«Под завалами я провел 5,5 часа»: история омича, который выжил после обрушения казармы в Светлом

Шесть лет назад, 12 июля 2015 года, в поселке Светлом произошла трагедия, потрясшая всю Россию. Поздним вечером, когда курсанты готовились ко сну, обрушилась казарма 242-го учебного центра ВДВ. Погребенными заживо оказались 43 молодых парня, 24 из них — погибли. Из-под завалов живыми спасатели извлекли 20 человек — позже один курсант скончался в больнице. Остальные получили тяжелые травмы и долгое время восстанавливались.

Один из пострадавших — 26-летний омич Актлек Акылбеков. Он родился в Называевском районе, сейчас живет в Омске. В армии он оказался в 20 лет. Актлек не планировал строить военную карьеру, хотя в детстве, бывало, мечтал попасть в кадеты. Десантником он стал скорее случайно: служить в ВДВ его отправили потому, что со здоровьем у парня всегда был полный порядок.

«Помню, как прощались пацаны»

В поселок Светлый молодые десантники прибыли в конце июня. Через две недели, 11 июля, они приняли присягу, затем часть из них — местные и те, к кому приехали родители — ушли в увольнительное. Ребята, как и полагается, вернулись в военную часть 12 июля ближе к вечеру.

В казарме наступил отбой, ребята готовились ко сну. Актлек не спал лишь по одной причине: рядом лежали сослуживцы из Челябинска и из Уфы. Они в увольнительном не были, поэтому интересовались у него, куда он ходил и чем занимался.

— Внезапно произошел какой-то хруст — будто бы веткой со всей силы по окнам ударили. Те, кто не спали, подскочили, посмотрели в окно. Ветра не было. Пришел сержант-контрактник, спросил: «Что подскочили? Не бойтесь, ложитесь». Только мы улеглись, секунд тридцать прошло, и я слышу еще один хруст. Поворачиваю голову и вижу — окно и стена улетает вниз. Я хватаюсь за дужку кровати, делаю первый шаг, второй шаг, пытаюсь ухватиться руками за центральный проход, но не дотягиваюсь. Я улетел вниз, и меня сверху засыпало. Когда провалился, почувствовал, как на меня полилась горячая кровь. Под завалами я провел 5,5 часов — лежал в полном сознании. Всё слышал и видел. Помню, как прощались пацаны, когда умирали. Я слышал каждого, — вспоминал пережитый ужас Актлек.

— Наступали ли моменты отчаяния?

— Волнами накатывало. Возникает надежда, а затем исчезает. Я ведь слышал, как ребята кричат где-то сверху, сбоку. Их становилось всё меньше: четверо, трое, двое… Я помню, как они хрипели: «Я, такой-то, передайте моим родителям, что я их люблю». Окутывал страх.

Тогда я расслаблялся и лежал. А что еще сделать? Но затем ты приходишь в себя, сердце от страха начинает колотить еще сильнее, — продолжал рассказ молодой человек.

В надежде услышать ребят, находящихся под завалами, спасатели и все, кто был рядом, временно замолкали. Актлек всё это слышал — даже их шаги, но сам подать громкий сигнал не мог. Не было сил. Рядом с ним лежала труба — та самая дужка от кровати. Не останавливаясь, он продолжал стучать по ней, и в какой-то момент спасатели этот звук уловили. Парень это понял и, как мог, начал кричать. Через некоторое время его откопали и вытащили. Актлек сразу попросил воды, и ему принесли фляжку.

— Я пью и чувствую — вода сладкая. Я же в столовой во фляжку конфетки закидывал. Переворачиваю ее и вижу надпись: «Акылбеков А. А». Моя фляжка.

Вытаскивать молодого человека было проблематично. Плиты, упавшие на него сверху, придавили ему спину и ноги. Если пытаться поднять одну из плит, могла завалиться другая. По словам Актлека, ноги ему освобождали силой — их он всё равно не чувствовал. Затем его положили на носилки. Когда несли, он ощутил, как кто-то коснулся его головы. Это был сослуживец его брата, с ним он ранее уже был знаком. Актлек попросил его позвонить родным и успокоить их.

— Когда я лежал под завалами с контузией третьей степени — моя голова шумела, мне было больно, дышать было совершенно нечем. Со временем я начал засыпать. Когда засыпал, становилось так тихо, я вновь мог вздохнуть и совсем не чувствовал боли. Как-то я пришел в себя и подумал, что мог сейчас умереть. Так смерть приходит? Такой кайф наступает, оказывается. Человек под кайфом умирает, мне кажется. Ты не можешь открыть глаза. Как будто неделю не спал, не ел, не пил — и вот тебе всё сразу. Я не знаю, как себя в чувство привел. Тебе очень сложно от всего этого отказаться, — вспоминал Актлек.

«Меня учили заново ходить»

Актлека сразу же повезли в БСМП-1. Он отлично помнит, как ему без анестезии зашивали ногу. Помнит, как проснулся под капельницей, как его грузили в самолет и отправляли в московскую больницу Вишневского.

— Мне ноги поднимали, а мышцы висели. Икру сжимали, а она — как пакетик с водой. Мои ноги были черными, было видно кости, — рассказал о восстановлении молодой человек.

