Ничейный Армейский: поселок, жители которого до сих пор не знают, из города они или из деревни

Обычно я выбираю место, о котором буду рассказывать в рубрике «Неизвестный Омск» заранее. Но листая соцсети, я наткнулся на эту замечательную фотографию с вольготно расположившейся на лавке собакой. Мне подсказали, что это посёлок Армейский, который вроде бы как и Омск, а вроде бы и нет. Я никогда не бывал в нем, да и признаться, не слышал об этом посёлке, поэтому решил, что стоит ехать туда, чтобы открыть новое место на карте «Неизвестного Омска» и разобраться, Омска ли.

В день поездки, по информации синоптиков, было –25 градусов. Но благодаря ветру ощущались все –30. Поэтому в поселке никто с караваями меня не встречал. На улице не было вообще ни одного человека. А сам Армейский предстал передо мной простой русской деревней, в которой не было и намёка на армию. Никаких заборов, блокпостов, казарм и полигонов. Домики с печным дымом из труб, заборы и огороды.

На въезде в Армейский всех встречает лобное место посёлка — остановка, а также два магазина, расположившихся рядом. В Армейском нет школы, детского садика и администрации.

В одном из магазинов, который находится возле остановки и полностью соответствует определению «сельпо», меня встретила очень суровая продавщица. Она не согласилась ничего рассказывать об Армейском, потому что «делать вам больше нечего, здесь ни жить не хочется, ни работать», и не разрешила сфотографировать спящего на батарее кота, так как «вы сейчас своих сказок навыдумываете». В общем, явно была не в настроении. Я решил не раздражать работника прилавка и счётов и заглянуть в соседний магазин.

Там, в отличие от первого магазина, были покупатели, да и сами хозяева и продавцы оказались не в пример приветливее. Они рассказали, что ступени их магазина служат своеобразной сценой и местом сходки местных жителей для решения разного рода вопросов, которых в поселке накопилось достаточно. Оказалось, что из-за нерасторопности чиновников и несовершенства законодательства владельцы более 200 домов не особо-то и являются их владельцами. Поселок Армейский по факту относится к Ленинскому округу Омска, но земли, на которых он располагается, находятся в ведении министерства обороны. В результате жители посёлка оказались как бы между двух огней — город их не обслуживает, а министерство обороны не передает им земли, которые ему уже, наверное, и не особо нужны. При этом люди, живущие в поселке, не знают, кто они — жители города или всё-таки села. Поселок находится на некотором отдалении от Омска, в нем нет ни одного многоквартирного дома, а некоторые из его жителей держат скотину и топят дома печками, тратя на уголь и дрова по 40 тысяч за сезон.

Поселок появился из совхоза «Армейский», который был организован в 1956 году. Как понятно из названия, он обеспечивал воинские части продовольствием, работая только на нужды армии. Первые жители, среди которых было немало немцев, жили в землянках, попутно строя дома и коровники. Армейский более 50 лет снабжал армию мясом и молоком. Даже в 90-е работникам Армейского удалось частично сохранить хозяйство и продолжить снабжение. Но министерство обороны не помнило добра, и в 2000-е, когда ситуация в армии улучшилась и совхоз военным стал не нужен, его обанкротили. С тех пор у него и нет хозяина и администрации. Земля является федеральной собственностью. А это значит, что вся инфраструктура Армейского не может встать на баланс муниципалитета. Дома, сараи, огороды и собачьи будки находятся на землях министерства обороны. Жильё в поселке нельзя продать и купить, тут не получается провести газ — чтобы рыть землю на земле, принадлежащей министерству, нужны особые разрешения. Освещения в поселке тоже нет. Его некому оплачивать, несмотря на то что тут есть фонарные столбы. Правда, в чьем ведении они находятся, непонятно. Та же ситуация и с дорогами, школами, клубом. Бюджеты армии и города не хотят выделять деньги на чужие нужды. А дети тем временем ездят в школу в Омск на маршрутках.

