«Таких домов во всём Cоюзе больше нет»: как живет Телевизионка, которая стоит возле озера с кровавой церковью

Благодаря большому количеству труб Телевизионку можно перепутать с Чкаловском, а благодаря названию — с районом у Телецентра. На самом деле Телевизионка — это район в Ленинском округе, в котором есть собственное озеро, и рядом с ним больше ста лет назад жили казахи. О том, чем живет Телевизионка сейчас и какие истории хранит этот городской уголок, — в рубрике Марии Носенко «Омск на задворках».

Телевизионкой называют райончик рядом с остановкой ПО «Иртыш». Он охватывает улицы Гуртьева, Жуковского и Полторацкого, а также частник на Чередовых. Всё это входит в микрорайон «Радуга», именем которого названы местные управляющая компания и торговый комплекс.

В истории омского телевизионного завода было много всего. Он появился в 1942 году как завод «Штамповщик» на базе эвакуированных заводов «Эмальпосуда» из Ростова-на-Дону и «Новой Тулы» из Тулы. Завод выпускал гильзы, звенья авиапушек и газовые плиты. С 1958-го его переименовали в Телевизионный завод. Его рабочие делали телевизоры «Спутник», «Снежок», «Кварц», радиостанции, приводные аэродромные станции и телепередатчики.

20 лет назад «Сибирско-скандинавская автобусная компания» начала собирать на площадях ПО «Иртыш» автобусы Volvo, но потом здание опустело и вывеску с нерусскими буквами сняли. Сейчас, согласно официальному сайту завода, здесь выпускают оборудование для хлебопекарных и фермерских производств, а также для кораблей.

Я стою возле остановки ПО «Иртыш». Позади меня — огромная промзона и стадион «Искра», а еще — пенсионерки, которые медленно тянутся по гололеду к автобусам. Разглядывая мясника, который стоит передо мной и рубит куски свинины, вспоминаю старинное фото озера Чередовое.

Его я рассматривала перед прогулкой. Вспоминаю казахов, которые сидят рядом с бочками, казанами и скотом. Они по-простому улыбаются и занимаются бытовыми делами: может, что-то стирают, а может, и готовят еду. По словам омского историка Кирилла Демьянова, озеро Чередовое несколько веков окутывают легенды:

— Как-то раз из омского каторжного острога убежал безвинно осужденный по прозвищу Череда. После побега в городе стали находить убитых стражников, а в их руке — пучок травы череды. Когда конный отряд, искавший Череду, узнал, что преступник поселился в южной части города, то тут же поскакал туда. Нашли лишь стоянку у озера, где мог скрываться беглец. Возможно, Череда утонул в нем или убежал подальше от Омска. Но местные после этого стали называть озеро именем Череды.

Путь до озера пролегает мимо бывшего корпуса ОмГУ имени Достоевского. Минут за 10 я преодолеваю его, провожая глазами редкие фуры. Сравниваю пейзаж с фото и вижу, что возле озера выросли трубы, которые уходят корнями в промзону и окутывают заснеженный водоем белым дымом. Вокруг пустынно, и лишь пара человек попадается мне на глаза.

Дальше озера — только дачи и трасса. По пути обратно к спальному району понимаю, что на Телевизионке есть два отдельных мира: жизнь многоэтажек и жизнь частника. Я ухожу от озера с промзоной и иду в многоэтажную часть Телевизионки.

Трубами, которые возвышаются высоко над прохожими людьми, Телевизионка похожа на Чкаловск. Кажется, что за поворотом вот-вот покажется улица 75-Гвардейской бригады, но нет. Вижу маленькие гостиницы и бани, и именно это отличает Ленинский округ от остальных.

Через улицу 11-ю Чередовую я выхожу на Жуковского. Слышу голоса пенсионерок, которые обсуждают нечищеные дороги и заросшие деревья. Они заходят в магазин, обходя друг за другом обледеневший участок дороги.

Вдруг меня оглушает звон колоколов. Я поворачиваю голову и вижу храм красного цвета. Только что там закончилась служба. Жду, пока пенсионерки дойдут до ограды, и спрашиваю, не жалуются ли местные на оглушающие звуки.

— На самом деле это никому не мешает. Здесь хоть и есть многоэтажки, но, по-моему, это даже хорошо, что звенят колокола. Как-то хорошо на душе становится, — рассказывает местная пенсионерка.

Храм святого Василия Великого стоит на улице Гуртьева на месте старого Кирпичного завода. Строительство на его котловане началось еще в 90-х, тогда там планировали устроить шахматный клуб, но в 1998 году почти достроенное здание забросили. Уже в начале 2000-х удалось собрать пожертвования и построить церковь на месте руин.

Староста храма Галина Митрофанова рассказывала NGS55.RU, что во время строительства не могли найти желтой краски, и храму пожертвовали красный цвет. По ее словам, выкрасить здание ярко решили в память о заключенных, которые здесь работали:

— Говорят, их расстреливали здесь. Цвет крови — это память об убиенных.

По телу бегут мурашки то ли от холода, то ли от атмосферы. У торгового комплекса «Карусель» встречаю неразговорчивых местных, которые то и дело прячутся от фотокамеры. Дальше торгового комплекса — улица 8-я Чередовая. Здесь начинается частник.

Сильно пахнет гарью от затопленных печей. Дороги — белее и чище. Историк Кирилл Демьянов, который опирался на труды краеведа Владимира Селюка, рассказал, что номерные улицы Чередовые здесь стали появляться с 1923 года:

— Это один из ранних примеров системы Вернера, ответственного за дорожное благоустройство Омска после Гражданской войны. Система заключалась в том, чтобы называть улицы, застроенные наспех землянками беженцами, с помощью номеров. Такой принцип характерен для английских городов и нужен, чтобы не было неразберихи. Он закрепился и начал распространяться в Омске. Так же появились и Линии, и Северные.

Если жители многоэтажек сокрушаются из-за неочищенных дорог и неубранных веток, то жители частника, кажется, познали вселенский дзен и покой. Машин здесь почти нет, вокруг — тишина, а неприветливых взглядов уже не встречаю.

Возле огромного и старого барака вижу пенсионерку. Она представляется тетей Валей. Тетя Валя любит отдыхать на крыльце, сидя в кресле, а еще она очень любит свой барак с настоящей печкой и стенами, застланными коврами. Здесь она живет вместе с сестрой Натальей и внучкой. И даже не помнит, когда заехала.

— Барак уже аварийный, его построили аж в 1936 году. Где еще найти такие дома с общим коридором? Таких домов во всём Союзе больше нет. Да, уже никто не отремонтирует его… Но я, честно говоря, всё равно не хочу выселяться. Всё здесь родное, — рассказывает тетя Валя.

На отопление семья тратит по два-три ведра угля. Весной здесь протекает крыша. Стены хоть и закрыты коврами и шкафом-стенкой, но кое-где видно серьезные трещины. Зато тепло благодаря старой печке, увидеть которую в современном мире — большая удача.

Улицы с уютными бараками всё больше редеют. Игрушки на старой детской площадке пожухли и посерели. По словам местных, родители вместе с детьми съезжают с бараков в другие районы, а их старые дома сносят. Остались лишь двухэтажки, убирать которые еще рано благодаря хорошей крыше.

Дальше располагаются номерные улицы Чередовые. Это — уже другой район, и он называется Сахалин. Внутри Сахалина находится большой частник, который, кажется, хранит еще больше историй и судеб. Но это уже другая история.