69-летний омич заставил всю крышу дома ловцами ветра — зачем к нему ночью приходят местные жители (и не только они)

Кормиловка — самый обычный рабочий поселок в Омской области с узенькими улицами и частными домами. Однако есть здесь двор, который так и манит своей оригинальностью — местных, жителей соседних деревень и даже других городов, заехавших по дороге до пункта назначения. Они приходят сюда, чтобы сделать фото и полюбоваться работами 69-летнего Геннадия Лаврентьева.

Его дом виднеется издалека и выглядит как островок детства или, если хотите, площадка для съемок футуристического фильма. Крыша жилища пенсионера, кажется, вот-вот взлетит — на ней дребезжат, стрекочут, крутятся в разные стороны более 35 флюгеров и кинетических скульптур. Тот случай, когда резко перестаешь морщиться от ветра порывами 25 метров в секунду и начинаешь радоваться как ребенок — зрелище захватывает.

Дом Геннадия Сергеевича охраняют два льва. Но проходить мимо них нестрашно — они вырезаны вручную из дерева, да и вид у них весьма дружелюбный. Минуя панно с дикими животными на воротах, заходим во двор. Двери здесь, кстати, всегда открыты — хозяин не против, если кто-то из прохожих заглянет на огонек или выскажет свое мнение насчет его поделок.

Геннадия Сергеевича мы застали в собственной токарной мастерской. Он увлеченно перебирал какие-то железные прутики. Как только увидел нас — вскочил с места и начал показывать лепестки, вырезанные из зеркальной «нержавейки» — детали для новой кинетической конструкции.

— Вот, смотри: я лепесток согну, ветер подует в лодочку, а она будет поворачиваться, ей и в спину будет дуть — уже легче ей. Вот их пока шесть штук, а будет 30, — с трепетом, словно о ребенке, говорит о своем будущем изделии Геннадий Сергеевич, а потом снова спрыгивает с дивана и продолжает. — А вы орла моего видели в ограде? Пойдемте, покажу! Это для него лепестки.

Чуть ли не вприпрыжку, словно 20-летний юноша, бежит за дверь мастерской. Мы — за ним. В этот момент он почему-то напомнил доктора-профессора из фильма «Назад в будущее» — так увлеченно он рассказывает и показывает свои изделия.

— На этого орла я уже потратил 100 часов, вместе с покраской и шлифовкой — я посчитал. Это же каждое перо: отесать, вырезать, приварить... Вот это подставка под него, чтобы земной шар было видно. Представляешь, это на небе как будет крутиться? Это вот сейчас не то, а на небе — совсем другое дело. Вон ту красную сниму и на ее место поставлю. Не знаю, куда дену, уже некуда ставить. Места на крыше уже нет, а я всё новые делаю. Одни сниму — другую ставлю.

Скульптуры он начал изготавливать 10 лет назад, когда пошел на пенсию. А вообще Геннадий Сергеевич — токарь с почти 50-летним стажем. Он окончил училище при агрегатном заводе в Омске и переехал в Кормиловку. Так и остался жить в поселке. Шестнадцать лет назад он построил собственную токарную мастерскую — «чтобы выжить как-то».

Говорит, тогда от дальнобойщиков и фермеров, которые приезжали к нему за ремонтом машин, не было отбоя. Со временем ажиотаж спал. Со слов пенсионера, сейчас народ покупает иностранную технику, которая ломается редко. Тем не менее работа у пенсионера всё равно есть, но в основном летом.

— Весь район знает меня. Обращаются фермеры с сельхозмашинами. У нас токарные станки. Молодежь редко берется за всё это — это же мазута, грязь. На заводах старики по 70–80 лет работают... А зимой я без зарплаты. Уже третий год в минус иду. Что заработаем, за свет заплотим, летом себе только на сигареты беру, а остальное сыну отдаю — он со мной тут работает больше 10 лет, — пожилой токарь снова переключает внимание на флюгеры. — Вот зимой эти сделал, а они стоят, смотри. Попросили у меня на заказ четыре штуки, я сделал восемь — и ни одну не купили. А почему? А спроси их!

Позже Геннадий Сергеевич признался, что делать на заказ «ловцов ветра» не хочет — жалко отдавать свои творения, в которые он вложил душу. А еще многие не могут по достоинству оценить работу мастера.

— Вот ты посмотри вон на тот, сколько, думаешь, он стоит? 2,5 миллиона! Есть и за полтора, по миллиону. Вот тот у меня хотели в Грузию забрать, сотню давали, а я не отдал — там 15 шаров и в двух направлениях крутятся — жалко. И за полмиллиона бы не отдал. Мне не надо денег, я пенсию получаю, мне хватает. Для души же надо чем-то заниматься. А как ураганы какие, так сердце щемит — не сломалось бы что-нибудь. Два года назад, помнишь, какой ветер был? Два сломало, — вздыхает мужчина.

На этот случай все конструкции он дополнительно закрепил тросиками. Говорит, что в 70 лет (в этом году у дедушки юбилей) сложно лазать по крышам, большой риск упасть и что-то повредить, но оставить любимое дело — не может.

— Я когда работаю, я не болею, про болезни не думаю — забываю. А когда прихожу домой, у меня спина отнимается, — смеется мужчина.

А домой он заходит поздно вечером — весь день копошится в мастерской. Бывает, уже ляжет с женой спать и видит в окно, как к его дому подъезжают машины со зрителями. Но мужчину это совсем не раздражает, а даже наоборот — внимание ему приятно. Тем более что народ относится с уважением к личному пространству пенсионеров и не шумит.

— Пускай приходят, смотрят. У меня они все ночью освещаются — подсветки горят. Машины ночью на дороге встанут и смотрят. Это как достопримечательность. Приезжают и из других городов — смотрят или кого привозят из знакомых. Смотрю: раз! Машина встала, на камеры снимают, потом в интернет. А днем заходят, спрашивают: «Кто это сделал? Большое спасибо, что я посмотрел, что есть такое на свете!» — мастер расплылся в улыбке и тут же погрустнел. — Жалко, что некому передать мне свое дело. Сын не хочет их делать, да никто не хочет! Вот сколько я их делаю, никто не приехал, не сказал — как ты это делаешь? Очень жалко, что нет у меня последователей.