«Меня решили просто убрать из системы» — интервью экс-главы омского Минздрава Ирины Солдатовой

Почти пять месяцев назад, в разгар второй волны пандемии коронавируса, ушла в отставку министр здравоохранения Омской области Ирина Солдатова. Вскоре после этого на нее завели уголовное дело, заподозрив в превышении должностных полномочий при закупках медицинского оборудования. NGS55.RU попросил экс-главу регионального Минздрава рассказать свою версию случившегося и подвести итоги непродолжительной работы на этом посту. На вопросы Ирина Солдатова отвечала письменно через своего адвоката. По ее просьбе мы не редактировали текст.

— Ирина Геннадьевна, кто вас пригласил на работу в Омскую область и почему вы согласились на переезд из Москвы?

— В регион меня пригласил губернатор субъекта — Александр Бурков. Он хотел изменить устоявшуюся систему здравоохранения, он знал и видел, что есть большое количество проблем и много жалоб от населения. Ему нужен был план развития области, свежий, профессиональный, объективный и независимый взгляд.

Это был крутой и неожиданный поворот в моей жизни. Я практикующий врач, профессор, руководитель, чиновник, и долгое время сочетала в себе и в работе все эти сферы. Именно это позволяло мне лучше понимать нужды людей и запросы системы здравоохранения, в том числе медицинских работников. У меня есть колоссальный опыт, знание работы медицинских учреждений и самой системы здравоохранения в ведущих регионах нашей страны и за рубежом. Я понимала, что в Омской области есть потенциал и ресурсы для создания прогрессивного здравоохранения и вывода региона на совсем другой уровень, поэтому и согласилась поехать.

— Какие задачи губернатор поставил перед вами? Можно ли было вас назвать антикризисным менеджером?

— В качестве первоочередных задач мы обсуждали целевые показатели региона, майские указы, реализацию национальных проектов, снижение смертности населения от онкологии, сердечно-сосудистых заболеваний, младенческой смертности и других. Очень много стояло задач… Ну а в последствии, безусловно, выдержать «войну» с COVID-19.

Антикризисный менеджер? Да, можно так назвать. За эти 7 месяцев моей работы было сделано многое. Разработаны проекты изменений в различных сферах здравоохранения, достойно пройдены две волны коронавирусной инфекции, и при этом вся система не давала сбоя, хоть и работала с серьезными ограничениями. Бюджетная сфера здравоохранения полностью функционировала, медики получали без задержек зарплату, система ОМС покрывала дополнительные затраты, людям оказывали экстренную и неотложную помощь, а как только появилась возможность, возобновили и плановую помощь, и диспансеризацию.

— СМИ писали, что в первый раз в Омскую область вы приехали в ноябре 2019 года еще как член ОНФ. Каким вы тогда увидели омское здравоохранение?

— Впервые в Омской области я была в командировке по линии ОНФ в качестве эксперта. Знакомство было достаточно коротким, но продуктивным. Я посетила городскую больницу, поликлинику, ФАП и участковую больницу. Уже тогда регион был в отстающих, с большим количеством жалоб от жителей. Даже в городе и в Омском районе, который я посетила (как вы понимаете, мне показывали лучшие учреждения), было видно невооруженным взглядом, что проблем крайне много. Уже позже, когда я смогла побывать в учреждениях здравоохранения в разных уголках области, то действительно была поражена состоянием дел.

Стены в трещинах, крыши текут, а потолок в любой момент может обвалиться. Санузлы в кошмарном состоянии, отопления нет, в некоторых больницах нет горячей воды, в приемные отделения страшно зайти. И все в один голос говорят — финансирования не было. Питание для пациентов на 70–80 рублей в сутки, медикаменты на полках только для проверяющих. А какое раритетное оборудование в отделениях и особенно в реанимациях. Автотранспорта также нет никакого практически.

Расскажу про показательный визит в участковую больницу. Ноябрь, пациенты в теплой одежде в стационаре сидят по палатам, горячей воды нет, часть умывальников вообще без кранов, царит полумрак, и только тусклый свет в конце коридора… Даже банального телевизора нет. Но при всем этом люди просят не закрывать больницу, так как боятся остаться вообще без медицинской помощи, возможности добраться до города и вернуться обратно в один день нет. Больницу не закрыли, телевизор от ОНФ на Новый год мы подарили. Вот такое было мое знакомство.

Ну и главная проблема, которую я увидела, — это крайний дефицит медицинских кадров и их мизерные зарплаты. Нет никакого кадрового резерва, нет программ по привлечению молодых специалистов в регион, нет региональных выплат для поддержки медиков, нет минимального жилого фонда для специалистов. Но медики работали в системе самоотверженно, ими нужно гордиться.

