Тянут время и осваивают деньги: омский историк высказался о раскопках на остроге Достоевского

Вновь хочу вернуться к теме памяти о Достоевском. Но по опыту предыдущих публикаций на эту тему хочу предварить очередные рассуждения небольшим вступлением.

Понятно, что городу нужны дороги, школы, больницы, жилье, а также обязательно нужники. Призываю тех, кто страдает недержанием писать о своих проблемах отдельно, а не в связи с памятью Достоевского. Если я здоров, образован и не имею материальных и бытовых проблем, то мне важны духовные вопросы. Один из них — это осмысление жизни и наследия Ф. М. Достоевского. И эта тема неисчерпаема.

Прошло уже 9 лет с того времени, как в 2015 году был обнаружен фундамент казармы острога. Тогда «Мертвый дом» из литературной метафоры превратился в материальный объект. Причем тогда археологи не имели к нему никакого отношения. Точнее один титулованный археолог заключил, что это «навал кирпича», строительный мусор. У нас все ходы записаны, когда-нибудь я опубликую всю переписку по острогу. Из нее видна и роль минкульта в этом открытии. Тогда они сделали все, чтобы его не состоялось. В ход шли давления, угрозы, шантаж.

Но как бы там ни было, в 2016 году с помощью студентов архитекторов мы вскрыли фундамент казармы и установили на нем мемориальную доску. В 2017 году на средства «Идеалстроя» мы обнаружили фундамент кухни. В 2018 году вскрыли и законсервировали его существенную часть. В 2019 году мы уперлись в проблему сноса деревьев и вывоза отвалов. Мы частично решили эту задачу на общественных началах и с помощью благотворителей.

Но потом кончились ресурсы и пропала мотивация. Было впечатление, что кроме как нам это никому не нужно.

В ковидном 2020 году была пауза. А с 2021 года вдруг возник интерес и нашлись средства у минкульта. Не нашлись они для археологов. Сначала мы обрадовались, надеялись на взаимодействие. Но быстро поняли, что теперь нас близко не подпустят, потому что боятся за кормушку. С тех прошло четыре года, археологи ни шатко ни валко что-то раскопали, ежегодно осваивая сотни тысяч рублей. При этом постоянно ругая нас, что мы не так копали, не так консервировали.

Конечно, имея достаточное бюджетное финансирование, можно мудрствовать на тему, что у нас не тот раствор, не тот кирпич. А вы попробуйте потрудиться без копейки денег, на голом энтузиазме. Конечно, приходилось использовать раствор какой добудем и кирпич какой был под руками. Но было понимание, что без консервации объект бросить нельзя. То что сделали, безупречно стоит. А после экспериментов археологов фундамент стал катастрофически рушиться. При этом они рассуждали о поисках технологии. Да не надо заново открывать то, что преподают в ПТУ. Надо на истфаке ввести хоть какой-то курс физики, материаловедения и климатологии. А то сейчас археологов учат, что при раскопках объект уничтожается и что так и должно быть.

Но всё написанное выше было лишь вступлением. Я пишу не для того, чтобы высказать заслуги или обиды. Главное, до сих пор не понятно, каким должен быть результат работ. В том числе это позволяет археологам тянуть время и ежегодно осваивать деньги. До сих пор нет утвержденной концепции музеефикации острога. Более того, даже не было обсуждения ее вариантов.

Целостная концепция была представлена только Омским отделением ВООПИК. По ней был установлен макет музеефикации фрагмента острога, который выставлен в подвал Воскресенского собора. Эта концепция кардинальная. Она предлагает воссоздание фрагментов двух раскопанных зданий острога и воссоздание участка частокола. Всё в натуральную величину, в историческом виде. Сведений достаточно. При этом воссоздание предлагается на подлинных фундаментах, которые будут видны. Большая часть казармы попадает под улицу Красина. Но для иллюстрации жизни острога достаточно воссоздать ее фрагмент с обстановкой и персонажами.

Это позволит получить зримое представление об остроге. То же относится к зданию кухни. Частокол должен быть, как положено, высотой пять метров, а не в виде пеньков у памятника Достоевскому, больше похожих на детский аттракцион. Но эта концепция не нравится омским чиновникам. Видимо, навевает тревожные мысли (места на нарах хватит всем).

Ничего другого так и не возникло. С одной стороны, наконец-то поняли, что на атмосфере незакрытый фундамент разрушается. Для его сохранения нужна или надежная консервация, или укрытие. Музейщики привыкли, что экспонат должен быть в витрине под стеклом. Поэтому возникло предложение соорудить над фундаментом некое подобие теплицы. Но она тоже не решает всех проблем. От осадков она защитит. Но отапливать ее бессмысленно. Поэтому от перепадов температуры и влажности она не защитит. На открытый фундамент будет действовать морозное пучение, которое не компенсируется нагрузкой. Но главное, как при виде этой теплицы можно составить представление о жизни в остроге.

В начале я писал, что под грузом повседневных проблем эта тема может казаться далекой. Но в мире о России во многом знают благодаря Достоевскому, а о нем знают благодаря его жизни в Омске. Поэтому память о нем — наш вклад в мировую культуру. Нас не должно смущать, насколько его жизнь в Омске была тяжелой. Это свершившийся факт, который мы не изменим. Для нас должно быть важным, насколько знаковым этот период был для Достоевского. Ведь именно в Омске он стал великим писателем.