«Мы сняли всё бельё и уничтожили»: сотрудники МСЧ-4 об омиче в морге и нашествии клопов

Ранее NGS55.RU писал о резонансных случаях, произошедших в МСЧ-4. В начале ноября пациенты больницы жаловались на нашествие клопов, а несколько дней назад минздрав комментировал ситуацию с омичом, который будучи живым провёл в местном морге трое суток.

Мы решили проверить, насколько плохо обстоят дела в МСЧ-4 и съездили туда с фоторепортажем. О том, как комментируют скандальные случаи сотрудники больницы — в нашем материале.

Алексей Возлюбленный, заместитель главного врача по хирургической помощи

— Всего в нашей больнице пять этажей. Реанимация находится на последнем. Перед вами — операционный блок. Здесь оказываются люди, которым требуется хирургическая помощь. Направления — травматология, ортопедия, хирургия и лор. В отделение реанимации вход строго по пропускам — у всех сотрудников есть электронные ключи.

У нас здесь четыре палаты и 12 коек. Соответственно, реанимация рассчитана на 12 человек. Если вы думаете, что это мало — 12 коек были рассчитаны в соответствии с мощностью больницы. То есть, когда изначально больница организовывалась, учитывалось, сколько коек необходимо выделить отделению хирургическому, сколько — травматологическому и так далее. Получается, исходили из мощности больницы, подсчитывалось количество коек, необходимое в реанимации.

Всё оснащено специальным оборудованием. Есть, соответственно, и палаты пробуждения — из операционной пациент поступает сюда, приходит в себя и дальше его уже переводят. В каждой палате есть пост медсестры, чтобы пациенты находились под наблюдением. Чувствуете, во всей реанимации пахнет кварцем? Это необходимая санобработка.

Если все палаты заняты, и реанимация переполнена, то тех, кто уже пришёл в себя и восстановился после операции (если их уже можно переводить), их переводят из реанимации. То есть идёт ротация. Недавно здесь полностью был сделан ремонт. Вентиляцию делали отдельно недавно, в 2019 году. Всё обработано антисептиками.

Здесь у нас хирургическое отделение. Процедурный кабинет тоже ремонтировался недавно. Койки стоят в коридорах, но не для того, чтобы устраивать на них на постоянной основе пациентов, а для того, чтобы больные, в случае необходимости, могли присесть и отдохнуть. Ремонт в хирургическом отделении также делали в начале этого года. Следующим этапом, кстати, мы планируем отремонтировать лор-отделение.

На перевязку у нас ходят по одному человеку, но в случае необходимости, если поток пациентов большой, площадь позволяет принимать одновременно двух пациентов. Например, двух мужчин.

Палаты в больнице рассчитаны на разное количество пациентов: есть одиночные, есть общие. В общих лежат по семь–восемь человек. Если в палате нет туалета, — если в конструкции при строительстве не было заложено, — для этого у нас есть туалеты на этаже. При распределении пациентов мы учитываем эти нюансы — женщин кладём поближе к женскому туалету, мужчин — к мужскому.

Коридоры, как вы видите, находятся не в самом хорошем состоянии, это правда. Но они ждут своей очереди на ремонт. Однако первоочередное — это ремонт отделений и палат, в которых находятся пациенты. Но ремонт планируется, естественно.

Ольга Степанова, заместитель главного врача по медицинской части неврологического отделения

— Неврологическое отделение — это первично-сосудистое отделение, одно из пяти в городе Омск. Здесь лежат люди с инсультом. Палата интенсивной терапии, которую вы видите, по сути дела та же реанимация. Сейчас здесь также находятся больные. Эта палата оснащена так же, как и палата в общей реанимации. Разница в том, что в стандарт такого оснащения должна входить своя специфическая реанимация. То есть наверху у нас общая реанимация, куда поступают все пациенты из стационара. Здесь же только неврологические. В неврологическом отделении мы делали ремонт пару лет назад.

