«Пока мелочь из трёхлетнего вытащишь, на пиво заработаешь»: что дети глотают чаще всего

— Я помню, как моя четырёхлетняя дочь проглотила мозаику. И вот она орёт, жена орёт, я ору, все орут! Собрались и поехали к врачу!

Вероятно, многие омичи узнали в этом монологе себя, своих родственников, друзей или знакомых, поскольку среди подрастающего поколения подобные инциденты, увы, почти неизбежны. То, как такие ситуации воспринимают родители, ни для кого не секрет. NGS55.RU решил выяснить, как на них реагируют доктора, которые раз за разом спасают не только здоровье, но и жизни детей. Для этого мы пообщались с торакальным хирургом Областной детской клинической больницы Вячеславом Пономарёвым и посмотрели его коллекцию изъятых из детей предметов. О «рецидивистах», смертельно опасных магнитах и деньгах — в нашем материале.

Серебристые жетоны для игровых автоматов, канцелярские кнопки насыщенного рубинового цвета, советские десятирублёвые монеты и значок в виде смурфика — первое, что бросается нам в глаза. Следом взгляд фокусируется на металлических бусах, нескольких поношенных пуговицах и пластмассовом зелёном кресте. Атрибуты барахолки?

— Атрибуты профессии! Наша коллекция, — гордо рекламирует мой собеседник.

Почерневшей от времени мелочью и всевозможными застёжками — тоже в свою очередь покрытыми ржавчиной — коллекция не ограничивается. Её самый внушительный экспонат — ярко-синее колесо размером с младенческий кулачок. Самый крошечный — объёмная наклейка в виде золотистой звезды, едва помещающаяся на ноготь.

Вячеслав Пономарёв аккуратно раскладывает вещи на альбомном листе, бережно отделяя их друг от друга. Дело вовсе не в стоимости этих предметов, а во вкладываемом смысле. Эти потёртые безделушки — наглядная демонстрация мастерства торакальных хирургов.

Об «особенностях игрушечек»

— Торакальная хирургия — это достаточно сложный раздел хирургии вообще. Мы проводим операции на органах грудной клетки, то есть идёт вмешательство на лёгких, органах и структурах средостения, грудной стенке и не только. А детская торакальная хирургия ещё сложнее. В нашем регионе это хирургия и пищевода в том числе, а также лёгких, нижних дыхательных проводящих путей, трахеи и бронхов. Существует онкологическая торакальная хирургия, хирургия каркаса грудной клетки, хирургия диафрагмы, — объясняет специалист. — Понимаете, в чём особенность этих игрушечек?..

Сегодня должность Вячеслава Пономарёва звучит так: «Профессор кафедры детской хирургии омского медуниверситета». Из прожитых 63 лет 40 он посвятил работе с детьми, спасению их жизней.

— Каждую из них мы вытащили из ребёнка, — продолжает торакальный хирург. — Из мальчиков и девочек разных возрастов. И, конечно, эта кучка, которую вы сейчас видите, — это лишь маленькая часть нашей огромной коллекции.

Инородные тела (как они называются в медицинской среде) — они же своеобразные «военные» трофеи: вещи, проглоченные малышами и застрявшие в дыхательных путях или в пищеводе. Доктор начал собирать их ещё в далёком 1978 году.

— Конечно, и до 1978 были вещицы, но мы их как-то не сохраняли. Особенно не храним пищевые отходы, когда дети давятся кусочками морковки, орехами, хлебом. Но вот со временем после каждой процедуры, общаясь с родителями, мы стали настаивать: «В музей!» И никто не возражал. Хотя был один случай, когда мама инородное тело забрала. Помню, это произошло в конце девяностых, и это было инородное тело лёгкого. Маленький ребёнок упал с дерева, наткнулся на сучок, выбил себе десятый грудной позвонок, и эта палка, на которую он упал, воткнулась ему в правое лёгкое, в нижнюю долю. Мальчик у нас тогда ходил в корсете, потому что у него половины позвонка не было, она сгнила. И нижнюю долю лёгкого мы ему убрали. Но эту ветку мама забрала. Сказала: «Я её заберу, теперь это его талисман!» Но обычно так никто не поступает, поэтому наша коллекция пополняется, — объясняет доктор.

