указ о приватизации предприятий, а утром мы проснулись и всё поменялось — теперь мы самостоятельные. Задолженности по зарплате и по налогам остались, а оборотных средств — ноль. Работать приходилось по бартеру — в девяностых стали популярны длинные бартерные цепочки. В основном мы выживали за счет поставок на север. Мы поставляли туда панели, они рассчитывались с нами горюче-смазочными материалами. Из севера, в свою очередь, нефть качали на нефтезавод, а нефтезавод поставлял дизельное топливо коршуновскому горно-обогатительному комбинату, который в свою очередь обеспечивал железорудными окатышами новокузнецкий металлургический комбинат, а он поставлял нам железо, — вспоминает Юрий Гуринов.

Омский ресторатор Михаил Курцаев начал заниматься частным бизнесом как раз в 1991 году — когда страна вставала на новые экономические рельсы. Сейчас он вспоминает, что первый финансовый кризис помог ему заработать. В целом кризисы 1998 и 2008 годов прошли для предпринимателя почти незаметно.

— В 1991 году я начал заниматься бизнесом. Ездил в Тольятти, собирал там заказы на сложное технологическое оборудование, которые потом размещал в Омске, Челябинске и других городах. Вот так я и пережил тот кризис. А советские монстры производства были не в состоянии тогда его пережить, преодолеть трудности им помогла только частная инициатива. Тогда был оптимизм, бодрость, потому что всё это было в новинку, — говорит Михаил Курцаев.

Кризис 1998 года

Перед кризисом 1998 года российская экономика чувствовала себя неважно на протяжении двух последних лет. При этом государство пыталось сдерживать курс рубля. Страна набрала большое количество зарубежных займов, и ближе к концу десятилетия общая сумма ежегодных платежей по госдолгу составляла 10 миллиардов долларов в год. В какой-то момент государство оказалось не в состоянии исполнять эти обязательства. При этом мировые цены на сырье, торговля которым существенно пополняла бюджет страны — нефть, газ и металлы — снижались.

«Девальвация будет?» — спрашивали у Бориса Ельцина журналисты летом 1998 года. «Не будет! Твердо и четко!», — отвечал президент. Через три дня грянул дефолт.

Ельцин и журналисты

Цены на продукты выросли за один день. Банки перестали выдавать вклады. На предприятиях начали задерживать зарплаты.

— В кризис 1998 года задолженность по зарплате у нас была более года. Помню, как мы получили зарплату перед 8 марта, а следующую — только перед 7 ноября. Мы тогда с женой работали вместе. Питались продуктами, которые давали в счет зарплаты — выдавали макароны, пряники, муку. Конечно, выручали дачи, на которой мы предусмотрительно высадили картофель. Помню, что незадолго перед кризисом наше предприятие договорилось засадить поле в Саргатском районе сахарной свеклой. Мы ее обрабатывали сами, а потом нам за это давали сахар, — вспоминает Юрий Гуринов.

Омский ресторатор Михаил Курцаев в августе 1998 года находился за границей. Тем не менее он успел быстро сориентироваться, чтобы минимизировать потери из-за ухудшившейся экономической ситуации.

— В 1998 году, когда грянул дефолт, я находился в Боснии. Там тогда было неспокойно — помню людей в зеленой одежде, которые смотрели на всех окружающих исподлобья. Это была рабочая поездка — я посещал там плантации яблонь, овощехранилища, думал, как завозить в Россию фрукты из Боснии и Черногории. Когда грянул кризис, я решил замедлиться со своими планами и в то же время как можно быстрее рассчитаться по долларовым контрактам, ведь курс американской валюты вырос в несколько раз. Помню, что граждане Казахстана меняли тенге на рубли и скупали всё что можно, а потом вывозили товары в Казахстан и продавали там — ведь тенге не упал до такой степени, как рубль. Фактически казахстанцы и поднялись на том кризисе. Я его пережил — сохранил бизнес и людей.

Кризис 2008 года

В 2008 году по России снова ударил финансово-экономический кризис, который стал частью мирового. В мае произошло снижение котировок российских акций, но последующий обвал российского финансового рынка был спровоцирован вооруженным конфликтом в Северной Осетии. Цены на нефть снова упали. В российских компаниях начали сокращать сотрудников. Особенно сильно пострадал рынок жилья — именно после 2008 года по всей стране появилось огромное количество долгостроев.

