«Совершенно необузданный темперамент»: как известная итальянская пианистка попала в советскую тюрьму и умерла в Сибири

Биография пианистки Веры Лотар-Шевченко больше походит на лихо закрученный сюжет романа или фильма. Она стала знаменитой еще в молодости, ее представляли как вундеркинда, но артистка бросила успешную европейскую карьеру и вместе с мужем уехала в молодой Советский Союз — прямо в разгар репрессий. Сначала в заключение попал ее муж, а позже и она сама. Отсидев много лет в лагере, Вера Лотар-Шевченко жила в разных городах, пока ученые из Академгородка не пригласили ее к себе, выделив квартиру. Подробности невероятной жизни артистки узнали наши коллеги из NGS.RU.

Среди могил академиков и профессоров на Южном кладбище в Новосибирске выделяется один памятник — с эпитафией «Жизнь, в которой есть Бах, благословлена». Это любимая фраза гениальной пианистки Веры Лотар-Шевченко, которая начала свою жизнь во Франции, а закончила — в новосибирском Академгородке.

Жизнь артистки окутана мифами, в часть из которых сложно поверить. Сама она записей не вела, но много информации о ней сохранилось в документах и воспоминаниях современников. Один из самых известных материалов — это статья «Пианистка» московского журналиста Симона Соловейчика, которую он написал в Барнауле. Именно она принесла Вере Лотар-Шевченко, чья игра к тому времени покорила Париж, Нью-Йорк, Сан-Франциско, Рио-де-Жанейро, Буэнос-Айрес, Гавану, Вену, Рим, Берлин и Брюссель, известность в Советском Союзе.

В 1965 году Симон Соловейчик пошел на концерт в Алтайской филармонии. В программе были Сезар Франк, Морис Равель и двадцать четыре прелюдии Клода Дебюсси — программа редкая и очень трудная, которая не всем пианистам под силу, заметил журналист.

— Нас было в зале 53 человека. Я посчитал. А зал большой, на пятьсот мест. Перед началом концерта ведущий попросил слушателей сесть поближе и сказал несколько слов о музыке французских импрессионистов. Потом вышла пианистка. Высокая, немолодая женщина. Коротко подстриженные рыжие волосы, решительные движения, какие бывают у опытных женщин-врачей. Она посмотрела в пустой зал с добродушной грустью, даже чуть виновато, потом так же смущенно сменила качавшийся стул и стала играть, — написал Соловейчик. — Три раза в жизни испытал я фантастическое ощущение, будто я впервые слышу фортепьянную музыку, а всё, что было до того, — не музыка. Первый раз — на концерте Святослава Рихтера. Второй раз — когда услышал запись бетховенской «Авроры» в исполнении Артура Шнабеля. И третий раз — здесь, в Барнауле.

Вера Лотар-Шевченко в воспоминаниях Соловейчика была строга и холодновата, сохраняя при этом изысканность и поэтичность. Журналиста так поразил концерт, что он познакомился с пианисткой. Узнал, что ее отец был физиком, математиком и астрономом, работал профессором в Сорбонне, а мама, испанка, преподавала литературу.

Саму Веру Лотар-Шевченко в разных источниках называют то итальянской, то французской пианисткой. По мнению экскурсовода Лидии Королевой, скорее всего, Вера Августовна скрывала, что жила в Италии, из-за фашистского режима. Создательница интегрального музея-квартиры Академгородка Анастасия Близнюк, которая много лет изучает историю пианистки, со ссылкой на исследователя Георгия Угодникова говорит, что она родилась в итальянском городе Турине. Имя девочке выбрал отец, он любил русскую культуру. Затем семья переехала во Францию, где и росла Вера.

Симон Соловейчик писал, что Вера Лотар в детстве жила на берегу Средиземного моря, в Ницце, и ее обучали на дому. В том числе учили и музыке.

