«Я людям вообще не верю»: как обогревают бездомных в палатке на краю Омска

На краю Омска, в поселке Солнечном есть неприметная палатка. Она расположилась на территории промзоны. На металлическом заборе надпись: «Пункт обогрева. 20:00 — 08:00». Сюда могут прийти бездомные люди, чтобы поесть и переночевать. Утром они снова уходят на привычные места — рынки, церкви, теплотрассы, торговые центры. Корреспонденты NGS55.RU провели с бездомными несколько часов, посмотрели, как принимает их пункт обогрева, и послушали истории людей, которые внезапно перестали быть кому-то нужными, даже себе.

Инициаторы этого проекта подавали заявку на грант, опираясь на уже известную в России «Ночлежку» — старейшую благотворительную организацию, помогающую бездомным людям в Санкт-Петербурге и Москве. Приход храма Рождества Христова в поселке Крутая горка взял и адаптировал их задумку. Фонд президентских грантов выделил деньги на двухслойную зимнюю палатку (из Екатеринбурга, в Омске такие не делают), тепловую пушку, зарплату дежурным. Сейчас выяснилось — просчитались, недостаточно учли сибирские морозы. Пришлось купить еще и печку, чтобы дополнительно отапливать палатку поленом. Запаса дров мало, солярка тоже уходит быстро. По скромным подсчетам дежурных, топлива хватит недели на три, а палатка обязана проработать до конца апреля.

Пункт обогрева открыт с 20:00 до 08:00. Каждый гость получит не только бесплатный ночлег, но и горячий ужин и завтрак. При желании здесь можно рассказать дежурным свою историю и попросить помощи с документами или выплатами.

Чтобы доехать до пункта обогрева, надо постараться. До конечной точки на Багнюка, 8/1 идет одна маршрутка № 470, и не сказать, что она часто появляется. Пока едешь, невольно думаешь — а как добираются сюда бездомные? Палатка работает только с 8 вечера, когда мороз уже пробирает, даже если день был относительно теплым. Ехать из центра города долго, мы сворачиваем налево, чуть-чуть не доезжая до Тюкалинского тракта. Здесь дорога ухабистая и темная. По бокам стоят КАМАЗы, к которым с заходом солнца на такси приезжают проститутки. А чем глубже ехать, тем, как нам рассказали, больше наркоманов.

Расположение не самое удачное. Но другого не дано. Место искали на «Авито». Как только разговор заходил о предназначении палатки, арендодатели шли в отказ. С одной стороны, понять людей можно. С другой — если бы арендодатели выслушали авторов проекта, то возможно изменили бы свое мнение.

С алкоголем сюда нельзя. Пьяным тоже нельзя. Можно прийти, выпить чай, зарядить телефон (да, гаджеты у бездомных есть), послушать радио и, самое главное, выспаться в тепле. Пункт обогрева начал свою работу в октябре 2022 года. Осень была теплой, и поначалу сюда приходил только один бездомный Коля. С морозами люди стали подтягиваться — разного возраста, характера и здоровья.

Мне ничего не надо

— Поговорите с кем-нибудь другим, — отворачивается к стене Коля.

— Они не очень общительные, — полушепотом поясняет мне дежурный Максим — интеллигентный молодой мужчина, который с улыбкой встретил нас с фотографом Леной на улице и проводил внутрь.

В отличие от Максима никто при встрече больше не улыбнулся. Мы здесь явно лишние. Люди пришли выживать, а мы — пытаться их разговорить. Кому такое понравится? Я не строила иллюзий, но все-таки надеялась на большее количество людей, чтобы были выше шансы на разговор. Бездомных в этот вечер всего четверо: постоянный посетитель Коля, блаженный Сережа, молчаливый Евгений и совсем суровый Андрей на коляске. При нашем появлении Коля сел в угол, Сережа не растерялся и пил чай, периодически подмигивая, остальные двое остались в стороне и тихонько переговаривались между собой.

— Они не будут говорить, — показал на последних двоих Максим. — Можно даже не пытаться.

Через 10 минут у меня начинают мерзнуть ноги. Но я всегда мерзну, поэтому что-то не так, наверное, со мной. Оказывается, ради нас выключили пушку, которая должна работать постоянно. Но работает она громко, спать бездомным это не мешает, и не в таких условиях приходилось. А вот диктофону мешает очень. Поэтому приходится жертвовать комфортом всех присутствующих.

Первый мой вопрос — как сюда добираются бездомные? Оказывается, кто-то приходит пешком, кто-то приезжает на маршрутке. А если удалось подзаработать, то и на такси. Были случаи, когда бездомных привозили неравнодушные люди. У кого-то из постояльцев с собой рюкзак, кто-то совсем налегке — штаны, свитер, куртка, шапка. Человек существо такое, ко всему привыкает быстро, в том числе и к холоду.

Коля привык точно, он девять лет на улице. Мы с ним ровесники, и в то время как я в 26 лет меняла одну редакцию на другую, Коля ушел жить на улицу. Говорит, насовсем. Планов не строит, родственников нет. Мать жива, но «она мне не мать», замечает Коля.

