«Детей не вернуть, а у них срок давности закончился»: репортаж из суда по делу об обрушении казармы в Светлом

Кировский районный суд поставил точку в деле об обрушении казармы в Светлом. Трагедия случилась 12 июля 2015 года в 242-м учебном центре ВДВ. Под завалами оказались более 40 молодых десантников, 24 из них в итоге погибли. Расследование дела тянулось пять лет, еще два года длился судебный процесс. Вчера, 16 августа, большинству подсудимых вынесли обвинительные приговоры. Но в колонию отправились далеко не все. О том, что происходило в здании суда и какие приговоры получили обвиняемые, — в репортаже Вячеслава Кумпана.

Финальное заседание в Кировском районном суде началось не с оглашения вводной части долгожданного приговора, а с эвакуации людей. Причину форс-мажора приставы, разумеется, не сказали, лишь кратко и сухо объявили: «Все на выход». По их требованию сотрудники суда, военные прокуроры, подсудимые, их родственники и адвокаты, матери и отцы погибших десантников, журналисты оказались на улице за оградой.

Отдельной компанией держались матери и отцы погибших срочников. С заплаканными лицами они говорят о чем-то личном. Общая боль со временем объединила этих людей. Некоторым приходилось прятать глаза под солнцезащитными очками.

На все процессы родители приходят с фотографиями. Галина Стаина, мама погибшего 19-летнего Максима Игнатенко, держит в руках коллаж с портретами 24 погибших срочников. Эти фотографии были сделаны незадолго до обрушения, поскольку за несколько дней до трагедии ребята приняли присягу. Уверенный взгляд, приподнятый подбородок, военная форма, выглядывающая тельняшка — именно такими родители запомнили сыновей. Такими они снятся им каждую ночь.

Крупными буквами на коллаже написано послание для всех: «Не забудем! Не простим!» Галина Стаина, видно, сильная женщина: это заметно в том, как она держится, отвечая на вопросы о сыне. Тягомотное расследование, которое длилось пять лет, судебный процесс — еще два года. Им казалось, что всё это не закончится никогда. Родители, потерявшие сыновей, надеются на правосудие, но не верят в него.

— Максимального мы просим наказания для всех, — говорит мама Максима. — Мы с родителями общаемся более семи лет — мы все единогласны и единодушны, с первого дня. Не забудем. Не простим. Никому, ни одному. Мы знаем, кто виновен конкретно и как. В общем-то, не все здесь сидят.

Марину Шокаеву — еще одну маму, потерявшую сына, — трясет, едва она вспоминает своего ребенка. Сквозь слезы она говорит, что сын всегда обращался к ней ласково: «Мамочка, я пришел».

— Я не помню, как я себя вела. Муж поехал туда. Но его нашли последним. Я надеялась до последнего, что он живой будет, молилась, — говорит Марина Шокаева. — Все надежды рухнули, и всё.

Женщина хочет самого строгого наказания:

— Чтоб справедливость была — вот что мне надо.

Родители погибших сыновей говорят, что из всех обвиняемых на контакт с ними пытался выйти лишь один человек — полковник Олег Пономарев. Правда, говорить с ним никто не желал, потому что «все читали материалы дела». Мама Максима Игнатенко считает, что Пономарев тоже должен получить наказание. Она говорит, что это его могилы. Родители уверены, что полковник мог что-то предпринять, чтобы избежать трагедии. Но делать этого не стал. Однако такое мнение разделяли не все. В 2015 году после гибели срочников на Театральной площади собирались сотни десантников, офицеров и родственников погибших, чтобы поддержать Пономарева.

Обстановка возле суда была очень напряженной. Поговорить с подсудимыми (всего их 11 человек) до начала суда не получилось. Те, кого удалось найти в разнородной толпе, говорить не хотели. Родители погибших срочников говорят, что некоторые из них прячутся в машинах. Не исключено, что они не хотели встречаться с убитыми горем родителями. Ну или не хотели отвечать на вопросы журналистов. Одно было ясно точно: все подсудимые морально готовились к дню, которого ждали семь лет.