— Дирижер-итальянец однажды удивился: к нему подошла девочка и сказала, что хотела бы сыграть с оркестром концерт Моцарта. Дирижер рассмеялся. Однако вскоре такой концерт был объявлен. Партию фортепьяно исполняла двенадцатилетняя Вера Лотар. В пятнадцать лет — это было в 1925 году — она с золотой медалью окончила Парижскую консерваторию. Ее учителем был выдающийся пианист Альфред Корто. Начались бесчисленные гастроли, импресарио подавали ее как вундеркинда, — отметил журналист в статье о пианистке.

Вера Лотар продолжила изучать музыку в Вене и вскоре снова начала гастролировать — уже не как вундеркинд, а как талантливая артистка. Вышла замуж за врача и музыканта, но брак был неудачным: муж критиковал выступления Веры. После развода в 1930 году она уехала в Рим.

Воспоминания современников и членов семьи пианистки легли в основу документального фильма о Вере Лотар-Шевченко. В частности, он рассказывает об истории Веры Лотар и ее второго мужа — Владимира Шевченко. Семья Шевченко эмигрировала в Европу во время революции. Владимир был инженером-акустиком, создавал смычковые инструменты и работал в советском посольстве в Риме. По словам Анастасии Близнюк, он был старше Веры, уже побывал в браке и имел троих детей.

— Что закрепило этот союз — это очень большое взаимопонимание, которое переносилось и на музыку. Он стремился всегда перевезти всю семью в Россию, считал, что это самая справедливая и замечательная страна, и в этом сумел убедить Веру, — рассказал в фильме о пианистке один из сыновей Владимира, Денис. К нему и его братьям Вера, по его словам, относилась как старшая сестра.

В конце 1930-х годов Вера и Владимир переехали в Россию и поселились в Ленинграде, в сером двухэтажном бараке в Яшумовом переулке, 1. Сегодня это практически центр города, а в те годы была окраина.

— На первом этаже — женское общежитие, а рядом с домом в сосняке военный городок. Вера работала пианисткой, а Владимир работал в научно-исследовательском институте музыкальной промышленности, где была лаборатория струнных музыкальных инструментов. И осенью 1939 года средний сын Глеб начал учиться в пятом классе в 1-й образцовой школе, — рассказала Анастасия Близнюк.

Владимира Шевченко арестовали 21 июня, за день до начала войны. Несколько лет Вера билась за то, чтобы узнать, где ее муж, и вызволить его на свободу. 2 марта 1942 года в Златоусте арестовали и саму пианистку.

— Владимира Шевченко отправили в психдиспансер в Златоусте с диагнозом «шизофрения», он был в городской больнице, у него также был диагноз «дистрофия третьей степени». Вера приехала его защищать, и ее там арестовали, а дети остались в Ленинграде, — рассказала Анастасия Близнюк. — Неизвестно, где она была в период следствия, но осуждена она была 24 февраля 1943 года особым совещанием при УНКВД по Челябинской области лишением свободы на восемь лет.

Денис Шевченко отметил, что Веру арестовали после того, как она наговорила кучу дерзостей генералу и надавала ему пощечин. Как добавляет одна из современниц Веры, пианистка заявила: «Если мой муж виновен, то забирайте и меня». Среди документов сохранилось одно из писем Веры мужу, написанное с ошибками: до конца овладеть русским языком пианистка не смогла.

— Милый мой Володя, я узнала твой адрес, и вот уже третье письмо пишу тебе, и жду с большой нетерпением ответа. Я так волнуюсь за тебя. После полтора года я узнала твой адрес. И я так счастлива, что я тебя нашла. Думаю о тебе и люблю тебя бесконечно. Жду каждый день твое письмо, как мне тяжело без тебя, — цитируют в фильме.

Из-за работ в заключении у Веры Лотар-Шевченко начались проблемы с руками — они будут болеть у нее до конца жизни. Точных воспоминаний пианистки о времени, проведенном в тюрьме, практически не осталось, отмечает Анастасия Близнюк. Есть две истории, которые встречаются на разных сайтах и в биографиях. Одна из них утверждает, что некий майор Алтухов ломал Вере пальцы.