Пока мы общались с дежурными Максимом и Олегом, осматривали печку и пушку, спрашивали про иконы, бездомные успели смириться с нашим присутствием. И если Коля сначала отворачивал лицо, то постепенно втянулся в разговор. Смотрю на него — очень красивые глаза, уставшее лицо, видно, что выпивает, но не видно, что пьет. Хотя Коля заверяет, что водку может пить «килограммами». На вопрос «Зачем?», пожимает плечами — «Просто так». Днем он живет на Левобережном рынке, до вечера нашего прихода работал там грузчиком, теперь говорит, что работать с ними не будет. С кем — не объясняет, почему не будет работать — тоже. В пункт обогрева Коля добирается пешком. Пока мы удивляемся столь долгому пути, мужчина отрезает — час ходьбы, максимум час пятнадцать.

— 500 рублей отдал, выстирали, высушили, — доносится с другого конца палатки.

Колясочник и молчаливый мужчина обсуждают, где можно постираться.

— Толю встречал сегодня. Вот он стирал в Нефтяниках, на Энтузиастов. Вот там «Магнит» есть, там прям в «Магните» тоже стирают, — продолжает мужчина на коляске.

Замечаю под нарами тапочки.

— Коля, не знаешь чьи тапочки? — спрашивает Максим.

— А это этого, из Новосибирска, его сегодня, может, не будет. Он в кепочке такой, кажется Серегой зовут, — отвечает тот.

Забавно, некий бездомный из Новосибирска на ночлег не пришел, но тапочки оставил — теплые, меховые. Наверняка рано или поздно вернется. Как он попал в Омск из Новосибирска, Коля не знает.

— Я не слишком интересуюсь, я одиночка. Жены не было и не будет, и не хочу. И детей не хочу.

— А что хочешь? — спрашиваю.

— Ничего не хочу. С 11 лет не хочу. Просто меня три раза девчонки сильно обижали, мне хватило. Да больше и не получится [обидеть]. Я людям вообще не верю. Вот в вас [дежурных] еще более или менее, а вообще не верю.

— А что ты любишь? — спрашивает дежурный Олег.

— Пюре с курицей и борщ.

Коля повторяет, что остался без работы. На следующий день он пойдет сидеть у церкви на Левом берегу или в ТЦ «Маяк» — играть в телефоне. Книги не читает, терпеть не может с третьего класса. Твердит, что планов на жизнь нет, мечты тоже. Получил девять классов образования, полтора года учился на комбайнера в училище. Три раза пытался попасть в армию, в танковые войска, не взяли по состоянию здоровья. Зато теперь у Коли здоровье отличное, печень выдерживает литры алкоголя, ноги привыкли к холоду, голова здоровая, тело сильное — грузчиком со слабыми руками не поработаешь.

— Разболтали меня, разговорили, — начинает улыбаться Коля.

Наш разговор прерывает телефонный звонок. Звонят колясочнику Андрею. Он недовольно сообщает собеседнику, что тут снимают. Судя по всему, из-за нас кто-то не придет на ночлег.

Обманная лотерея

— Я стихи очень люблю! — воодушевленно восклицает Сережа.

Сережа хороший, так говорят про него дежурные. Сначала он сидел издалека и улыбался нам, потом сел поближе и сам стал рассказывать свою историю. В какой-то момент достал паспорт, где написано, что выписали его по месту проживания в феврале этого года. Толком понять историю 42-летнего Сережи сложно, он инвалид, речь не очень внятная и сумбурная. Мне удается понять, что когда-то у него была семья, но мама и дядя умерли — по словам Сережи, от рака крови. А сестра уехала в Москву.

— Она меня с собой не взяла, — грустно говорит Сережа. — А в нашем доме были люди, они не хотели, чтобы я там жил. В администрации разговаривали, чтоб меня выселить.

Понять, что произошло в жизни этого маленького человека, я не могу. Действительно ли сестра в Москве и действительно ли его выгнали из дома тюкалинские чиновники? Еще Сережа говорит, что в Омске жил у баптистов, но не сжился с их дисциплиной, а еще, что он просился жить в санатории.

— Я там отдыхал, мне путевку дали, — сообщает он.

Сережа старается придвинуться ближе к тепловой пушке. Он очень худой и действительно хороший. В пункт обогрева начал приходить недавно. Днем живет, где придется. Говорит, что, может, завтра снова поедет к баптистам. На Сереже теплый свитер и пиджак. И теплая синяя шапка — он снимает ее, когда работает обогрев. Сидит положа ногу на ногу и приглаживает редкие волосы. А когда кашляет, очень деликатно и будто извиняясь отворачивается. Вспоминает, как мама отдала его в детский дом и как он сбежал из него.

— Как странно, что в мире огромном

Нет места собакам и кошкам бездомным, — старательно декламирует мне стихи Сережа.