Обрушение казармы в Светлом и гибель под завалами 24 десантников шокировали всю страну. В поселок срочники прибыли в конце июня 2015 года. На страницах ребят в соцсетях то и дело появлялись фотографии, где они в хорошем настроении позируют в тельняшках. Парни радовались, что попали в ВДВ — элитные войска. Их родители гордились: «Мой сын — десантник!» 11 июля ребята приняли присягу, сходили в увольнительное и вернулись в казарму вечером 12 июля. О том, что происходило дальше, ранее рассказал омич Актлек Акылбеков. Тогда он, как и многие ребята в казарме, готовился ко сну.

— Внезапно произошел какой-то хруст — будто бы веткой со всей силы по окнам ударили. Те, кто не спали, подскочили, посмотрели в окно. Ветра не было. Пришел сержант-контрактник, спросил: «Что подскочили? Не бойтесь, ложитесь». Только мы улеглись, секунд тридцать прошло, и я слышу еще один хруст. Поворачиваю голову и вижу — окно и стена улетают вниз. Я хватаюсь за дужку кровати, делаю первый шаг, второй шаг, пытаюсь ухватиться руками за центральный проход, но не дотягиваюсь. Я улетел вниз, и меня сверху засыпало. Когда провалился, почувствовал, как на меня полилась горячая кровь. Под завалами я провел пять с половиной часов — лежал в полном сознании. Всё слышал и видел. Помню, как прощались пацаны, когда умирали. Я слышал каждого, — вспоминал Актлек Акылбеков.

Более 40 ребят оказались погребенными заживо. 24 из них погибли. Затем началось расследование трагедии и поиск виновных. Количество уголовных дел росло в геометрической прогрессии. Увеличивалось и число подозреваемых. Лишь через пять лет, в 2020 году, громкое дело об обрушении казармы передали на рассмотрение в Омский военный гарнизонный суд. Там процесс длился еще два года.

До скамьи подсудимых дошли 11 человек: заместитель руководителя регионального управления заказчика капстроительства Центрального военного округа Минобороны Александр Савустьян, старший инженер-инспектор инспекции технического надзора (за капитальным строительством и капитальным ремонтом) РУЗКС ЦВО Евгений Криворучко, директор «РемЭксСтроя» (эта компания ремонтировала казарму в 2013 году) Александр Дорофеев, бывший руководитель проекта «РемЭксСтроя» Дмитрий Баязов, полковник Олег Пономарев, экс-заместитель командира войсковой части по тылу — начальник тыла полковник Владислав Пархоменко. Среди обвиняемых было и пять бывших сотрудников Спецстроя России и его подразделения: Алексей Дубинин, Игорь Титарев, Федор Ержанин, Николай Гашенко и Григорий Годнюк.

Утром 16 августа всем предстояло выслушать приговор.

По плану финальное заседание должно было начаться в 10:30, но запускать всех начали лишь через час. Как и положено, сперва через металлодетектор прошли сотрудники суда, затем очередь дошла и до участников заседания. Пресс-секретарь Омского гарнизонного военного суда Татьяна Надежина сразу предупредила журналистов, что начало заседания будет закрытым и пустят нас лишь на оглашение приговоров. Сам зал строго охранялся. Двери оберегали два вооруженных судебных пристава, которые из-за обилия фотокамер натянули на лица маски.

Матери и отцы погибших десантников уселись на лавочку напротив зала и ждали начала. Рядом с ними находились родственники подсудимых и журналисты. Поблизости фигурантов дела не было. Лишь один раз в коридоре прошел полковник Олег Пономарев. Одет он был в форму, из-под которой выглядывала тельняшка. Естественно, к нему моментально подскочили журналисты, но он, не глядя и молча, прошел мимо.

