«Вы не похожа на русскую»: что происходит в омском миграционном центре после ужесточения правил для иностранцев

После теракта в «Крокусе Сити Холле» по всей стране прокатилась череда облав и протестов против мигрантов. Правила въезда в страну ужесточились, и в соседнем Новосибирске это обернулось многочасовыми очередями в миграционном центре. Как себя сейчас чувствуют омские мигранты и что они думают о произошедшем в «Крокусе» — читайте в материале Ирины Чернышевой.

Коврик перед входом в одноэтажное здание с большими буквами «Многофункциональный миграционный центр» уже давно пал под натиском омской грязи и стал предметом чисто номинальным. Но многие посетители центра всё равно старательно вытирают об него ноги.

У входной двери рассредоточились группки людей, которые что-то горячо обсуждают. У некоторых в руках бумаги, кто-то говорит по телефону и переводит написанное на документе на свой родной язык.

Мы входим внутрь. Напротив коробки с чистыми бахилами стоит аппарат для выдачи талонов в очередь. Но он не работает. Экран прикрыт памяткой, как вести себя при теракте — куда бежать, что делать, куда сообщать. На ум приходят последние трагические события.

Миграционный центр — это большой зал. Слева и справа от входа окошки для приема граждан. Из 12 окон работают только три. По центру — ряды кресел, где вразброс сидят люди разных национальностей, статуса и возраста. В конце одного из рядов окошек — гардероб, но пользуются им только те, кто идет на медосмотр. А так люди предпочитают оставаться в верхней одежде, из-за чего место напоминает зал ожидания на авто- или ж/д вокзале. На лестнице висит огромный плакат «Займы на оформление документов на личные цели для граждан Узбекистана, Таджикистана, Кыргызстана и России».

Так как аппарат для выдачи талонов не работает, приходящие просто подходят к консультанту за стеклом. Та принимает у них документы, записывает фамилию и вносит человека в список. Когда очередь подходит, дама просто громко выкрикивает имя, фамилию, и гость идет к окошку. Всё как в приличной кофейне, только без стаканчиков с латте.

Я немного наблюдаю за этой работницей центра, которая принимает посетителей и потом продолжает еще с ними работать. Каждому она подробно объясняет, что нужно сделать и какие документы принести. Она чудом понимает ломаный русский, на котором говорит большинство мигрантов. Впрочем, как и другие сотрудницы этого места.

На окошках для приема граждан висят одинаковые объявления, что консультация по вопросам вида на жительство и разрешения на временное проживание бесплатная. Здесь же стоит фотобудка, где за сто рублей можно сделать портрет на все виды документов. При нас никто этой будкой так и не воспользовался.

Центром этим наше правительство хвасталось не зря. Я заговариваю с мигрантами и выясняю, что они очень довольны, что всё можно сделать в одном месте — подать документы, пройти медкомиссию, сдать экзамен по русскому языку.

Очень хвалит нынешнюю систему Ангелина, которая живет уже 10 лет в Омской области. Сейчас сюда переезжает ее родная сестра из Казахстана — Мария (имена изменены). Обе девушки русскоязычные.

— Когда мы переезжали, нужно было по всему городу ездить. Больница в одном месте, справки в другом, экзамен по русскому языку — в третьем. А сейчас всё в одном месте, очень удобно, — говорит Ангелина.

Мария мне рассказывает, как проходит экзамен по русскому языку. Это тесты, где предлагается выбрать правильный вариант контакта с людьми. Например, вы пришли в магазин и вам нужно обратиться к продавцу. Еще был тест по истории России, но, по словам Марии, его отменили. Там вопросы невероятные даже для русского человека — мол, годы правления того или иного царя. Я признаюсь, что сейчас и не вспомню точные годы царствования, например, Ивана Грозного. Спрашиваю у Марии, за сколько можно пройти все бюрократические проволочки. Она задумчиво перебирает все этапы процедуры и выдает: «Если постараться, то за один день всё можно пройти». Я удивляюсь и вспоминаю, как в филиале одного известного банка так и не дождалась своей очереди, чтобы получить банковскую карту. Там тоже не работал аппарат по выдаче талонов, все кричали, жаловались и ругались. Здесь же всё спокойно.

