Картинка, песня, репост — и вот идешь ты на допрос

Рассказываем о том, какие публикации в интернете могут вызвать вопросы у полиции и как уберечься от уголовного преследования из-за банального мема

Главное управление по противодействию экстремизму МВД России было создано десять лет назад — 6 сентября 2008 года. С тех пор количество людей, которых подозревают или обвиняют в экстремизме, с каждым годом растет — по данным портала правовой статистики за 2017 год, в Омской области было зарегистрировано 33 преступления экстремистской направленности.

В 2012 году омичка Любовь Калугина увлеклась идеями феминизма. Девушка создала несколько сообществ, в которых размещала посты на феминистскую тематику. Аналогичные публикации периодически появлялись и на её стене «ВКонтакте». На посты Калугиной правоохранительным органам пожаловался неизвестный житель Биробиджана. Теперь Любови Калугиной инкриминируют ч. 1 ст. 282 УК РФ (возбуждение ненависти либо вражды, а также унижение достоинства человека либо группы лиц по признаку пола). Девушке грозит до пяти лет лишения свободы.

За песню

Один из первых звоночков прозвенел в 2012 году — тогда молодого омича привлекли к административной ответственности за изображение свастики на его личной страничке «ВКонтакте» и песню группы «Коловрат» в списке аудиозаписей. 21-летнего парня оштрафовали на 1700 рублей.

А в аудиозаписях «ВКонтакте» другого омича правоохранители отыскали песню группы «Стольный градъ» — «Просыпайся, белый мир». Текст этой песни призывает сменить режим в стране. После допроса его оштрафовали на тысячу рублей.

В 2012 году песня омской группы 25/17 была внесена в список экстремистских, этот случай не стал последним — спустя несколько лет в аналогичный список была внесена еще одна композиция омской команды. В начале 2017 года за эту композицию оштрафовали жителя Рязани — она находилась в его списке аудиозаписей.

За стенограмму

Омский журналист Виктор Корб опубликовал стенограмму последнего слова публициста Бориса Стомахина, осужденного за разжигание национальной вражды. За записи в своем блоге Стомахин получил наказание в виде шести с половиной лет лишения свободы. А Корбу вменяют публичные призывы к осуществлению террористической деятельности и оправдание терроризма.

18 мая около семи утра семья Виктора проснулась от грохота в подъезде. Пришли к Корбу с постановлением об обыске — как и положено. Но вот пригласить защитника или адвоката ему не позволили.

— Впервые выйти на связь и сообщить об этом налете я смог лишь через час после их ухода, когда смог восстановить доступ к своему аккаунту в «Твиттере», — рассказал Корб.

— Я открыла дверь и обнаружила на площадке толпу народа, некоторые были в масках, бронежилетах и с оружием. Двое из них — с фомкой и каким-то агрегатом — начинали вскрывать соседнюю дверь, через которую к нам в квартиру не попасть, — написала на своей странице в Facebook жена Виктора Корба Татьяна Ильина.

У семьи Корба изъяли ноутбуки, телефоны, компьютеры и даже блокноты.

— Добычей стали блокноты моей свекрови, где она записывает давление и уровень сахара, а также ключи, пароли и результаты онлайн-рыбалки (игра, в которую она много лет играет по Сети). Подозреваю, что именно эти записи они назвали «схемой финансирования» — там у игроков своя валюта, счет идет на миллионы рублей, — рассказала Татьяна Ильина.

За картинку

Юрист частной практики Анастасия Васильева советует тщательно следить за контентом на своих личных страницах.

— В идеале не должно быть странички во «ВКонтакте», но это практически нереально. Соответственно, должны быть хотя бы минимальные настройки приватности, чтобы тебе никто не мог ничего написать самостоятельно на стену, закрыть возможности комментариев, тщательно подбирать информацию, которую ты постишь, — рекомендует Анастасия.

Однако даже настройки приватности не гарантируют абсолютную безопасность в интернете.

Шуточный демотиватор у Александра нашли в закрытом альбоме сохранённых картинок. На нём схематично изображены 12 человечков, вместо головы у каждого символ: есть свастика, православный крест, инь и ян и тому подобное. Снизу подпись: «Каждый сам выбирает, каким мусором забивать свои мозги». В материалах дела — ни слова о закрытом альбоме, а формулировка гласит: «с целью публичной демонстрации».