Также меня поразили колоссальные очереди на госпитализацию — замена суставов, операции или просто лечение. Коечный фонд не соответствовал потребности — нет реабилитации, санаторно-курортного лечения и многого другого. Крайне остро стояла проблема финансирования и льготного лекарственного обеспечения. Многие жители даже не знали, что имеют право на получение бесплатных лекарств. А тем, кто знал, приходилось выпрашивать рецепты… И население, разумеется, было негативно настроено против омской медицины, не верили в какие-либо изменения, люди просто устали ждать. Вот что мне предстояло изменить.

— Сейчас, после всего случившегося, не жалеете, что приняли приглашение?

— Я, безусловно, не жалею о принятом решении! Мне есть чем гордиться, и результаты моей работы были видны уже в тот период. У меня была масштабная стратегия развития здравоохранения региона, но коронавирус внес существенные изменения в нашу жизнь и планы, хотя часть мероприятий всё равно была выполнена. Реализация любой стратегии требует достаточно времени, в среднем от 1 года до 3 лет, которого мне, к сожалению, не дали. Просто «спланированное» случившееся не позволило мне реализовать всё задуманное.

— Вы имеете в виду инцидент со скорыми?

— Да, и сомневаться в том, что это была хорошо спланированная провокация определенного круга всем известных лиц, ни сейчас, ни тогда не приходится, и на то есть большое количество доказательств и фактов. Даже выбор времени для показательного выступления был не случаен. Самый пик заболеваемости пройден в сентябре, работа выстраивается, в самое ближайшее время будет работать Единый центр госпитализации, прошел ажиотаж с лекарствами в аптеках — впереди точка невозврата, сейчас или уже никогда не смогли бы.

— Но пациентов с коронавирусом действительно госпитализировали в ручном режиме по звонку вашему заместителю Анастасии Маловой? В регионе не было единой базы свободных коек?

— В регионе нет информатизации, никакой базы свободных коек никогда не существовало. В самом начале пандемии в соответствии с федеральным приказом Минздравом был разработан порядок маршрутизации, с учетом эпидемиологической ситуации в него своевременно вносились все необходимые изменения. Решение о госпитализации может принять только врач или фельдшер, который видит пациента и может объективно оценить его состояние, взвесить все риски, определить целесообразность дополнительной диагностики. Если есть показания — надо госпитализировать, а если нет, то зачем пациента подвергать лишней вирусной нагрузке в стационаре. Это ключевое.

К сожалению, на скорой помощи была очень необычная цепочка госпитализации. Фельдшеры зачем-то звонили старшему врачу на станцию, чтобы отвезти на КТ, затягивалось время на вызове, создавались дополнительные препятствия. А населению умышленно давалась информация, что подобные сложности — это требования Минздрава и по-другому невозможно, что мест нет и надо обязательно звонить для их согласования. Но на самом деле если возникали какие-то проблемы, то тогда да, Минздрав и лично мой заместитель подключались к решению вопроса.

Но руководство СМП (речь идет о станции скорой медицинской помощи. — Прим. ред.) не считало нужным что-то менять, а во время посещения СМП я встречала ярое противостояние изменениям, целенаправленный настрой коллектива на саботаж. В день провокационного инцидента со скорыми мне никто не звонил, хотя это была главная обязанность руководителя СМП, если он не может решить какой-то вопрос.

Учитывая такой характер работы СМП, и возникла идея создания Единого центра госпитализации в регионе, который бы имел в режиме онлайн всю необходимую информацию о свободном коечном фонде и помогал оперативно решать проблемные вопросы.

— Уголовное дело, по вашему мнению, тоже чей-то заказ, и претензии управления федерального казначейства и следствия на самом деле не обоснованы?

— Да, я считаю, что все выводы ревизоров и следствия безосновательны и некомпетентны, как и последующие действия следствия и судебные решения. Многие знают о так называемом клане бывшего руководителя, который долгие годы контролировал медицину в регионе и у которого везде были свои люди. Учитывая мой формат работы, дальнейшая такая «курация» региона стала невозможной, поэтому меня решили просто убрать из системы.

Быстро, во время работы, «лепить» дело не стали. Ведь тогда я бы с легкостью объяснила специалистам УФК всю процедуру и показала бы правильность выбора оборудования, полное соответствие цен среднерыночным, а по большинству позиций и экономию. Вот поэтому проверка возникла немного позже и так скоро было возбуждено уголовное дело.

— Расскажите, кто решал, какое оборудование, в каком количестве и у кого приобрести на дотации, выделенные из федерального бюджета для борьбы с коронавирусом? Как проходили эти закупки?

