Из-за гололеда омичи атаковали травматологию: репортаж из приемного отделения

Гололед — как много в этом слове. Уже около двух недель омичи катятся по тротуарам, ругаются и падают. Падают порой так сильно, что приходится, превозмогая боль и отчаяние от нечищеных дорог, ехать в травматологию. В минздраве Омской области нам сообщили, что количество обращений с травмами за последнее время увеличилось. Мы поверили, но еще решили посмотреть своими глазами, справляются ли врачи с потоком пациентов. Ради этого в минувшую пятницу, 1 декабря, корреспондент NGS55.RU Ирина Чернышева сходила в травмпункт Центрального округа.

Подходя к крыльцу центральной травматологии, я едва не упала, лед подстерегает даже здесь. Аккуратно поднимаюсь по ступенькам, дергаю тяжеленную дверь, которая поддается не сразу. «А если бы рука была сломана, как тогда открывать?» — промелькнуло у меня в голове. Приложив всевозможные усилия, с третьего раза, наконец, побеждаю эту дверь. В приемное отделение травматологии я пришла наугад, с предположением, что могу попасть и в пустой коридор. Предположение не подтвердилось. Все кресла заняты огромным количеством людей.

За мной шла супружеская пара, которая так же, как я, была слегка обескуражена.

— У-у-у, мы тут надолго, — протянул мужчина, который привел с собой прихрамывающую жену.

Скорее всего он прав. Минут через 20 я поняла, что людей в процентном соотношении прибывает больше, чем выходит из кабинета травматолога. В пятницу работает всего один врач. Еще открыты две перевязочные, но они почти не пользуются спросом. Открытых ран мало, в основном сюда приходят с ушибами и подвернутыми щиколотками.

— Кто крайний? — вопросил растерянный молодой мужчина без явных признаков травм.

— Я! — ответила рыжеволосая дама и ради убедительности ударила себя в грудь.

Из кабинета вышел пациент, и очередь оживилась. К врачу в открытую дверь ловко прошмыгнула стоящая у стеночки девушка. И тотчас медленно к двери начала идти женщина в красном. Ей больно наступать на ногу, но она мужественно терпит мучения и остается стоять у кабинета. Чтобы не опередили.

В помещении очень жарко, даже душно. Хочется избавиться от верхней одежды. Кстати, в травматологии работает гардероб, но он на цокольном этаже, а это две лестницы с пролетом, где висит объявление «При спуске держитесь за поручни» с тремя восклицательными знаками. Я-то в гардероб спущусь, а вот те, кто еле дошел до самого травмпункта, сидят в дубленках и куртках, ну или безуспешно пытаются разместить верхнюю одежду на коленях. Внезапно из гардероба поднялась женщина с лыжными палками и быстро прошла мимо меня.

На двери в кабинет травматолога написано, что «посещение рекомендовано в маске и бахилах». Машинально оглядываю, кто из посетителей в бахилах. Почти никто. Хотя у входа стоит автомат с выдачей полиэтиленовых чехольчиков для обуви за 10 рублей. При мне никто им не интересовался.

В отделение заходит мужчина, который цокает при виде очереди.

— С чем пришли? — интересуюсь я.

— Да навернулся, вы улицы видели вообще?!

Я сочувственно киваю, а мужчина тем временем занимает очередь. В толпе появляется эффектная черноволосая дама с голосом оперной дивы. Голос выясняет, у кого есть талончик. На женщину смотрят, как на инопланетное существо. «Живая очередь», — обиженно отвечает ей толпа. На такой расклад дама не согласна, она начинает искать кого-то в медицинском халате, кто может пояснить ей про талончик. Судя по всему, она пришла с достаточно возрастным сыном. Наконец жертва в лице одного из медиков найдена.

— У нас талончик, что нам делать? — настаивает черноволосая посетительница.

— Все врачи на больничном, поэтому никаких талонов.

— И что, теперь в очереди стоять?

— Да.

Это «да» прозвучало так твердо, что женщина отступила и покорно заняла очередь. Она присела на кресло в коридоре, ее спутник встал рядом как заправский секьюрити. Конфликта удалось избежать, семья оказалась понимающая.

