«Я и моя биполярочка»: история девушки с биполярным расстройством по фамилии Счастье

Диагноз «биполярное расстройство» неожиданно стал «модным». Всё больше людей сами диагностируют у себя это заболевание, не подкрепляя диагноз ничем, кроме собственных выводов. Эту болезнь воспевают в массовой культуре — например, рэпер Оксимирон рассказал про свою «биполярочку» в одном из треков. В наличии этого недуга признались актёр Джим Керри и американский миллиардер Илон Маск. Что уж тогда говорить о Ван Гоге? Его «Автопортрет с отрезанным ухом и трубкой» стал визуальным символом маниакально-депрессивного психоза, а в день рождения художника — 30 марта — отмечается Всемирный день биполярного расстройства.

Пожалуй, молодым людям кажется интересным состояние, когда человек может поочерёдно находиться то в эйфории, то в эмоциональной яме. Но перепады настроения бывают у всех. Настоящие биполярники — а по данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) это около 60 миллионов человек по всему миру — они очень часто не понимают, что больны.

Наша героиня Маша Счастье тоже долго не могла принять свою болезнь, хотя диагноз «маниакально-депрессивный психоз» ей поставили ещё в детстве. Маша говорит, что отрицание наличия психических проблем называется «отсутствием критики» — так можно запустить лечение. Мария рассказала нам о своём непростом пути к полноценной жизни.

Диагноз

— Я всегда очень сильно отличалась от других людей. В детстве могла часами плакать из-за какой-то мелочи, а потом резко становилась гиперактивной и жутко непоседливой. Поначалу взрослые списывали всё это на детский возраст. Но потом симптомы болезни проявлялись всё более ощутимо.

Я хорошо запомнила свой первый день в школе. Даже будучи первоклассницей я понимала, что моя беззаботная жизнь осталась позади. Меня такая тоска накрыла в моё первое в жизни первое сентября! Можно сказать, что тогда же и началась моя первая серьёзная депрессия. Я приходила домой из школы и плакала, плакала, плакала...

Когда мне было 12 лет, мама наконец решилась отвести меня к психиатру. Тогда-то мне и поставили диагноз — маниакально-депрессивный психоз. Новейшие препараты на тот момент ещё не прошли всех клинических испытаний, поэтому мне выписали препараты старого поколения. Большинство из них давно запрещены в цивилизованных странах. Побочные эффекты настолько тяжелые, что легче жить без этих препаратов, нежели с ними. Помню, как я трогала рукой поверхность стола и ничего не ощущала пальцами. Изо рта текла слюна, и всё время хотелось спать. Эти препараты я пила недели две, а потом бросила и долгие годы не возвращалась к лечению. Всё это время моя болезнь прогрессировала. Но я этого не осознавала.

Дальше начался подростковый возраст. Я была очень трудным подростком. Винила родителей в своём якобы тяжелом детстве. Сейчас я понимаю, что была неправа. Я даже сменила фамилию, чтобы не иметь общей с папой — так развивалась болезнь в стадии мании. Да, уже много лет я Мария Счастье. По паспорту.

Мы постоянно ругались. Я пыталась жить отдельно, но из-за болезни не могла нормально рассчитать свой бюджет — транжирила деньги направо и налево. Это, кстати, одно из проявлений маниакальной стадии. Как только деньги заканчивались, я возвращалась к родителям. Только к 23 годам я окончательно съехала от них.

Мания

— Что такое маниакальная стадия? С одной стороны, тебе кажется, что у тебя всё отлично. Да просто великолепно! Ты полон сил и энергии. Ты можешь много работать — хватаешься сразу за несколько дел одновременно. Я в мании ездила автостопом по стране, знакомилась с разными людьми, тратила много денег и везде успевала. Мне тогда казалось, что я живу полноценной жизнью.

Но есть и другая сторона мании — человек ни в чём не отдает себе отчета. Не думает о последствиях своих поступков. В таком состоянии можно пойти на преступление.

Если уж говорить откровенно, то обо всём. Я тоже совершила преступление... В 21 год я начала продавать наркотики. Это была яркая красочная мания: я хотела не работать, но при этом хотела иметь деньги и всё время курить. «Помогать» друзьям, которые тоже увлекались лёгкими наркотиками. Вскоре меня «приняли» по 228-й статье. Колонии удалось избежать: меня признали невменяемой, поскольку я с двенадцати лет являюсь инвалидом, и положили на принудительное лечение в психоневралогический диспансер.