— Пальцы ломали пианистам, но насколько это верно, неизвестно. Вроде бы кто-то, кто с ней сидел, об этом упоминал. Ее воспоминаний не осталось, — отмечает Анастасия Близнюк. — Есть еще история про то, что ее знакомые зэчки сделали ей макет пианино из картонки или из деревяшки, и она на нем играла.

Еще одну историю для фильма вспомнил Денис Шевченко: он рассказал, что в заключении Вера Лотар-Шевченко попала в лазарет с катарактой, и в ее палату зашел дежурный врач, который был заместителем директора. Он узнал пианистку — бывал на ее концертах в Москве и Ленинграде, был ее почитателем. После этого Веру направили с тяжелых работ на кухню.

Изначально Веру определили в Свердловскую область, но позже перевели в «лагерь смерти» в Нижнем Тагиле. Освободили ее в 1950 году, а в 1955 году сняли судимость. Один из учеников вспомнил, что прямо в лагерной робе — в стеганой фуфайке и солдатских сапогах — Вера Лотар-Шевченко пришла в музыкальную школу в Нижнем Тагиле.

— Дверь открылась, на пороге женщина. Может быть, несколько странная, но это для Тагила было привычно в те времена. И неожиданная просьба: «Разрешите поиграть, рояль, хочу музыка». Эти слова очень необычные. Марья Николаевна спросила: «Может, хлеба, продукты?» — «Нет, только музыка, хочу играть», — вспоминает еще одна ученица музыкальной школы.

Всем было интересно, и перед дверью музыкального класса собралась небольшая группа учеников школы. Директор, Мария Николаевна, объяснила им, что занимается француженка.

— Дальше уже было так, что все уроки прекратились, все сбежались — и учителя, и ученики. Все слушали Шопена, слушали Листа, Бетховена. Дикий, совершенно необузданный темперамент ею овладевал. Было так, как если бы голодный накинулся на хлеб, и остановиться было очень трудно, — вспоминают в музыкальной школе.

— Меня особенно удивило: когда я обернулась назад, сидели родители, семья Гуськовых. У всех взрослых глаза были полные слез. Вот этот контраст между нашей радостью и таким восприятием взрослых меня тогда и поразил, — добавила еще одна бывшая ученица музыкальной школы.

Директор стала думать, как помочь Вере, и через несколько дней договорилась, чтобы ее устроили в театр музыкальным руководителем. Из Нижнего Тагила пианистка переехала в Свердловск, где так же играла в театрах и преподавала на дому. Хотя, по словам Лидии Королевой, как и многие гении, Вера Августовна была не очень хорошим учителем. Один из ее учеников этого периода, Георгий Угодников, исследует ее жизнь сейчас. Из Свердловска пианистка переехала в Барнаул, где ее и встретил московский журналист.

— В 1960 году состоялся ее первый концерт в Москве, в Октябрьском зале Дома союзов. Хотя имени пианистки никто не знал, зал был полон — привлекла программа. С тех пор она выступает в Москве ежегодно, и каждый раз с огромным успехом, — писал затем Симон Соловейчик.

Статья о пианистке снова повернула ее судьбу: материал прочитали ученые из Академгородка и пригласили в Новосибирск, выделив квартиру.

Идея перевезти в Новосибирск Веру Августовну появилась у математика Алексея Лыкунова. Это обсудили на заседании президиума. Осталась стенограмма, в которой Михаил Лаврентьев, прочитав в повестке вопрос о пианистке, не понял, о чем речь. Тогда выступил будущий лауреат Нобелевской премии Леонид Канторович и сказал, что именно такие люди, как Вера Лотар-Шевченко, нужны Академгородку. Директор института ядерной физики Андрей Будкер добавил, что после концертов пианистки хочется работать с утроенной силой. Немного подумав и посоветовавшись с женой, Михаил Лаврентьев подписал документы, и пианистку пригласили в Академгородок.