Александру выписали минимальный штраф — 1000 рублей. Он считает, что последовательность действий подозреваемого должна быть категорически выверенная. Александр уверен, что 80% приговоров по любым статьям — это показания самих обвиняемых.

51-я статья

Аналогичный совет дает и юрист частной практики Анастасия Васильева. Она советует иметь в телефонной книжке контакты правозащитников или юристов, с которыми можно оперативно связаться, чтобы проконсультироваться.

— Желательно в первое время не давать никаких пояснений. Это ошибочная точка зрения, что можно оправдаться, и человек отстанет от тебя. Нет. Чем меньше ты информации даешь, особенно на начальном этапе, тем лучше.

Наоборот — информацию должен получить подозреваемый, понять в чем претензия государства. Подозреваемый и его адвокат должны ознакомиться с материалами дела.

У любого гражданина есть возможность сослаться на 51-ю статью Конституции, которая дает право не свидетельствовать против самого себя и своих близких родственников.

— То есть у тебя есть два права: право хранить молчание и право на оказание помощи юриста или адвоката, но опять же не нужно соглашаться на тех защитников, которых предлагают сотрудники, у них нет никакой мотивации и необходимости защищать свои интересы, — объясняет Анастасия.

По её мнению, чаще всего повестки приходят людям, которые не видят ничего зазорного в той или иной картинке.

Покажите ваши документы

Алексею относительно повезло — парень отделался повесткой и штрафом в тысячу рублей. Технику у него не изымали и квартиру не обыскивали — если это происходит, то, скорее всего, просто штрафом история не закончится. Однако и в случае, если в дверь уже стучат, нужно понимать: открывать стоит не во всех случаях, рассказывает юрист.

— Первым делом нужно попросить полицейских предъявить постановление суда об обыске. Если тебе стучат в дверь, нужно взять паузу, попробовать с кем-то связаться по телефону, чтобы вызвать того же юриста, и второе — надо выяснить, что нужно и есть ли постановление. Если есть — вариантов других нет.

В этом случае всё, что может сделать человек, — сохранять спокойствие и помнить о своих правах: на прием пищи и запись всего происходящего.

Прогнозировать дальнейшее развитие дел Виктор Корб не берется:

— Следователь первого отдела по расследованию особо важных дел СУ СКР по Омской области старший лейтенант Антон Долгалев провел лишь один допрос, назначил компьютерно-техническую экспертизу, а затем его неожиданно заменили на майора Виталия Салтыкова. Мы с адвокатом Андреем Огневым реализуем тактику «обжалуем всё», основываясь на старом правозащитном принципе «соблюдайте ваши законы!» и понимая, что это дело с высокой вероятностью попадет в ЕСПЧ, а значит, надо использовать все формальные способы защиты.

Сейчас Виктор вместе со своим адвокатом обжалует постановление о возбуждении уголовного дела, разрешение на обыск и действия сотрудников полиции во время обыска.

— Несмотря на всю абсурдность обвинения, дело с высокой вероятностью закончится приговором, а наказание по этой статье лежит в диапазоне от 300-тысячного штрафа до пяти лет лишения свободы, — отмечает Корб.

Виктор Корб рекомендует отключать на ночь ноутбуки и планшеты, доступ к ним защищать паролями, а информацию на диске защищать шифром.

— Я благодарен всем, кто откликнулся на мое дело и воспринял его не как личное дело Корба или очередной эпизод в волне репрессий, а как опасный прецедент, затрагивающий жизненные интересы каждого. При содействии коллег из организации «За права человека» известного правозащитника Льва Пономарева удалось привлечь опытного адвоката, который помогает мне на этапе следствия. С сильными публичным заявлениями выступили группа общественных деятелей, постоянный комитет Форума Свободной России, авторитетные международные организации «Репортеры без границ» и Human Rights Wath, российские Профсоюз журналистов и Союз солидарности с политзаключенными. Особо трогательным стало публичное заявление в поддержку от моих коллег-социологов из Франции.