— Знаете, я уже привык на земле жить и в город бы не переехал. Мне здесь всё нравится. Но минусы есть, конечно. Дороги нет, вот недавно сделали тротуар на одной улице, но он весь в грязи. Нет освещения. Нет школы — ребята на транспорте в Омск ездят. Самая главная проблема — это то, что дома нельзя приватизировать. Дом стоит, я в нем живу, а земля по сути не моя. Я его не могу ни продать, ни передать. Вроде как нелегалы на своей же земле. Еще когда свалка горит, к нам дымом тянет, воняет, но не во всем поселке. Еще нет газа. Уголь, дрова — будь добр заготавливай. У кого большие дома — выходит прилично, — рассказал Михаил Пленкин.

Вместо администрации у ничейного посёлка есть квартальная, которая, как рассказали местные, старается добиться приватизации для жителей и даже писала письмо Владимиру Путину. Я хотел поговорить с ней, но дома никого не оказалось.

Вдоль дороги, которая ведет к Армейскому, лежат кучи рубленых дров. Их колют несколько мужиков. Работа тут идет без уханья и геканья. Как на конвейере. Хрясь — и готово. Видно, что работают профессионалы, за плечами которых не одна сотня рубленых чурок.

Труд исключительно ручной. Дрова колют топорами, а потом грузят в машины. Мне сразу стало интересно, есть ли какой-то автоматический колун дров или эта деревенская забава никогда не кончится. Помню, как и я колол их на летних каникулах в деревне. Дрова тогда мы считали КАМАЗами. Были времена.

Несмотря на то что земля здесь не принадлежит людям, многие строят очень хорошие дома, встречается даже несколько коттеджей.

Но есть, конечно, и не очень ухоженные домики. Создается такое впечатление, что хозяева, понимая, что жилище не принадлежит им, не стараются его поддерживать в должном состоянии, а просто живут как живется. Отвалилась штукатурка — и ладно, окно разбилось — завесим пакетом.

Колонки здесь расположены очень интересно. Всем, кто ходит за водой, нужно взбираться на горки, которые наверняка к середине зимы покрываются нешуточной наледью. Кто и зачем придумал такой квест, неизвестно, но я думаю, местным пожилым жителям он точно не нравится.

Как упоминалось выше, я приехал в Армейский в морозы, поэтому большинство местных жителей сидело по домам, а у некоторых доблестных охранников на улице торчал только кончик носа. При этом обязанности свои они выполняли — лаяли и рычали на незваного гостя.

Вообще, народ в Армейском был достаточно неприветлив. Немногочисленные люди, которых я встретил, старались поскорее отделаться от меня, фотографироваться отказывались напрочь и долго провожали взглядом «городского». Непонятно, то ли это местный менталитет, то ли холод, а может быть, наследие министерства обороны. И правильно, нечего со всякими разговаривать. А вдруг шпион?

— Я вам не буду ничего говорить. Я расскажу как есть, а меня посадят или еще что. Мне оно надо? Вы раз сюда приехали, и так все знаете уже. Живем тут как не пришей кобыле хвост. Мне вот 80 лет. На мне дрова, уголь, дом, который даже не мой. Пенсия знаете какая? 9 тысяч. Смех. Девять раз в магазин сходить. Хорошо, я старая уже. Никто ничего не говорит, не поясняет. Вроде армейцы добро дали нас отдать городу, но бумаги какие-то не подписывают. Что-то там решают все. А мы вот живем тут. Как 100 лет назад жили, так и сейчас. Ничего не меняется. Молодежь отсюдова едет и правильно делает. Нечего им тут делать, — рассказала бабушка, спешащая в магазин.

На одной окраине поселка есть озеро Круглое. За ним виднеются высотки на Марьяновской и дачи. Как рассказали местные жители, земли вокруг озера считаются полигоном и на них запрещено пасти скот.

— Скотину тут почти уже не держат. Чтобы это было выгодно, нужно иметь голов 10–15 коров. А кому это надо? Есть, конечно, отдельные люди, кому это еще интересно, но их меньшинство. А раньше тут у всех хозяйства были. Сейчас у большинства даже птицы нет, — рассказал прогревающий машину мужчина.

