Все уехали, а я остался: трое суток в заброшенной таёжной деревне

Заключительная часть серии статей о мёртвой деревне Быган в Омской области, в которой оказался корреспондент НГС

В глуши всё по-другому. Другие взаимоотношения, понятия комфорта, горести и радости. Но главное, как говорилось в одном хорошем фильме, люди здесь надеются только на себя и спрашивают тоже только с себя. Ранее мы публиковали фоторепортаж из мёртвой деревни и рассказ о единственном местном жителе.

Через «дцать» лет

УАЗ, тяжело покачиваясь на кочках, скрылся за поворотом. В следующий миг лёгкий ветерок сдувает последние остатки выхлопа, а примятая колёсами трава начинает медленно подниматься. Четыре утра. Мертвая деревня. Туман. Хоть Тарковского зови. И одна мысль назойливо крутится в голове: люди слишком мало после себя оставляют.

Вот обычный деревенский мужик. Всю жизнь проработал в колхозе, а потом умер. Что там положено оставить после себя? Сына, дом и дерево. Оставил. Но вот проходит «дцать» лет. Сын давно и далеко уехал, сам уже состарился. Дом оказался никому не нужным — его разворовали, а что никому не глянулось — само истлело. Дольше всех держалось дерево, но и его кто-то срубил, или от старости упало ещё лет через «дцать». Что осталось от мужика? Ну от того, который утром без штанов выходил с самокруткой на крыльцо, радуясь ясной погоде и вообще новому дню. Который упахивался в своём колхозе, держа в голове улыбающуюся физиономию сына. Который особенно любил одну песню — она же прямо про него писана, не прибавить — не отнять!

Где-то у сына лежит с десяток фотокарточек. Там вроде бы отец: в одежде, которую никогда не носил, а только берёг. С гладко зализанным чубом, который всегда торчал совсем в другую сторону… Бывает, случайно наткнётся сын на фотокарточки и думает: где тут мой отец? Это он вообще или просто какой-то мужик, от неловкости перед фотокамерой аршин проглотивший?

«Поехали!»

До последнего не верилось, что такая командировка может состояться — по самым разным причинам. Но почему-то и звёзды сошлись, и погода почти не подвела, и люди помогли. Да, забавно, но сделать материал про безлюдное место без поддержки людей сложно.

В заброшенную деревню и обратно меня взялись подбросить омские джиперы. Из-за бестолкового планирования маршрута к Атирке, последнему оплоту цивилизации перед Быганом, мы подъехали в четвёртом часу ночи и… заблудились в трёх улицах. Видим дом со светящимися окнами. За ворота выходит мужчина — бандитского, прямо скажем, вида: грозный, чуть подшофе. Спрашивая про дорогу до Быгана, я, признаться, ожидал, что меня сейчас направят по адресу — да не в прямом смысле. Но мужчина и сам растерялся.

— До Быгана? Нахрена?

— В гости.

— К кому?

— К Валентину Владимировичу.

— А он тебя ждёт?

— Нет, я журналист из Омска.

— Сейчас придумал?

Корочек с собой, конечно, нет. Но тот, как Гагарин, неожиданно говорит: «Поехали!» и садится в припаркованный у дома джип с красивыми номерами. Ныряю за ним, от растерянности даже не махнув товарищам, сидящим в УАЗе. Бодрый старт, тяжёлая машина ввинчивается в атирские проулки. Озабоченные моей судьбой ребята бросаются вдогонку, пытаясь выжать всё из гружёного «козла»…

В общем, через десять минут ралли и одновременно неспешной беседы с бандитом-Гагариным мы уже были в Быгане. Остановившись на лужайке у дома Валентина, выпили на посошок — наш провожатый настоял, а спорить с ним никто не решился. И вот все уехали, оставив после себя только примятую траву. А я остался.

На Шишу ни Шиша

Изначально поездка в Быган виделась экспериментом: прожить эти трое суток в брошенном доме на полном самообеспечении. С минимумом привезённых продуктов и спецсредств — из предметов роскоши только газовая плитка. Но пока один человек предполагает, другие человеки растаскивают покинутые дома. Нет, как уже писал в первом материале, жить можно — но вся моя командировка ушла бы на наведение порядка.

Валентин Владимирович отрезал: не майся, мол, дурью со своими идиотскими палатками, выбирай одну из двух комнат и живи. Я предпочёл согласиться.

Нет, оно и так не курорт. Взять хотя бы комара: на весь дом стоял звон, который я со временем просто перестал слышать. За трое суток так провонял «Рефтамидом», что за один раз не смог отстираться. Но это ещё полбеды. С клещами хуже: после каждого более-менее длительного выхода за порог приходилось полностью осматривать одежду. Методично, шов за швом. И теперь, кажется, могу те же джинсы сшить с закрытыми глазами. В итоге четырёх клещей снял с одежды, одного — с себя, уже начал присасываться. Мораль, конечно, проста: прививки надо ставить.

Самое же интересное — пропитание. Даже если бы я пошёл, не сворачивая, по своей программе, то за трое суток от голода не умер бы, конечно. Но исход матча был окончательно предрешён уже в конце первого тайма — потому пришлось всё-таки пойти на компромисс и заваривать «Дошираки».

Грибов, на которые очень рассчитывал, не было. Нашёл лишь один высохший в деревяшку червивый груздок. Оставалась только рыба. Поэтому ранним утром второго дня я отправился на Шиш.

Место выглядело очень перспективным. Начав со спиннинга, обловил все доступные участки — по нулям! Блёсны, виброхвосты, воблеры, крэнки, свимбэйты, даже, пардон, попперы искупались без единого выхода хищника.

Вечером опробовал донную снасть: основательно прикормил точку, снова делал всё по науке. Но за несколько часов добычей стали лишь четыре ерша. Негусто.

Мучения прервал Валентин Владимирович, приехавший забирать меня с берега. Дома ждал замечательный куриный суп.

Следы на земле

Валентин Владимирович, прямо скажем, не очень-то хотел фотографироваться — приходилось за ним буквально охотиться. Нет, не в каком-то там двойном дне дело. Только на третий день под одной крышей до меня, наконец, дошла простая истина: если человек вдали от человечества чувствует себя комфортно, значит, известность в массмедиа вряд ли есть в списке его приоритетов. Но всё-таки: почему он остался в Быгане? Всё очень просто.

В одном из домов я неожиданно встретил кота с приметным драным ухом. За два часа до этого он преспокойно ел из одной миски со степановскими. Оказалось, хозяева кота уехали, бросив безухого. И тот уже пару лет как харчуется у соседей, но живёт по-прежнему в своём доме — не хочет уходить.

Валентин Владимирович шесть лет строил дорогу от Атирки до Быгана — по вечерам, после рабочего дня на том же бульдозере. Построил мост — автомобильный! — через Быган-реку, пробил просеку до кладбища… Он прикоснулся к каждому участку этой земли, каждый уголок — память. Тут отцовские могила и дом. И вот представьте: берёт и всё-таки уезжает. Нет, не в Омск, конечно, — с тем всё понятно: да, дети и внучка будут ближе, но слишком дорого эта близость обойдётся. В Атирку? В Тару? Но зачем? Как минимум сейчас некоторые преимущества благоустройства тем более не перевесят — Степанов к бытовым удобствам неприхотлив.

Быган нужен Валентину Владимировичу. И Степанов тоже нужен своей деревне. Пропадут они совсем друг без друга. Вот и весь сказ.