Он любит читать детские книжки, старается везде их находить. Любит общаться с людьми. Сережа мечтает, что приедет в Москву и попросит хотя бы один миллион на квартиру. Даже пытался покупать лотерейные билеты, но сетует — обманная игра.

Пока мы общаемся с Сережей, аккуратно оглядываюсь — Евгений и Андрей по-прежнему тихо переговариваются и неодобрительно на нас смотрят, а Колю окончательно разговорила фотограф Лена. Мужчина явно очарован красивой девушкой. И хоть он утверждал, что никому не доверяет, а потянулся очень быстро. Они смеются и болтают. Вполне мирная и комфортная обстановка. Я даже забываю, что за тонкими стенками палатки холодно, темно и жутко. Все-таки мы на территории промзоны.

Осматриваю нары: на них лежат несколько одеял, пледы, туристические пенки, этих предметов очень мало, дежурные говорят, что с удовольствием примут в дар теплые вещи. Окна палатки заклеены, из них сквозило. На дальней стене висят иконы. У выхода стоит умывальник — новый, блестящий. Здесь же стоят баллоны с водой. С двух сторон палатки — удлинители, где бездомные заряжают телефоны. Возле печки стоит стол, на нем микроволновка, чайник, чай, кофе, конфетки, подсолнечное масло. Рядом маленькая открытая тумбочка, где видно хлеб, майонез, колбасу. Всё, что нужно, чтобы перекусить и уснуть. В палатке висят часы.

Бездомные приходят примерно до 23:00 и сразу стараются лечь спать. За день они очень устают, добираться сюда изнурительно, а утром надо рано вставать и снова уходить. Женщины бывают, но очень редко. Когда здесь никого нет, за палаткой следит дежурный. Ночью их двое, но днем всего один. Забот хватает — снег почистить, дрова наколоть, навести порядок.

В Африку!

Третий час пошел, я поглядываю на вход. Надеюсь, что еще кто-то придет. Мне рассказали, что может прибыть Борис. Он работает на рынке, торгует рыбой возле Рябиновки. Раньше на точке и ночевал, но теперь такой возможности по неизвестным причинам его лишили.

— Рыбу приносит? — спрашиваю.

— Ни разу! — говорит Олег.

— Значит, честный, товар не берет с собой.

Еще Олег рассказывает про другого постояльца — баптиста Леонида. Он пять раз был официально женат, трое детей, хорошо зарабатывал. При разводе оставлял квартиру супругам. Но травмировал ногу — лишился половины стопы на Севере — и не смог работать. Жена куда-то делась, и мужчина остался на улице. А вот к детям Леонид не обращается — не хочет обременять. Олег называет это гордыней.

Оборачиваюсь, Лена по-прежнему болтает с Колей, колясочник Андрей готовится ко сну, Евгений сурово безучастно смотрит, а Сережа рассказывает Максиму про новую мечту: теперь он хочет в Африку, смотреть дельфинов.

Я спрашиваю у дежурных, как их жены относятся к тому, что мужья работают ночами в палатке для бездомных. Максим и Олег пожимают плечами — женщины всё понимают, ведь не по баням же мужья шатаются.

Нам уже пора уезжать. Я предпринимаю первую и единственную попытку поговорить с Евгением в надежде, что он уже не так отвергает наше существование. Евгений совсем не похож на бездомного. Чистая куртка, синие джинсы, свитер, под ним белая футболка. На запястье у него хорошие часы, а на безымянном пальце левой руки, кажется, серебряное кольцо. Лицо уставшее, обветренное. На мою попытку разговора Евгений тихо и твердо говорит: «Нет». Объясняю, что я не записываю и показываю выключенный только что телефон. Мужчина с едва заметной улыбкой повторяет отказ, и я понимаю, что это слово окончательное.

Напоследок выясняю у Максима, сколько людей готова принять палатка. Он отвечает, что человек двадцать, а может и больше, ведь нары станут двухъярусными. Это сегодня было всего четыре человека, но молва расходится быстро. Бездомные узнают о пункте обогрева по-разному. Кто-то звонит друг другу и рассказывает. Кто-то увидел буклет с адресом. Есть те, кого отправляют сюда из Центра социальной адаптации на Семиреченской. Немалую роль в «рекламе» играет «Автобус милосердия» — еще один проект Русской православной церкви при поддержке Фонда президентских грантов. Автобус развозит горячую еду, чистую одежду, оказывает доврачебную помощь. Бездомные уже в курсе, где останавливается автобус, и так узнают про пункт обогрева на Багнюка. Но редкий человек приходит сюда за помощью.

— Затягивает. Выбраться очень сложно. Невозможно, — говорит Коля про уличную жизнь.

Он провожает нас, улыбается и одновременно смущается. Смешно ругается, что Лена его разговорила. Маленький Сережа машет нам рукой. На удивление, такси приезжает очень быстро, и мы покидаем пункт обогрева. Женщина за рулем расспрашивает, что мы здесь делали. Рассказываем про палатку.

— Хорошее дело, — говорит она, пытаясь рулить на плохой дороге. — Жаль, что далеко, не все доберутся.

Действительно жаль.