Алексей Возлюбленный, заместитель главного врача по хирургической помощи

— Это функциональная кровать. Ремешок для того, чтобы пациент при необходимости мог взяться за него и приподняться, потому что часто пациенты бывают парализованы и им трудно самостоятельно подниматься с коек.

В туалетах — ни в общих, ни в тех, которые расположены в палатах, — нет замков. Это делается для того, чтобы врачи и медсёстры могли беспрепятственно попасть внутрь, если вдруг пациенту стало плохо и он не в состоянии самостоятельно выйти. В случае отсутствия замков у врачей нет необходимости выламывать дверь.

Наталья Силина, заведующая неврологическим отделением

— У нас сегодня один из пациентов всю ночь буянил. Хотел сорвать всю пожарную сигнализацию, потому что «хотел проверить работу административной службы». Посмотреть, как среагируют сотрудники на то, что он сорвёт пожарку. У нас ведь здесь лежат люди, страдающие нарушением мозгового кровообращения. Поэтому мы их фиксируем — привязываем. Многие родственники возмущаются, почему мы это делаем, но мы вынуждены. Потому что медсёстры, девочки, что они сделают с буйным мужчиной весом в 150 килограммов?

Больной, который сказал, что три дня пролежал в морге, был в хирургическом, а после его перевели в терапию. Как раз в те дни, когда он посчитал, что лежит в морге голый, он находился в реанимации. А в реанимации всех пациентов раздевают. Человеку могло просто показаться, привидеться. Позже вам покажут, как у нас на самом деле морг устроен. Посмотрите, есть ли там крошечное окошко, о котором он говорил.

Кардиологическое — плановое отделение для пациентов. Не по неотложной помощи туда пациенты поступают, а в плановом режиме. Ортопедическое отделение тоже плановое. В нём также недавно делали ремонт, в прошлом году. У нас практически все отделения отремонтированы.

Терапевтическое отделение — здесь ремонт запланирован. Но и здесь, кстати, сегодня всё достаточно косметически сделано.

Антон Будылгин, заведующий терапевтическим отделением

— По поводу клопов: такой случай на самом деле был зарегистрирован. К нам же поступают пациенты по неотложной помощи. Мы госпитализируем, принимаем всех пациентов вне зависимости от их социального положения, если они нуждаются в помощи. Поэтому иногда бывает попадаются люди с блохами, вшами и так далее. Санитарную обработку проводят в приёмном отделении, но достоверно, досконально очистить человека, если у него где-то в вещах, в сумках клопы, не всегда получается. Поэтому если человек попал к нам в больницу, то насекомые могут распространиться. Что и произошло. К нам попал такой человек. Клопы были вокруг него обнаружены, территория была обработана. Но, соответственно, насекомые ведь не сидят на одном месте, поэтому была вызвана специальная служба, которая провела обработку всего крыла. Это было в начале ноября. Три дня обрабатывали. Пациентов либо перевели в другие палаты, либо в другие учреждения. У кого состояние позволяло выписаться из больницы, тех отпустили домой. Отделение полностью закрыли и обрабатывали полы, стены, мебель. Матрасы и постельное бельё старое выкинули, закупили новое. Даже плинтусы сняли, чтобы можно было всё досконально проверить. Получается, все возможные места обитания клопов проверили. И всё. Их всех вытравили.

После мы провели генеральную уборку. Другие отделения сейчас также находятся под наблюдением — вдруг в них тоже насекомые обнаружатся. Однако пока что нигде не замечали. Плинтусы вернём, как только стены окончательно просохнут. В течение месяца сейчас понаблюдаем, чтобы уже наверняка не было насекомых, и тогда уже поставим.

Мы не можем объяснить, почему люди в интернете написали, что клопы вернулись. Сейчас клопов в нашей больнице нет.

Один из пациентов, как видите, у нас лежит в коридоре. но не думайте, что это норма. Он без определённого места жительства, поэтому от него исходит соответствующий запах. Ему есть место в общей палате, но другие пациенты не очень рады такому соседству, поэтому мужчину положили здесь. Его уже обработали. Если запах исчезнет, его обязательно переведут в палату. Места есть, это не проблема.

