«Не только Еву»: жителю Омска создали нос из ребра и заставили его дышать

О ринопластике сегодня слышал, пожалуй, каждый. Кто-то относится к ней скептически, другие не теряют веру в то, что смогут найти своего врача. Одну из таких историй рассказал наш герой Николай — парень серьезно комплексовал после перелома носа в школьные годы.

— Учился я в школе хорошо, а не учился — еще лучше. «Удивительное сочетание врожденной интеллигентности и крепкого кулака», — радовалась классная, набирая номер моей мамы. К десятому классу я подошел с крепким аттестатом хорошиста и носом, который посматривал налево. Сам я в ту пору посматривал на гимназистку Ольгу, которая говорила, что сломанный нос придает моему лицу «эффект сексуальной кривизны». Это, впрочем, не помешало ей начать гулять с одноклассником, нос которого смотрел прямо — как выяснилось год спустя, в их общее студенческое будущее, — вспоминает Николай.

Нос рос вместе с Николаем, кривился, сутулился и не раз становился распорядителем его жизни. Он загонял парня в последний ряд на общих фото. Коля мог часами говорить о культуре Востока, но никто не заглядывал ему в рот: все смотрели только на нос.

— Нос вышвырнул меня из футбольной команды: вторая ноздря перестала дышать, бегать стало невмоготу. «Храпишь! Больше не могу! Прости!» — чернильная эпитафия однажды утром поставила точку и в отношениях с дамой моего сердца, — говорит Коля.

Николай прочел, что ученые выделяют 14 основных типов носов: среди них прямой, вздернутый, орлиный, ястребиный, римский, греческий, «ленинский», клюв, хоботок, мясистый, картошка, луковица. Судя по всему, наш герой носил на лице целое рагу.

— Вам смешно, а у меня на носу была очень серьезная операция, — говорит Николай.

Если обычная ринопластика в Омске в среднем длится 4–5 часов, то в случае Николая речь шла о сложной реконструктивной ринопластике. Парню предстояло провести на операционном столе все девять часов.

— Вторичная ринопластика нужна таким, как я, людям с травмированными носами: спортсменам, участникам драк, аварий, ДТП. В нос прилетел кулак, не заметил стену, перевернулся на снегоходе, вступил в рукопашную схватку с медведем или с соседом по гаражу: не зря говорят, что мужчина — это случайно выживший мальчик. На гербе афоризма мог бы быть нос: приплюснутый, крючковатый, изогнутый под невероятным углом, ноздри не дышат, «крылья» не расправить — их нет, — говорит Коля.

Нередко к хирургу, владеющему искусством вторичной ринопластики, обращаются и женщины после бытовых травм или осложненных лор-операций. Но есть одна загвоздка: таких хирургов крайне мало.

Если ринопластика — вершина пластической хирургии, то реконструктивная вторичная ринопластика — кульминация ринопластики как таковой. От врача требуется максимум опыта, внимания, знаний — и хирургическое кондзё: «сила духа», «корни характера», выдержка и воля, воспетые японскими самураями.

Поняв, что без операции не обойтись, Николай начал тщательно изучать отзывы о врачах.

— Я понимал, что много часов напряженного труда за операционным столом требуют железной выдержки, предельной концентрации, сложной комбинации приемов и техник, способности принимать и воплощать в жизнь нестандартные решения. Каждая операция уникальна, «по учебнику» ее не сделать. Редко какой хирург дорастает до высот вторичной ринопластики, — говорит Николай.

К счастью, парню попался фильм о хирурге Лобанове. Тогда Коля подумал, что время решать вопросы кулаками прошло. Пришло время сотрудничать с профессионалами, которые держат нос по ветру пластической хирургии в Омске.

Вадим Геннадьевич Лобанов стоял у истоков пластической хирургии в Омске и фактически сформировал «школу ринопластики Лобанова». Хирург высшей категории, доктор медицинских наук, профессор ОмГМУ, он проводит свыше 240 успешных операций в год. Теперь назначен и внештатным пластическим хирургом Минздрава Омской области.

— В общем, я понял, что за ринопластикой нужно идти к Лобанову. Делать сложную операцию к профи пластической хирургии в наш город едут даже из других регионов, — говорит Николай.

Итак, выбор сделан. Кстати, у доктора Лобанова есть и свой «меч Хаттори Ханзо»: пьезоаппарат для работы с костной тканью. Это инновационное ультразвуковое оборудование в хирургии обеспечивает минимальное травмирование тканей, бескровность, точность и быстрое восстановление.

Вадим Геннадьевич Лобанов знает, что без инструментов высочайшего качества сложную ринопластику не проведешь. Без фундаментальных знаний общей хирургии тоже. В качестве строительного материала для носа Лобанов принципиально использует лишь собственные ткани пациента. Хрящи, фасции, жир берёт из ушной раковины, ребра, мышц живота. Никаких искусственных материалов — в этом хирург категоричен, поскольку инородные тела в носу не приживаются.

Ювелирная реконструктивная ринопластика под силу только хирургу с внушительным стажем. Пластический хирург с 36-летним опытом работы Вадим Лобанов проводит вторичную ринопластику уже много лет. Тут и функционал, и эстетика, и психология: при реконструктивной ринопластике хирург не ставит задачу сделать идеальный нос.

— Зачастую это невозможно. А вот улучшить форму носа и его функции, дать человеку возможность нормально дышать, спать, достойно вписаться в социум, где нас, как ни крути, встречают «по одёжке» — задача для опытного хирурга выполнимая, — говорит доктор.