Я присаживаюсь рядом с мужчиной, чьи костыли прислонены к стене и всё норовят с нее соскользнуть. Я видела, как этот пациент входил. Мужчина очень высокий, и кажется костыли ему чрезвычайно коротки. Сейчас он сидит рядом и морщится от боли, пытаясь удобнее пристроить ногу. Костылей в коридоре сегодня несколько пар. Одна из них у совсем молодой девушки, которая периодически протягивает: «Столько народу. Мы будем сидеть до ночи». Кто-то из очереди действительно начинает капризничать, но пыл быстро спадает — все всё понимают.

— Опухшее и немного тянет, — докладывает один из посетителей кому-то по телефону.

— Тут сидеть не на чем, — растерянно бормочет очередная пациентка, которая вошла в приемное отделение.

Кресла в коридоре освобождаются редко и долго не пустуют. Но, надо признать, что посадочных мест много. Просто пострадавших чуть больше. Я стою возле двух женщин, которые обсуждают вход в один из филиалов Сбербанка. Судя по описанию, этот вход не обработан ото льда.

— Надо пожаловаться. Надо звонить, — говорит одна из женщин.

— Да. Сам Сбербанк должен чистить, это ихняя территория, — горячо соглашается подруга.

Я знакомлюсь с молодым парнем, который в прекрасном настроении листает ленту в телефоне и поглядывает на собратьев по несчастью. У него загипсована рука, и он пришел то ли продлить, то ли закрыть больничный. Вот это да. Оказывается, один травматолог принимает и тех, кто со срочной болью, и тех, кому просто нужно поставить печать или вовсе нажать две кнопки на компьютере, чтобы отправить человека болеть домой дальше. Но, как мы услышали выше, врачей просто нет.

Мое внимание привлекает какое-то движение в центре коридора и две женщины — мать и ее дочь лет 30. Им вывозят каталку, и дочь начинает на нее тяжело взбираться. На женщине платье, и она старается соблюсти приличия, хоть ей и тяжело дается каждое движение. В итоге пациентка ложится на живот и остается лежать как будто на пляже, положив подбородок на руки. Ее мать встает рядом, и они очень ласково друг с другом разговаривают. Я не очень понимаю, зачем нужна была каталка, хотя потом мое невежество рассеивается. Минут через 15 мать с дочерью приглашают в кабинет. Взрослая женщина говорит врачу, что может быть сломан позвоночник, и всё становится на свои места. Сидеть при таком диагнозе нельзя, а стоять сложно. Люди делают неровные движения, предполагая, что каталку можно будет закатить в кабинет, но нет. Женщина неловко с нее сползает, чтобы лично пройти к травматологу.

Мимо меня промчалась девушка с огромными рентген-снимками в тонком пакетике с надписью «Ультрамед». За ней идет прихрамывающий мужчина с женой. «Чертов лед!» — доносится до меня восклицание. Я заглядываю в регистратуру, там тоже очередь. Кто-то насчет больничного, кто-то насчет справки, а кто-то пришел пожаловаться, что к врачу такая толпа народу.

— Надо больше врачей! Надо им зарплату платить большую, а то все деньги в карманах у жуликов оседают, — горячится пожилая тетушка.

Мое внимание привлекают два объявления, на первом написано, что с 08:00 до 16:00 можно получить выписку и закрыть больничный. А на втором, что «Требуется регистратор регистратуры».

Напоследок я присаживаюсь возле регистратуры с кофе из автомата. Рядом со мной мужчина жалуется по телефону, что у него всё болит, а врач ничего не обнаружил. Слышу шорох снаружи, резко открывается дверь — женщина тоже открыла не с первого раза. Она бодро проходит внутрь и столбенеет, увидев очередь. Так делает всяк сюда входящий. Я была в травматологии около часа. За это время из кабинета врача вышло всего несколько человек. А многим еще приходилось возвращаться после рентгена. Но что важно — проходящие медики отвечали на все вопросы, а медсестры встречали даже с улыбкой.

30 ноября Департамент городского хозяйства мэрии Омска опубликовал обнадеживающий пост:

«Омские дороги и улицы обрабатывают от гололеда. Для обеспечения безопасности всех участников движения БУ г. Омска "Управление дорожного хозяйства и благоустройства" проводит противогололедную обработку проезжей части автомобильных дорог, мостов и путепроводов. Особое внимание уделено обработке пешеходных зон, подходов к остановкам и пешеходным переходам. В связи с погодными условиями просим омичей быть осторожными и двигаться очень аккуратно!».