Врач на отдыхе — не врач? Омский хирург о сложных случаях, когда нельзя ни отказать, ни помочь

Если врач на отдыхе откажется помогать пострадавшему — врача посадят. Если не откажется — тоже могут посадить. Ранее мы рассказывали о хирурге Анатолии Калиниченко, который объездил на мотоцикле Россию, СНГ и Европу. Он решил написать для NGS55.RU колонку о юридической вилке, которая идёт вразрез с обывательским пониманием клятвы Гиппократа.

Сегодня ни один из российских врачей не имеет собственной аккредитации или лицензии. Лицензируются только медицинские учреждения. И получается, что врачами мы остаёмся только в стенах своего медицинского учреждения. Ни вы, ни я не имеем права поставить укол человеку на улице. И даже если я приду в ГБ-1 и осмотрю пациента без согласования — я нарушу закон. Любое вмешательство, даже с минимальным использованием медицинских знаний, будет рассматриваться как выход за пределы первой помощи, оказывать которую может только скорая помощь.

Но в то же время, если я пройду мимо аварии на улице или не помогу человеку в самолёте, меня легко привлекут за оставление без медицинской помощи, повлекшее ухудшение качества его жизни или смерть. Итак, если окажу помощь — могут привлечь к уголовной ответственности по статьям 235 или 238 УК РФ (соответственно — незаконное осуществление медицинской деятельности и оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности). Если не окажу — по статьям 124 или 125 УК РФ (соответственно — неоказание помощи больному и оставление в опасности).

Да, идёт много дискуссий, но сегодня в России никакого юридического решения нет. При этом во многих странах существует так называемый «закон самаритянина», который подразумевает, что для спасения жизни можно и нужно предпринимать все действия.

Простой пример из жизни. Однажды при мне в самолёте у одного из пассажиров случился приступ. Подхожу — человек синий, с высунутым языком. Что с ним происходит — непонятно. Было похоже на эпилептический статус — прикусил язык, асфиксия… Старший стюард — молодец. Быстро разложили с ним сиденья, уложили, я сделал сердечно-лёгочную реанимацию. Повезло, сердце завелось сразу, вскоре он пришёл в себя, пульс нормализовался. Правда, до посадки он так и не начал говорить и не смог ничего пояснить, но у трапа его уже ждала скорая.

Дело даже не в том, что я дольше писал объяснительную в самолёте о том, что я врач и что я имел право открыть аптечку. С помощью этой аптечки, кстати, человека спасти нельзя. Дело в том, что во время непрямого массажа сердца у человека, к примеру, могло сломаться ребро и проткнуть лёгкое. Он же мне не мог сказать, что ребро у него с трещиной. Или я мог поставить человеку препарат, а у него мог развиться анафилактический шок. Для меня эта история тоже закончилась бы плохо.

Коллеги приводили другой пример. Врач в тургруппе далеко в тайге обнаружил у человека нарастающий напряженный клапанный пневмоторакс. Без медицинского вмешательства человек умрёт через несколько часов. Врач пытается сделать торакоцентез в полевых условиях, но повреждает сосуды, и его пациент умирает. Да, без вмешательства человек был обречен, но всё равно ситуацию могут квалифицировать как превышение крайней необходимости. И таких примеров может быть масса.