Спустя полчаса в зал пригласили участников суда. Одними из последних заходили сами подсудимые, и по многим сразу было видно: они знали свою участь заранее. В суд они пришли с огромными сумками, на некоторых были написаны фамилии крупными буквами. О чем судья говорил за закрытыми дверями — неизвестно, но внутрь не пустили даже родственников погибших. Минут через двадцать двери зала снова открыли и пригласили всех остальных. В том числе журналистов.

Зал оказался забит людьми. Подсудимые стояли справа. Их тоже пришли поддержать родные, и некоторые слушали приговор, держа жен за руки. У одной женщины от волнения случился нервный тик. По левую сторону находились матери и отцы, потерявшие детей. Среди всех выделялся Олег Пономарев. Он стоял с адвокатом впереди — прямо перед судьей. Полковник держался строго, как на плацу, старался прятать волнение, но дрожание губ скрыть всё же не мог.

Тем временем судья Александр Красиков зачитывал приговор. Он вспомнил заслуги подсудимых, рассказал об их семейном положении, перечислил болезни родных. Судья не спешил. Собравшиеся в зале старались уловить его каждое слово. Первым свой приговор услышал Дмитрий Баязов (7 лет в колонии общего режима, 250 тысяч штрафа), затем Григорий Годнюк (6 лет в колонии общего режима и 200 тысяч штрафа). После этого Красиков вынес решение по Николаю Гашенко (срок давности по его статье истек, поэтому в колонию его не отправят). Как только звучали слова с реальными годами, отправляющиеся в колонию обнимались и прощались со своими родными.

Александр Дорофеев получил 8 лет в колонии общего режима и штраф 300 тысяч, Алексей Дубинин — 6 лет в колонии общего режима и штраф 200 тысяч. Евгений Криворучко избежал тюремного заключения из-за истечения сроков давности по вменяемой ему уголовной статье. Владислава Пархоменко судья приговорил к 10 годам в колонии строгого режима и штрафу 6 миллионов (тридцатикратная сумма взятки). Также его лишили звания полковника. Александру Савустьяну назначили 5 лет лишения свободы условно и штраф 150 тысяч.

Последним стало решение по Игорю Титареву — 8 лет в колонии общего режима и 300 тысяч штрафа. Судья отметил, что подсудимым зачтется время пребывания в СИЗО, так что проведут они в колониях меньше назначенных сроков. После оглашения приговоров Александр Красиков также зачитал несколько гражданских исков к подсудимым, которые он удовлетворял либо удовлетворял частично. Были многомиллионные иски и от Минобороны РФ.

Журналисты сразу же обратили внимание на то, что полковнику Олегу Пономареву приговор не зачитали. Из толпы собравших корреспондентов на весь зал прозвучал вопрос: «А Пономарев?» Судья Александр Красиков, кажется, не ожидал такого вопроса и занервничал. Он лишь ответил, что нужно было слушать внимательнее. Тогда вопрос адресовали напрямую к Пономареву, но тот снова не сказал ни слова и поспешил уйти.

Позже пресс-секретарь Татьяна Надежина дала нам объяснение: решение по Пономареву вынесли на закрытой части заседания. Пятью минутами позже, уточнив информацию, она добавила, что срок давности по его уголовной статье истек. И поэтому наказания ему не предусмотрено — полковник может свободно покинуть Кировский районный суд. Еще одному подсудимому, Федору Ержанину, не вынесли приговор из-за того, что он тяжело болен. Производство по его делу продолжается.

Затем участников суда и журналистов вывели из зала и попросили отойти подальше, чтобы не преграждать путь конвою, который сопровождал осужденных. Полицейские, нацепив наручники на мужчин, стремительно уводили их одного за другим. На плечах у фигурантов дела висели сумки. Осужденные не глядели по сторонам, не искали поддержки. Спустя мгновения сквозь нас проскочил с адвокатом и Олег Пономарев. Он не сказал ни слова. Вслед уходящему полковнику смотрели матери погибших десантников.

— Несправедливо. Семь лет ждали, — провожая его взглядом, проронила Марина Шокаева. — Детей не вернуть, а у них срок давности закончился.