Уже через несколько месяцев после официального начала сбора коллекция стала настолько масштабной, что медики решили: пора открывать свою выставку. Раздобыли стенд, украсили его изъятыми безделушками и выставили на всеобщее обозрение. Чего там только не было!.. Разве что ювелирных изделий — их родители оставлять отказывались (отказываются и по сей день), поэтому золотые подвески, жемчужные серьги и серебряные кресты стабильно возвращались к законным владельцам. Особой популярностью среди зрителей тогда пользовались алые комсомольские значки, монеты советского периода и звёздочки октябрят.

— Такие интересные красочные инородные тела у нас в те годы были! Очень много было редких коллекционных значков, советской мозаики в виде разноцветных пулек... Загляденье! Были и различные батарейки. Кстати, магниты и батарейки — самые страшные инородные тела. От них всегда самые тяжёлые последствия. Но я отвлёкся. Так вот, со временем я стал замечать, что вещи начали пропадать, — вспоминает хирург. — Студенты растащили.

Тогда доктор разобрал стенд и сложил вещи в ящик. А ящик тот спрятал в сейф.

Богатый внутренний мир

С тех пор прошло много лет, и многое изменилось.

— Интерес, хочу я вам сказать, у современных детей совершенно другой. По инородным телам, которые мы из них извлекаем, ведь можно определить направление детского развития, их склонности и увлечения, — рассказывает Вячеслав Пономарёв. — Сейчас, как вы сами видите по тем предметам, что я вам принёс, очень много денег. Кстати, все монеты без исключения — это инородные тела пищевода. Бывает так, что монеты глотают не по одной, а по две и даже по три сразу. А они, когда внутрь попадают, случается так, что накладываются друг на друга, и на снимке их количество не видно. Потом начинаешь процедуру извлечения — пока всю мелочь из трёхлетнего вытащишь, глядишь, на пиво заработаешь!

Именно трёх-четырёхлетние дети чаще всего и становятся пациентами торакальных хирургов. Более того, именно эти малыши и становятся так называемыми «рецидивистами» — вместе с родителями возвращаются в больницу со словами: «Доктор! Он опять что-то проглотил!» По этой причине трёхлетний возраст доктор уверенно называет самым опасным. В два года ребёнок ещё слишком мал и «не настолько шкодлив», а в пять-семь уже соображает, что из окружающих предметов в рот тянуть можно, а что нельзя.

Хотя, конечно, бывают и исключения.

— Вот, например, история этой свистульки. К нам поступило обращение следующего содержания: «Девочка. Двенадцать лет. Не даёт спать семье — свистит по ночам», — вспоминает Пономарёв. — Факта аспирации, то есть вдыхания, никто из взрослых не заметил. Она просто внезапно начала свистеть. А раз свистит, значит, внутри есть инородное тело. И вот с этими жалобами родители к нам и приехали. Мы ей сделали бронхоскопию и убрали это инородное тело. Теперь оно — часть нашей коллекции.

В месяц через торакального хирурга стабильно проходит несколько детей с жалобами на проглоченные ими предметы. И приезжают они не только с различными историями, но и с разными симптомами. Кто-то из-за съеденной «игрушки» начинает хрипеть так, что слышно за закрытыми дверьми. Кто-то мгновенно целиком и полностью теряет голос, не ощущая при этом проблем с дыханием. Кто-то, напротив, начинает кашлять и задыхаться, у других на фоне уже начавшегося воспалительного процесса поднимается температура, и они со слезами на глазах жалуются на боли в животе. Соответственно, и периоды восстановления у каждого из них протекают по-разному. Кого-то выписывают из больницы уже на следующие сутки, а кто-то носит больничные тапочки по несколько месяцев.

К концу года по области таких пациентов насчитывается от тридцати до сорока человек. Практически все инородные тела медики удаляют эндоскопическим путём. Оперировать приходится довольно редко — тогда, когда аппарату не удаётся зацепить застрявший предмет (или когда оборудование сломалось — такое тоже однажды случилось).