В диспансере я провела почти год. Первые полгода я лежала на «буйной» половине. Там я, кстати, была самой нормальной. Но с врачами разговаривала очень агрессивно. Сейчас я, конечно, понимаю, что они со мной тогда очень сильно натерпелись. Я думала, что они настроены против меня, что таблетки и медицина — это зло. Я винила во всём полицию, врачей и государство.

После выписки я прекратила пить таблетки. Я верила в Веды, сыроедение, самоисцеление, нетрадиционную медицину. А помимо биполярного расстройства у меня на минуточку эпилепсия, сахарный диабет, проблемы со щитовидкой и печенью. Ну какая тут может быть нетрадиционная медицина?

Депрессия

— Важный признак настоящей депрессии: она длится не менее двух недель. Депрессия может начаться в любой момент по какой-то причине либо вообще безо всяких причин. Ты целыми днями лежишь в кровати и ничего не хочешь. Тебе очень плохо и ты агрессивен. В этом состоянии я могла отрезать волосы, резать руки или ноги, бить посуду, телефоны. Бывало, что просто лежала и плакала навзрыд. И так — несколько месяцев подряд. Даже не знаю, откуда в моем организме бралось такое огромное количество слёз. Случалось, что я неделю не мылась, не могла даже пошевелиться. Помогал мой бывший молодой человек — Илья. Он насильно затаскивал меня в душ, раздевал и мыл.

Самые сильные депрессии у меня начинались после разрыва отношений. У меня всегда была очень острая реакция на расставания. Я могла повстречаться с парнем всего один месяц, а потом год восстанавливаться. Илья — парень, с которым я прожила последние шесть лет, ушёл от меня в апреле. Я думала, что опять слягу. Но всё обошлось — на этот раз я не чувствовала такой сильной боли. Депрессий, тьфу-тьфу-тьфу, у меня не было уже два года.

Лечение

— Всё начало меняться, когда я посмотрела документальный фильм BBC о биполярном расстройстве. Это работа известного биполярника, писателя Стивена Фрая. Тогда я начала понимать, что мне действительно нужно лечиться. И, наконец, начала выполнять рекомендации врачей.

Для биполярников очень важен режим дня, правильное питание, равномерные физические нагрузки. Стоит упустить один из этих факторов, как тебя унесёт в депрессию или в манию. Сейчас я научилась прислушиваться к себе. Очень быстро понимаю, когда со мной что-то не в порядке. Как только меня начинает «заносить», в голове словно красная лампочка загорается: «Нужно срочно звонить врачу». Он может прямо по телефону помочь скорректировать лечение. Вообще, это очень важно — выстроить доверительные отношения со своим лечащим врачом. У меня на это ушло много времени. Не все биполярники могут доверять психотерапевтам. Знаешь, почему? Они боятся диспансеризации, думают, что если расскажут врачу обо всех своих переживаниях, их сразу госпитализируют. Эти страхи напрасны. Нужно доверять, тогда врач подберёт эффективное лечение.

Кстати, лечение у меня сейчас очень хорошее. Основные препараты — нормотимики. Наверное, из названия уже всё понятно — они нормализуют состояние. А вот антидепрессанты в период мании пить нельзя. Они очень сильно поднимают настроение. Может раскрутить так, что унесёт в космос. Был период, когда мне раз в месяц бесплатно кололи ксеплион. Это очень дорогой препарат — одна ампула стоит 42 тысячи рублей.

Раньше мне было страшно признаться людям в том, что я инвалид. Что обо мне подумают? Что скажут? Сейчас ситуация очень сильно изменилась. Я могу открыто говорить о своей болезни. Я веду во «ВКонтакте» паблик «Я и моя биполярочка», где рассказываю людям обо всем, что чувствую. Я работаю, пишу стихи, свободно общаюсь с людьми.

Раньше я даже за сигаретами днём боялась выйти — ждала ночи. А сейчас боязнь людей ушла. Вот мы сидим с тобой, спокойно общаемся. Я чувствую себя живой, настоящей и открытой. И теперь я понимаю: инвалидность — это даже хорошо. Это дополнительные деньги, льготы и бонусы.

В друзьях, к сожалению, я поддержки не вижу. Это люди из этнической тусовки — они не понимают меня, неодобрительно относятся к современной медицине. А мне без таблеток нельзя — я в день выпиваю 19 штук. Это не лечение целебными травами, но и болезни у меня посерьёзнее, чем просто кашель.

Моя главная опора — это мои родители. Им я хотела сказать огромное спасибо за поддержку. Спасибо врачам — за помощь. Ещё хочу поблагодарить Илью за то, что он несколько лет был со мной рядом.

Эта болезнь и непростые жизненные обстоятельства воспитали во мне огромную силу. Борьба с собой — это моё главное поле битвы. И я знаю — я очень сильная.