Разрушить дом Наташи: фоторепортаж о сносе жилья на Пушкина

Корреспондент НГС.ОМСК познакомился с рабочим, который воплотил мечту многих мальчишек, — он разрушает здания.

Несколько зданий на улице Пушкина напоминают кадры с мест боевых действий. Двухэтажные кирпичные дома с выбитыми окнами, в некоторых выворочены куски стен, разломана кровля. Рядом с домами — остатки старых кирпичных колонн, которые раньше служили опорами для забора.

В этом месте компания «Аэробус» разбирает три жилых дома, которые уже признали аварийными. Жильцов из них расселили.

— Ой, — начальник подряда Станислав Шестаков увяз в жидкой грязи по щиколотку и обернулся. — Тут немного грязно.

Корреспондент НГС.ОМСК вслед за рабочим прошёл за деревянный забор, где его первым делом встретил разбитый диван, заваленный розовыми и белыми рубашками.

Когда люди покидают нажитые места, они нередко бросают всё, без чего смогут обойтись на новом месте. По пути Станислав Шестаков рассказывает, что несколько дней рабочие тратят только на то, чтобы вынести из комнат мебель и личные вещи.

Каждый такой двухэтажный дом разбирают примерно два месяца. Если поднажать и вложить немного собственных денег, можно управиться и за один. При этом мэрия на демонтаж в таких случаях не тратит ни копейки из бюджета. По договору компания разбирает дом постепенно, а потом продаёт стройматериалы. Каждый такой дом весит примерно 2500 тонн. К услугам таких компаний как «Аэробус» мэрия прибегает довольно часто, когда время терпит. Если дело срочное, то снести дом можно экскаватором за несколько дней, потратив деньги из бюджета.

Умиротворяющая профессия

Разнорабочие, которые разбирают здания, производят крайне приятное впечатление — это улыбчивые и весёлые люди. Кажется, что весь жизненный негатив они выплёскивают на работе.

Из-за угла вылетает огромная доска, а вслед за ней выходит и закуривает рабочий Алексей Морозов — крепкий мужчина, который занимается этой работой три года.

— Есть такая поговорка «Ломать — не строить». Ломать и правда легче?

— Ну как вам сказать, — чешет затылок Алексей. — Не всегда. Разные же случаи.

— Я раньше представлял это как в мультфильмах «Ну, погоди!». Приезжает экскаватор с шаром…

— Техникой-то оно полегче, конечно. А если техника не заходит, это ж надо вручную аккуратно разбирать. Сначала на объекте снимается кровля, полы… Потом уже заходит техника и аккуратно ломает стены.

На части дома № 133/3 ещё есть крыша, но с торца вырван кусок стены. На краю стоят оставленные жильцами на антресолях банки. Стену специально выломали, поскольку кладка уже разрушалась и был риск, что она обвалится на рабочих.

Один из них стучит по большой доске кувалдой. На вопрос «Зачем?» он хмыкает и отвечает: «Так тяжёлая штукатурка. Поднять сложно».

Кирпич с царской печатью

В очереди на снос — три дома. Все они на разной стадии: в одном уже почти разломан второй этаж, в другом нет кровли, третий отличается от целых лишь разбитыми окнами.

На огороженной территории между этими строениями уже собрали целый склад кирпичей. Их покупают частники для разных целей, но чаще всего, чтобы латать ямы в асфальте и делать пешеходные дорожки. За счёт этого и существует компания. Дерево отдают даром — лишь бы вывезли.

— Нет, конечно, сундуков с кладами мы не находим. Нет, — смеётся руководитель компании после вопроса корреспондента. — Но жители чего только ни оставляют в домах.

— Бывало, находили монетки ещё дореволюционные. Но они особой ценности не несут, конечно, — добавил рабочий. — Кирпичи в фундаменте с такой… царской печатью. Мы их выставляем на продажу по отдельности. Нет смысла их как стройматериалы продавать. Вдруг коллекционеры какие [заинтересуются], — снова включился руководитель.

Потолок, который лежал в комнате

Станислав Шестаков осторожно поднимается по лестнице дома, демонтаж которого только начали. Перил уже нет, но в некоторых комнатах до сих пор стоят шкафы и диваны. Брошенные комнаты производят странное тоскливое впечатление — будто они ещё хранят память о своих хозяевах. Цветастые обои, старая кредитка в створе рамы, церковный календарь за 2016 год.

— Вот в этой комнате произошло обрушение, — показывает старший подряда в дверной проём. — После этого и начали расселять.

В проём видно комнату, в которой лежит огромная куча досок. Даже к окну не подобраться. Зато можно посмотреть в небо через дыры в кровле. Видно, что доски прогнили насквозь. Жильцы этой комнаты были на работе, когда произошло обрушение, поэтому никто не пострадал. Хозяева пришли домой, а в комнате лежал потолок.

В соседних комнатах с оглушающим скрипом и треском рабочие вскрывают пол. Доски аккуратно складывают в кучу. Под полом обнаруживается старый керамический заварник. Как он туда попал, трудно догадаться.

Из разбитого окна видна надпись на гараже, которая явно была адресована владелице одной из этих комнат: «Наташа, я хочу быть с тобой. Макс».

— Не-е. По утрам никого не выгоняем. Кто в этот дом полезет-то? Окна все разбитые, холодно, — протягивает Алексей Морозов. — А так залазят бывает. Парочки даже. Фотографируются. Нравится им такое.

Таких романтиков сразу выгоняют — в старых кирпичных зданиях опасно, поскольку они могут обвалиться.

— Нравится работа?

— Если бы не нравилась, я бы не работал, — ухмыльнулся Алексей Морозов. — На жизнь хватает. Да и не только на жизнь.

— Ну а если бы сменили работу, то на какую?

Рабочий крепко задумался. С минуту он, похоже, перебирал все профессии мира, после чего мечтательно сказал: «Наверное, я бы делал кирпичную кладку».