В Омске рейды на нелегалов проводятся периодически. 14 февраля этого года полиция, УФСБ и Росгвардия проверили 950 объектов — жилые дома, машины, предприятия, торговые точки и дачи. Депортировать пришлось троих иностранцев. Девять месяцев назад силовики проверяли стройку на Волгоградской. Из 270 мигрантов 11 человек оказались нелегалами. А полгода назад под проверку попал Черлакский рынок. 23 иностранца были в Омске незаконно, шестерых выдворили из страны. Те же, кто хочет жить по закону, приходят в миграционный центр.

Я сижу в «зале ожидания». Рассматриваю своих временных товарищей. В основном это мужчины. Кто помоложе, те сидят в телефонах. Причем видео они смотрят со звуком, что для меня необычно. Это те же сторис и короткие ролики, но только на незнакомом языке. Мужчины постарше либо негромко переговариваются, либо просто расслабленно ждут своей очереди, поглядывая вокруг себя. Один из посетителей бесконечно ходит вокруг кресел и беспрестанно зевает. Самый распространенный внешний вид — кепка, грязные руки, темные ногти — наверное, это люди со стройки. Есть солидные мужчины с тюбетейками на головах. Поодаль ото всех, сидя на гардеробной стойке, расположился молодой мужчина. Он очень выделяется среди прочих — удобный бежевый костюм, надетый на белую футболку, спортивная жилетка, белые кроссовки и какие-то фантастические глаза. Наверное, если бы турецкие продюсеры увидели его, то роль Серкана Болата досталась бы этому парню.

Еще один мужчина поразил мое воображение. Он зашел в миграционный центр как повелитель неизвестной арабской республики, не снимая темных очков в массивной золотой оправе. Голубые джинсы, песочного цвета куртка, бежевая водолазка, деревянный православный крест на шее и сногсшибательно уложенные волосы с бородой. Этому шейху не хватало свиты и лимузина (или кареты) на парковке. Однако он, как все, надел бахилы и прошел в помещение. В очереди я его потом не видела, возможно, он заехал ненадолго. Но его появление производило эффект.

Я тем временем замечаю сидящего одного мечтательного мужчину и сажусь с ним пообщаться. Он рассказывает о себе. Приехал из Узбекистана. По-русски говорит плохо, я переспрашиваю — он улыбается и терпеливо по слогам повторяет ответ. Я почти всё понимаю, кроме имени. Он уже 13 лет подряд мотается в Омск с весны по осень — работает на стройках. Дома ждут жена, трое детей и семь внуков. Грустно рассказывает, что был еще сын, но он погиб, упав с крыши. Семье он ежемесячно отправляет свою зарплату. Живет честно, прописавшись у местной женщины.

На мой вопрос, изменилось ли что-то после теракта в «Крокус Сити Холле», он машет рукой и пытается мне объяснить, что это было далеко, не в Омске.

— Изменилось, да, потому что без документов не пускают работать. Поэтому мы приехали, сразу здесь прописки поставили. Пятого я пойду, сделаю патенты [на работу]. И здесь деньги будут выходить, патенты получаю здесь. Всё, и потом можно работать здесь, — говорит он на ломаном русском.

Мы напоследок оглядываем зал. На вешалке висит чья-то потрепанная шапка. Из учебного класса, где проходят уроки по русскому языку, звучит монотонная речь. Периодически из окошек звучат фамилии, и кто-то из мигрантов подходит со своими документами и приветствием. На улицу мы выходим с представительным мужчиной и молодым парнем — его 18-летним племянником. Я заговариваю с ними, они отвечают вежливо, но все-таки спрашивают, почему я интересуюсь ими. Поясняю, что я журналист. Мужчина оживляется и изо всех сил хвалит миграционный центр. «Нет претензий», — заключает он. Рассказывает, что приехал в Омск уже много лет назад из Узбекистана.

— Хорошо там, наверное?

— Может быть. Раньше было везде хорошо. А вы откуда?

— Я омичка, коренная сибирячка.

— Вы не похожа на русскую.

Мы оба смеемся над этим. И напоследок спрашиваю, изменилось ли отношение к ним после теракта в «Крокусе». Мужчина покачал головой и сказал, что это было далеко и в Омске к иностранцам хуже относиться не стали.

Ранее наши коллеги из Новосибирска рассказали, что сейчас творится в их миграционном центре. Люди жалуются на многочасовые очереди, недостаток сотрудников в ведомстве и неудобство системы в целом.