Дорога вдоль озера ведет на «зады». По куче навоза и стогам сена становится понятно, что фермеры в Армейском еще не перевелись. Интересно, молоко, которое дает корова, пасшаяся на полигоне — оно армейское или хозяйское? Тут даже кот Матроскин голову сломит.

На улице было так холодно, что я хотел даже зарыться в стог сена и немного погреться, но мне не позволила это сделать отважная овчарка. Она так громко лаяла и принимала такие героические позы, что вполне могла бы сыграть и Мухтара, и комиссара Рекса, и всех остальных известных собратьев.

— Детям здесь делать нечего. Есть площадка, но на ней редко кого увидишь. Молодежь пиво пьет. Вот и весь досуг. Когда-то был клуб здесь, сейчас ничего не осталось. Я считаю, дети сами должны досуг организовывать. Мы, например, заливали каток, устраивали снежные городки. А нынешним нужно «вынь да положь». Сами ничего не хотят. Кто хочет, тот в секции в Омск ездит. 15 минут — и готово. А ленивые по домам сидят, — рассказала местная жительница.

Во время прогулки по Армейскому у меня складывалось четкое впечатление, что это именно деревня, стоящая наособицу от Омска, но никак не его часть. Это всегда чувствуется. Да и местные все чаще в разговоре разграничивали себя и омичей. По их словам стало понятно, что стать городскими им не особо и хочется, хватило бы и приватизации.

На улицах Армейского чувствовался контраст между состоянием домов. Множество построек требовало ремонта.

При этом напротив, за высокими заборами, стояли двухэтажные коттеджи с машинами во дворе. Наверное, их хозяева не парятся насчет собственности и просто живут в своё удовольствие.

В Армейском, помимо точек с дровами и пары магазинов, работает еще несколько предприятий. Вот такой автолюбитель приехал на местную шиномонтажку. Наверное, хочет переобуться. Давно пора.

Я шел мимо череды заборов и какой-то промзоны и тут, завернув за угол, увидел бюсты вождя мировой революции, которых было целых два. Компанию Лениным составлял всесоюзный староста Михаил Калинин. Откуда появился этакий Армейский-Рашмор, мне не объяснили, но всё на местном производственном предприятии так и дышало символикой коммунизма.

— Я когда начал работать, они уже стояли. Кто его знает, может, поставят где. Может, стояли и убрали. Ленина-то я знаю, а кто такой второй? — ответил мне вопросом на вопрос местный охранник.

Ленин, Ульянов и Калинин с интересом и жалостью смотрели на стоящий поблизости элеватор. Мне он тоже очень понравился. Есть в них что-то от космических кораблей, если бы их собирали в деревне. Настоящий пепелац, как в фильме «Кин-дза-дза!». Я подождал в надежде, что из окна выглянет какой-нибудь поцак и скажет: «Нет денег. И деньги, и документы, и валюта — все осталось у экскурсовода. Ну, так получилось. Отошли на секундочку и затерялись в песках».

— От Армейского только название осталось. Армии мы не нужны стали, городу нас держать не выгодно. Еще одни, кто деньги будет сосать, которых и так нет. Здесь же нет ничего, посмотри сам! Все заново строй, проводи, обеспечивай. Омск сейчас нас возьмет, и тут же все налетят: это дайте, это дайте! Это надо кому? Что город от нас получит? Нет, ничего. Потому эта волокита и идет. Жители кому-то пишут письма какие-то, думают, что про нас не знают. Все всё знают, все помнят. Просто не хотят. А люди хоть и жалуются, но все уже привыкли. Я всегда говорю: раз вы здесь живете и не уезжаете, не меняете ничего — значит, всё нравится, всё устраивает. Я вот живу, в Омск на работу езжу, хоть и пенсионер. Я не жалуюсь. Смысл? — поделился пожилой мужчина, стоявший на остановке.