Бизнесмен Арсен Пономарев, владевший сетью «Новатор», с иронией говорит о том, что все российские кризисы приходили одновременно с кризисными периодами в его бизнесе, при этом они не были взаимосвязаны друг с другом. Вместе с тем он считает, что потрясение от кризиса 2008 года было не настолько сильным, как от предшествовавших ему спадов в российской экономике.

— Конфликт с Грузией в 2008 году стал опасным прецедентом югославского сценария в бывшем СССР. Удар по экономике был умеренный, но шок ощущался сильнее. Рыночная экономика была уже построена и быстро восстановилась. Намного сильнее был кризис 1992 года после распада СССР, когда финансовые резервы домохозяйств были мгновенно уничтожены гиперинфляцией. Людям приходилось выкручиваться, их спасали социальные связи. В 1998 году случился еще один шок — курс доллара вырос в четыре раз за день. Но выкарабкались тоже достаточно быстро, — считает Арсен Пономарев.

Кризис 2014 года и наше время


Резкое ослабление рубля в 2014 году стало следствием стремительного снижения цен на нефть и введения против России санкций, вызванных присоединением Крыма. Инфляция росла, а доходы населения падали. Вспоминая об этом кризисе, депутат Госдумы Олег Смолин говорит, что тогда страна должна была встать на рельсы «новой индустриализации», но этого не случилось.

— Я думаю, из всех предыдущих кризисов не были извлечены достаточные уроки. Главным уроком предыдущих кризисов, и в особенности кризиса 2014 года, для нас должно было стать утверждение: «Если хочешь жить нормально, создавай собственное производство, не надейся на то, что нефть и газ тебя выручат. Нам нужно было не ограничиваться лозунгом «импортозамещение», а официально поднять на щит то, что требует от нас союз промышленников, предприниматели и вольное экономическое общество. Нужно разрабатывать концепцию новой индустриализации страны — ни больше, ни меньше. А что касается юмора, то во время избирательной кампании меня научили тому, что настоящий современный мужчина должен знать слова «красивая», «люблю», «куплю», «поедем». Я думаю, что сейчас эту формулу нужно обновить: «красивая» пусть остается, а остальное звучит по-другому: «куплю, что смогу», поедем, куда пустят», «но люблю по-прежнему», — шутит Олег Смолин.

После начала военной спецоперации на Украине россияне начали снимать свои деньги

Бизнесмен Михаил Курцаев не испытывает иллюзий по поводу будущего. Сегодня он опасается не финансового кризиса, а кризиса свободы слова.

— То, что ожидает нас сейчас, куда страшнее любого финансового кризиса. Это кризис свободы слова и слуха. Такого не было никогда. А за кризисом свободы слова последует и кризис предпринимательства. От былой жизни остается лишь запущенная земля, — говорит Михаил Курцаев. — Я всегда питался духовной пищей — почти каждый день посещаю концерт или спектакль. Хотя бы это пока не запретили. Спасибо за возврат в СССР — теперь некуда больше спешить: читай книжки да обсуждай на кухне, — говорит Михаил Курцаев.

Арсен Пономарев считает, что сейчас Россия уходит от традиционной системы международных отношений и в этом заключается уникальность грядущего кризиса.

— Думаю, что кризис 2022 года станет для нашего государства проверкой на зрелость — способно ли оно справиться с вызовами времени. Глобальная пандемия и спецоперация на Украине — лишь отражение назревшей необходимости сдуть финансовый пузырь деривативов и обнулить госдолг США. Такой универсальный инструмент, как мировая война, сейчас недоступен из-за ядерного оружия. Изобретаются другие — такие, как финансовые пирамиды криптовалют. Очень не хотелось бы, чтобы наша страна была назначена крайней за всё. Тот мировой порядок, что сейчас строится, напоминает киберпанковские миры Стерлинга и Гибсона, а также произведения Айзека Азимова. В одном из его рассказов экономикой управляют несколько суперкомпьютеров. Внезапно начинаются производственные катастрофы. Люди предполагают, что суперкомпьютеры начали войну против человечества, но вскоре выясняется, что кучка экстремистов скармливает компьютерам искаженные данные. Любая сверхцентрализованная система подвержена саморазрушению из-за своей переусложненности. Нынешний кризис уникален тем, что мы окончательно уходим не только от ялтинской, но и от вестфальской системы международных отношений. Каким будет этот дивный новый мир?

ПО ТЕМЕ
Лайк
LIKE0
Смех
HAPPY0
Удивление
SURPRISED0
Гнев
ANGRY0
Печаль
SAD0
Увидели опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter
ТОП 5
Рекомендуем
Знакомства