К моменту заседания Веру Лотар-Шевченко уже приняли работать в новосибирский Дом культуры «Академия», договорившись с филармонией, что выступать пианистка будет от их имени.

— Просто так квартиру невозможно было получить. Этим занимался Михаил Качан, он в профкоме ведал жилищным фондом и курировал его. Получается, сначала добро было дано Лаврентьевым, а Качан нашел квартиру, — рассказала Анастасия Близнюк.

Вера выступала перед учеными и в филармонии (в то время ей руководил сам Арнольд Кац), часто гастролировала по Новосибирской области.

— Есть версия, что Кац ее не очень принимал. И он считал, что она играет по-своему, своенравно, и, когда нужно было играть — в его понимании — классическим образом, она играла по-своему. Поэтому он очень стремился ее подальше от городских концертов держать и отправлял ее больше на гастроли, — объяснила Близнюк.

По четвергам Вера Лотар-Шевченко приходила в гости к семье руководителя ФМШ Алексея Ляпунова. У них был рояль, на котором пианистка могла заниматься и давала домашние концерты. Выступала она и перед школьниками в ФМШ. В ответ дети помогали Вере Августовне с домашними делами и ходили за продуктами.

— Она не была увлечена бытом. Самая смешная, известная история была: она положила сыр плавленый в тряпочке на батарею, чтобы получить сыр с плесенью. И потом угощала им всех, — смеется Анастасия Близнюк.

Многие домашние дела были недоступны для Веры Лотар-Шевченко из-за больных пальцев: до конца жизни они остались искалеченными. Хотя это не мешало артистке по несколько часов играть на рояле. Его Вере передали после смерти Ляпунова.

— Она жила в комнате маленькой, а в большой стоял рояль. То есть на самом деле это удивительно: дать женщине без детей, пожилой, не в науке двухкомнатную квартиру. Она жила в хрущевке улучшенной планировки, и в доме жило много преподавателей ФМШ, — объясняет создательница музея Академгородка.

Сегодня тот самый рояль стоит в здании ФМШ (теперь СУНЦ НГУ). Он в нерабочем состоянии и больше выполняет функцию антуража. Там также проводят «гостиную Лотар-Шевченко».

Анастасия Близнюк сама помнит Веру Августовну. В детстве Анастасия с родителями жили в одном доме с известной пианисткой. В 1980-х она была уже совсем старой, но свой необычный иностранный акцент сохранила до конца жизни. После окончания «оттепели» про «пианистку, которая просидела десятки лет в лагерях» стали потихоньку забывать.

— Мне это сейчас очень обидно. Совершенно никто про нее не знал. Французская школа, например, — почему им про нее ничего не говорили, почему не приводили ее в класс? Раньше туда приводили гостей из Франции, приезжающих из-за границы англичан и американцев, и Вера Августовна могла бы приходить, играть и говорить на французском, — рассуждает Анастасия Близнюк.

Сейчас о Вере Августовне написано несколько книг, в том числе зарубежных, и снято несколько фильмов. Как добавляет Анастасия Близнюк, максимальный вклад в возвращение истории пианистки внес столичный журналист Юрий Данилин: в 2006 году он организовал Международный конкурс пианистов памяти Веры Лотар-Шевченко, а через пару лет выпустил книгу о женщине, которая проехала полмира за любовью, провела годы в советских лагерях, но не потеряла страсти к музыке.

• Племянник авангардиста через 75 лет узнал, что его знаменитого дядю расстреляли в Новосибирске — как он искал правду.
  

• «Неупокоенная душа». Тайна девочки-призрака со старинных негативов, которую пытались разгадать мировые СМИ, раскрыта.

• «В бору похоронена рука Чингисхана». Едем в 400-летнее село на Оби. Там из-под воды звонят колокола, а колодцы исполняют желания.