— Работа в сфере закупок в Минздраве была выстроена следующим образом: есть подведомственное казенное учреждение — Дирекция по обслуживанию государственной системы здравоохранения Омской области, и заместитель министра здравоохранения, который курировал и координировал все вопросы. Работа была выстроена годами, веских оснований сразу ставить это под сомнение у меня не было.

Все субъекты РФ по поручению руководства нашей страны должны были к 28 апреля 2020 года подготовиться к пандемии и развернуть необходимое количество коек, которое утвердил и рассчитал Минздрав РФ. Для Омской области эта цифра составляла 1546 коек. Следовательно, именно такое количество коек изначально должно было быть полностью обеспечено необходимым по порядкам оснащения оборудованием.

В соответствии с регламентирующими документами, 70% коечного фонда должно быть обеспечено кислородной подводкой (1082 койки), половина этих коек должна быть обеспечена аппаратами ИВЛ. Получается, для ковидных госпиталей необходимо было найти 541 аппарат. Учитывая крайний дефицит необходимого оборудования, который был подтвержден проведенным аудитом, у нас был единственный путь — экстренно купить всё, что нужно, в соответствии с порядком оснащения.

Оборудования, конечно, на все субъекты сразу не хватало. Но мы искали! Все вместе, всем регионом обращались к коллегам, привлекали главных специалистов Минздрава РФ, поднимали визитки с телефонами с конференций. Порой на принятие решения у нас были считаные часы. Но у нас всегда были четкие и непоколебимые критерии заключения контрактов: соответствие потребности, необходимый функционал и качество оборудования, минимальный срок поставки, гарантия наличия самого оборудования, среднерыночная на тот момент цена за единицу и, конечно, добросовестность поставщика. И никак иначе!

Могу заверить, что мы закупали только то оборудование, которое позволит качественно оказывать помощь пациентам, сократить время лечения и улучшить прогноз, применять все самые современные методики, которые раньше были недоступны омским врачам как во время пандемии, так и после нее.

— То есть с выводами омского казначейства, что медоборудование закупалось с нарушениями, вы не согласны?

— Согласиться с выводами сотрудников УФК по Омской области просто невозможно. К сожалению, проверка была проведена крайне поверхностно, без привлечения компетентных специалистов в этой области и без какой бы то ни было поправки на пандемию. Например, вот по какому принципу был посчитан ущерб для бюджета. Сравнили старый телевизор «Горизонт» с новым Samsung и умножили колоссальную разницу в цене на количество приобретенной техники. Но это же несравнимые по классу, функционалу и техническим характеристикам приборы! Никто из проверяющих не анализировал наличие оборудования на рынке в момент закупки, сроки поставки, которые давали поставщики. И на основании результатов этой проверки Минздрав и меня лично обвиняют в нецелевом расходовании средств и нарушении Бюджетного кодекса.

К тому, что результаты проверки комиссии УФК некорректны и методологически неверны по целому ряду причин, пришли и эксперты независимой консалтинговой компании, которые проводили экспертизу тех же самых контрактов.

— Омичи вас часто критиковали — за очереди на КТ, дефицит лекарств, прыжок с парашютом в разгар пандемии, за вахтовиков, которых везли лечиться в Омскую область. Что вы чувствовали? Не хотели всё бросить?

— Я понимала, что была для региона чужой. При уже годами разрушенной системе здравоохранения и негативно настроенном населении сразу ждать положительной оценки, понимания и поддержки даже и не приходилось. СМИ ополчились против меня. Чрезвычайная ситуация и необходимость работать 24/7 просто не позволяли мне даже думать о борьбе еще и с ними, чтобы снивелировать весь этот негатив. Я была настроена только на результат, на достижения и именно этим хотела заработать авторитет и уважение у людей. Мыслей бросить всё никогда не возникало.

— Несмотря на то, что в должности вы пробыли всего семь месяцев, чем из сделанного гордитесь, о чем, может быть, жалеете?

— Я бы разделила проделанную работу на две части: война с COVID-19 и нековидные достижения. Что касается коронавирусной инфекции, то регион достойно пережил два пика заболеваемости, при этом максимально сохранив жизни омичам без потери ее качества. Учреждения были своевременно оснащены качественным и современным оборудованием, стационары почти в самом начале пандемии получили дорогостоящие препараты для лечения больных. Медики были под защитой — обеспечены достаточным количеством СИЗов, питанием, транспортом, обсерваторами при вахтовом методе работы, доступной ПЦР-диагностикой, своевременно получали заработную плату, дополнительные выплаты за особые условия труда.