На каждом этаже примерно одинаковое количество палат. Всё зависит не от палат, а от коечного фонда. В реанимации 12 коек. В терапии у нас 60 коек. В неврологии 45 коек. В каждом отделении разное количество коек. Палаты у нас бесплатные. Расселение также зависит и от состояния пациента. Если поступает человек с температурой, мы можем поселить его отдельно, чтобы он никого не заразил, в восьмиместной палате.

Пациентка терапевтического отделения

— Я лежу здесь уже какое-то время, скоро буду выписываться. Нет, никаких клопов я не видела. Лежала здесь женщина одна, вот она рассказывала, что была в то время, когда их травили. Говорит, всех их из палаты перевели в другие места. А тех, кого могли отпустить, отпустили домой. Три дня, говорила, обрабатывали, а потом всё прошло. И больше никто не жаловался. Я сама тоже ничего такого не видела. Всё хорошо. Медперсонал приветливый, всё приятно. Я не знаю, кому нужно говорить, что здесь ещё есть насекомые.

Татьяна Заводиленко, заведующий патологоанатомическим отделением-врач-патологоанатом

— Не понимаю, почему человек сказал, что три дня пролежал в морге. Ведь здесь у нас даже не бывает так, чтобы люди в камере лежали по трое суток и их никто не проверял. Это невозможно, потому что постоянно идут вскрытия. Специалист как минимум должен приходить и быть в курсе того, что происходит в секционном зале. Никаких помещений с одиноким маленьким окном у нас ни в больнице, ни тем более здесь нет. Можете зайти и проверить, как на самом деле выглядит холодильная камера. Ничего похожего на то, что описал тот мужчина.

Юрий Филатов, главный врач БУЗОО «МСЧ № 4»

— Информация о повторном нашествии клопов — это внутренние разборки. На самом деле, в той ситуации было две палаты задействовано. Но решив, что нам надо сделать полностью санитарную обработку, мы даже сняли все плинтусы и всё обработали от и до. Другие этажи и все отделения также проверили и каждый уголочек просмотрели. Ничего там не обнаружили. Мы сняли всё бельё и уничтожили. Стоило это нам 100 тысяч рублей. Мы купили 60 матрасов, 60 подушек и 60 одеял. Всё новое. Хотя мы могли всё это прожарить как следует. У нас же есть дезкамера. Но мы решили кардинально всё сделать.

Как видите, ремонт в отделениях у нас у нас на приличном уровне, но ещё есть дефекты, от которых нужно избавиться. Сейчас у нас в больнице функционируют три лифта, и в рамках капитального ремонта делают ещё два. Их полностью меняют, потому что они без конца ломались.

Но не от меня зависит, когда именно в нашей больнице сделают ремонт. Это зависит от бюджета области, от того, сколько нам выделят денег. Мы спланировали свой бюджет и уже показали, что нам необходимо. Но не факт, что мы получим всё, что необходимо. Сейчас для того, чтобы полностью отремонтировать эту больницу, нам нужно примерно 60 миллионов, чтобы её привести в соответствие с требованиями Роспотребнадзора. Чтобы закрыть все замечания Роспотребнадзора. Там отпала плиточка, там трещинка... У меня список претензий, которые нужно исправить — они как настольная книга. Вот смотрите: «Устранить дефекты на стенах, полах, потолках, окнах и подоконниках. В санпропускнике третий блок пятый этаж оперблока. В санпропуснике потолок имеет дефекты отделки: покрытие потрескалось, облупилось. В коридоре отделения нарушена целостность покрытия стен, окон и подоконников. Швы, примыкающие друг к другу…». Документ от конца февраля. Проверка была 25 февраля. Все нарушения нужно устранить до 30 ноября. Исправить все эти 60 миллионов. Потом они придут 30 ноября и если увидят, что мы ничего не исправили, составят протокол и отправят в суд. Проверка происходит ежегодно три раза в год.

Мы знаем о недочётах в нашей больнице. По мере наших возможностей мы их все исправляем.