После реабилитации всех ребят раскидали по разным частям страны. Актлек оказался в военной части ВДВ, которая находится в поселке Медвежьи озёра, но очень скоро уже оказался дома. По его словам, каких-то сильных психологических проблем на фоне трагедии он не испытывал. В этом он видит роль специалистов, навещавших ребят в больнице. Зато родители Актлека отреагировали на происходящее с их сыном тяжело.

— Я их не видел, но слышал, что было. Маме моей позвонили и сказали, чтобы приезжали на опознание трупа своего сына. Она в обморок упала. Хотя, когда меня достали, моему брату сообщили, что со мной всё нормально. Маме до сих пор тяжело, когда вспоминает всё это, а папа — кремень. Он молчит, но переживает в себе.

Сейчас Актлек общается с двумя сослуживцами — один из них, Валерий Выдрин, получивший такие же травмы, как и он. В больнице они проходили реабилитацию вместе. Казарму в Светлом он посещал спустя год после случившегося. Большую часть времени, особенно летом, он проводит в командировках.

«Вспоминаю пацанов, которых уже нет»

С 2017 года Актлек занят в сфере строительства: он работает инженером в производственно-техническом отделе. Не все коллеги знают, через что ему пришлось пройти, хотя и он об этом почти не рассказывает. В свободное от работы время молодой человек увлекается охотой и рыбалкой. Любовь к этим занятиям ему привили отец и брат. В ноябре Актлек планирует жениться.

В детстве он много занимался спортом — футболом, волейболом и легкой атлетикой. С возрастом его интересы изменились. Кроме того, временами беспокоит спина. Тяжести Актлек поднимать не может. Эта трагедия если изменила его, то ненамного. Он пояснил, что еще тогда был серьезнее сверстников, так как в семье его воспитывали строго. При этом какие-то вещи он всё же переосмыслил, ведь обстоятельства, в которых он однажды оказался, бесследно не проходят.

— Бывает, вспоминаю пацанов, которых уже нет. А еще вспоминаю времена, когда был в больнице. Я лечился, там было скучно. Как-то вышел на пост, спросил у медсестер: «Можно вам помочь?». Мне дали халат, я много учился, затем помогал больным пациентам — бабушкам и дедушкам. Много всего делал в больнице. Медсестры потом не хотели, чтобы я уезжал, — сказал Актлек.

Актлек также упомянул еще одного пострадавшего человека при обрушении — Рустама Набиева. Из больницы Вишневского Актлека перевели в больницу Бурденко, где лежал Набиев. Однажды он зашел к нему в палату, желая проведать:

— Я сел рядом с ним, и он закричал, что ему больно. Ног у него не было, но были фантомные боли. Мы гуляли вечерами, я катал его на коляске. <…> Слежу сейчас за его жизнью в инстаграме, смотрел интервью, как он на Эльбрус забирался. У Рустама хорошо получается. Он не остался «в себе». То, что он делает, мотивирует его. Это ведь и для других мотивация.

По словам Актлека, от государства он получил 300 тысяч рублей. Приходила финансовая помощь от «Десантного братства», также выделяли деньги из резервного фонда правительства Омской области. В общей сложности — около миллиона рублей, хотя сумма эта выплачивалась частями и в разное время. Сильнее всего Актлек благодарен медикам: после обрушения он был покрыт ранами, следов от которых сейчас практически нет. Присутствует лишь онемение в правой ноге, которое он особо и не замечает.

Расследование дела и судебное разбирательство

В ходе расследования дела об обрушении казармы выяснилось, что при ее строительстве в 1975 году рабочие использовали цемент одной из худших марок и силикатный кирпич, непригодный для сурового сибирского климата. Кроме того, в кладке во многих местах не было раствора.

В 2013 году в здании проводился капитальный ремонт: между стеной и крышей образовалась щель шириной в 20 сантиметров. Генподрядчиком стало предприятие «Спецстройинжиниринг», а работы выполнял субподрядчик — «РемЭксСтрой» из Нижнего Новгорода. Экспертиза показала, что компания проводила ремонт с заменой перекрытий. Новые перекрытия были гораздо тяжелее старых. Вместо плит-пустоток с выемками строители положили монолитный железобетон, из-за чего кладка в итоге не выдержала. Кроме того, рабочие не успели к зиме полностью отремонтировать здание, поэтому на техническом совещании было принято решение заселить курсантов в недостроенную казарму.

В Омске уже больше года продолжается судебное разбирательство по этому делу. На скамье подсудимых находятся военные, инженеры и строители — всего 11 человек. Среди них — экс-руководитель «РемЭксСтрой» Дмитрий Баязов и бывший заместитель командира войсковой части по тылу Владислав Пархоменко.

В зависимости от роли, их обвиняют в превышении должностных полномочий с причинением тяжких последствий, злоупотреблении должностными полномочиями с тяжкими последствиями, мошенничестве, совершенном группой лиц по предварительному сговору, с использованием служебного положения и в особо крупном размере, пособничестве в злоупотреблении полномочиями, нарушении правил безопасности при строительных и иных работах, повлекшего по неосторожности смерть двух и более лиц, получении взятки и ее вымогательстве в крупном размере.

Дело, которое расследовалось почти пять лет, насчитывает 500 томов. В суде по видеосвязи продолжают опрашивать обвиняемых, потерпевших и свидетелей. Временами заседания по разным причинам откладываются, поэтому конец этой истории мы, вероятно, увидим нескоро.