В самый сложный период первой волны коронавирусной инфекции создан межведомственный кол-центр для населения, который позволял получить ответы на самые разные вопросы не только от медиков, но и от сотрудников Роспотребнадзора, Фонда социального страхования, сферы образования и социальной защиты. Полностью подготовлен к открытию Единый центр госпитализации.

Работать с ним, не бояться, справляться со сверхнагрузкой и при этом общаться и обучаться, развиваться и двигаться только вперед! Это стало возможно благодаря налаженной за это время продуктивной работе с различными министерствами и ведомствами, мэрией и муниципалитетами, поддержке губернатора региона и его правительства, понимания со стороны населения и сплоченности всего медицинского сообщества! Только так регион смог выстоять. Параллельно с этим в Минздраве впервые был создан совещательный орган «Совет главных врачей» для открытого диалога и принятия коллегиальных решений.

Подготовлена масштабная модернизация онкологической службы, которая позволит сократить время от постановки диагноза до начала лечения, приблизить этот вид помощи к людям, повысить выявляемость на ранних стадиях, а значит, и успех лечения, что так важно для людей. Запущен масштабный инвестиционный проект по строительству нового корпуса для онкодиспансера. Пациенты с сердечно-сосудистыми заболеваниями благодаря принятым изменениям имеют возможность получать необходимые лекарственные препараты по льготным рецептам (больше лекарств за такие же деньги). Снизилась младенческая смертность, а дети с редкими заболеваниями получили заветные дорогостоящие лекарственные препараты.

В регионе появились второй вертолет и вертолетная площадка для жителей северных, самых отдаленных и труднодоступных районов Омской области. Несмотря на все ограничения, связанные с COVID-19, не останавливалась реализация национальных проектов, в том числе в регионе начинался этап внедрения единой информационной системы для здравоохранения. Тысячи единиц компьютерной техники были закуплены, чтобы облегчить труд медиков и дать пациентам и врачам электронную историю болезни в любом учреждении.

Отдельно хотела бы отметить, что здравоохранение стало единственной отраслью, где бюджетное финансирование на 2021 год не было снижено, а по итогам года планировалось даже некоторое увеличение. Нам удалось показать и убедить правительство, что хроническое недофинансирование ведомства достигло своего предела и дальнейшее сокращение средств ставит под угрозу работоспособность всей системы.

О том, что не успела познакомиться и пообщаться со всеми учреждениями, медиками, услышать от них о проблемах и нуждах, дать им возможность рассказать и быть услышанными — сделать регион открытым! Я очень хотела поделиться и показать лучшие мировые и российские практики, организовать поездки, командировки, стажировки для врачей и медицинских сестер. Изменить мышление, дать мотивацию и веру в то, что лучшее возможно и в Омской области! Это была моя мечта…

— С вашим приходом начались увольнения в руководстве учреждений здравоохранения. С чем это связано?

— В регионе вообще нет кадрового резерва, в том числе главных врачей, руководящего состава. Никто не готовил, не растил и не обучал управленцев. А ведь требования к руководителю сегодня очень высоки: он должен быть и экономистом, и менеджером, и завхозом, конечно, врачом, профессионалом, стратегом, должен обладать всеми современными технологиями и навыками, определенными способностями и чертами характера, знать реальные потребности своего учреждения, населения, медицинских работников. Я часто называю главных врачей «мини-министрами». Совместно с кадровой службой Минздрава мы начали активно заниматься формированием кадрового резерва и программой по обеспечению региона квалифицированными специалистами. И все мои кадровые решения были полностью обдуманными, взвешенными и согласованными.

— Что вы думаете об Александре Мураховском, который пришел вам на смену?

— Александр Григорьевич — грамотный и опытный руководитель учреждения здравоохранения. Мне сложно оценивать его как чиновника, время и результаты всё покажут. Главное, чтобы были позитивные изменения в регионе для населения и медиков. Могу пожелать ему успеха в этой крайне сложной и ответственной работе.

— Где вы находитесь сейчас? Следствие утверждает, что в Дубае, где у вас есть квартира. Кому она принадлежит и на какие доходы приобретена?

— Сейчас я нахожусь не в Дубае. А квартира там у меня действительно есть. Она была приобретена еще в 2010 году, за 5 лет до начала моей работы на госслужбе, и никакого отношения к уголовному делу не имеет. Данная информация всегда была отражена в моих налоговых декларациях. Все попытки следствия связать наличие имущества с ущербом безосновательны.

— Планируете ли вы вернуться в Россию и если да, то на каких условиях?

— Да, безусловно, планирую! Гарантией моего возвращения может быть только открытый, честный, беспристрастный, законный, компетентный и объективный подход к прекращению сфабрикованного определенным кругом лиц уголовного дела.