— Представьте себе бронх. Инородное тело зашло туда и в нём зафиксировалось. На застрявшую игрушку накладывается отёчная слизистая оболочка — организм ведь реагирует на посторонний предмет и полностью перекрывает вход в дырочку, через которую мы могли бы зацепить предмет, чтобы его вытащить. Получается, что мы не можем зацепиться инструментами за стенку инородного тела, не травмируя при этом стенку дыхательного горла. И естественно, в таких случаях приходится оперировать. Такие инородные тела называются «неудаляемые», — делится хирург.

По этой причине в 1988 году на операционном столе оказался тринадцатилетний мальчик, больной олигофренией. Ребёнок проглотил колпачок от шариковой ручки — тот застрял в организме остриём вниз и уже начал зарастать слизистой оболочкой. Эндоскопическим методом достать его так и не удалось. Единственный результат, которого достигло оборудование — поцарапанные края, как напоминание о длительных, но безуспешных попытках.

Бремя страстей детских

Самый большой предмет, который когда-либо извлекал из ребёнка Вячеслав Пономарёв, — то самое ярко-синее колесо. Сложно поверить, но с лёгкой руки матери его проглотил трёхлетний малыш. Он, балуясь с игрушкой, засунул её в рот и начал задыхаться. Женщина, пытаясь его спасти, протолкнула колесо в пищевод. Мальчик задышал нормально, однако после этого ему всё-таки потребовалась помощь врачей.

Другое достижение из сорокалетнего опыта торакального хирурга — поблёскивающие металлические бусы, которые мгновенно привлекли моё внимание ещё в самом начале нашего разговора. Бусы оказались цепью, к тому же магнитной. Магнитом настолько мощным, что он в своё время стал причиной огромного количества серьёзных проблем — расщеплял детские органы изнутри.

— Видите вот эту страсть? Это магнитная цепочка. Благо, что тот мальчик остался жив и здоров. Когда его привезли и сделали ему снимок, то обнаружили на фотографии вот эту цепочку. Она к тому моменту уже практически провалилась в желудок, и только три или четыре сегмента оставались ещё в пищеводе. И наш эндоскопист успел схватить её при помощи специального оборудования и вытащить обратно через горло, — делится хирург. — Если бы она ушла в кишки, там сто процентов ребёнка пришлось бы оперировать.

Причём оперировать пришлось бы в срочном порядке, поскольку сила магнитного притяжения раздавила бы мягкие ткани всего за несколько часов — перитонит был бы обеспечен.

Однако не стоит заблуждаться, наивно полагая, что работа торакального хирурга носит исключительно положительный характер. В памяти Вячеслава Пономарёва хранятся и печальные воспоминания. И все они связаны с погибшими детьми.

— Не скрою, были летальные исходы. Помню, был случай в то время, когда мы ещё летали на каждое инородное тело (в середине 80-х примерно). И одно из них было где-то на севере, то ли в Знаменке, то ли в Тевризе. И вот летим мы уже над Большеречьем, и внезапно самолёт разворачивается. Я сначала не понял, почему. Спрашиваю пилота, а он мне говорит: «Всё. Он умер», — вздыхает хирург. — И другой случай помню. Это было где-то в сторону Исилькуля — маленький мальчик подавился хлебом. Мы быстро собрались, прыгнули в машину, газанули. Я думал, мы успеем…

И самое страшное, по словам Пономарёва, заключается в том, что в этом деле невозможно составить ликбез, следуя которому можно будет уберечь ребёнка от визита к врачу. Это дело случая.

— «Как обезопасить?» — вопрос, который всегда повисает в воздухе. Сказать: «Не храните дома игрушки, не давайте малышам играть с мелкими предметами»? А для чего тогда покупать, если не для детей? Как им без игрушек, без пазлов моторику развивать? Случай был: дома родители всё убрали, закрыли, никаких мелких игрушек нет. Казалось бы, безопасно. Так ребёнок пошёл на улицу, в песке нашёл камень и съел его. Как и вон то рыжее стекло! — рассуждает хирург. — Единственное, что можно сказать: следите за ребёнком. Ни в коем случае не кормите его, когда он кричит и плачет. Не разговаривайте с ним, когда он что-то взял в рот. Маленькое, большое — неважно. Ребёнок в любом случае может подавиться. Давайте просто будем прилагать максимум усилий и делать то, что от нас зависит.